В рубрике «Вихри враждебные» мы говорим о событиях 1917 года, пытаясь их анализировать, дабы понять, что же случилось в нашей стране в 1917 году и возможна ли была альтернатива Февральской и Октябрьской революциям.

Рассказать даже хроникально в рамках одной статьи о том, что происходило 24-25 октября 1917 года в Петрограде, невозможно. Да и не нужно — об этом написаны сотни книг.

Остановимся на трех сюжетах: почему Ленин настаивал на проведении вооруженного восстания до открытия II Всероссийского съезда Советов, как вождь мирового пролетариата оказался в Смольном и чем закончились выборы в Учредительное собрание, состоявшиеся уже при большевистской власти.

«Промедление смерти подобно»

Скрывавшийся в Финляндии Ленин уже в период работы Демократического совещания (см. «Секретные материалы 20 века» № 20(224), сентябрь 2007 года) пишет и переправляет в Петроград для публикации в «Рабочем пути» (одно из названий многократно закрывавшейся «Правды») статьи, в которых вполне откровенно призывает своих товарищей по партии к немедленному свержению Временного правительства и захвату власти.

А товарищи по партии эти статьи либо не публикуют, либо существенно сокращают. В редколлегию «Рабочего пути» входили Сокольников, Троцкий, Каменев, Сталин и Володарский.

23 или 24 сентября 1917 года Ленин из Гельсингфорса (Хельсинки) перебирается поближе к Петрограду — в Выборг. Отсюда он продолжает бомбардировать ЦК письмами и статьями о необходимости вооруженного восстания.

В начале октября (точная дата неизвестна, в период между 3 и 10) господин Ульянов прибывает в столицу и поселяется на квартире Маргариты Фофановой на Сердобольской улице, в районе железнодорожной платформы Ланская (это дачный пригород Петрограда).

Ленин прибывает на Финляндский вокзал в Петрограде в апреле 1917 года. Иосиф Сталин, который на самом деле не присутствовал при этом, фиктивно изображён стоящим позади Ленина

Из статьи «Кризис назрел», написанной 29 сентября: «Надо… признать правду, что у нас в ЦК и в верхах партии есть течение или мнение за ожидание съезда Советов, против немедленного взятия власти, против немедленного восстания. Надо п о -б о р о т ь это течение или мнение. Иначе большевики о п о з о р и л и себя навеки и сошли на нет, как партия… «Ждать» съезда Советов есть идиотизм, ибо съезд ничего не даст, н и ч е г о н е м о ж е т д а т ь !.. Мы имеем т ы с я ч и вооруженных рабочих и солдат в Питере, кои могут с р а з у взять и Зимний дворец, и Генеральный Штаб, и станцию телефонов, и все крупные типографии…»

Ленин даже угрожает выходом из ЦК. Впрочем, отставка не состоялась. Прибыв, хоть и нелегально, в Петроград, вождь активно включается в работу этого самого Центрального комитета.

Бешеная эпистолярная активность Ленина стала приносить свои плоды. На ЦК стали оказывать давление региональные комитеты — прежде всего Петроградский и Московский. Чаша весов все более отчетливо склонялась в сторону немедленного вооруженного восстания…

Почему же Ленин с маниакальным упорством настаивал на захвате власти именно теперь и непременно до открытия II Всероссийского съезда Советов, намеченного на 20-е числа октября?

Во-первых, Керенский и Временное правительство гипотетически могли собрать военную силу, достаточную для подавления большевиков. Во-вторых, Керенский и Временное правительство гипотетически могли начать переговоры с немцами и тем самым выбить у большевиков самый привлекательный на тот момент лозунг о мире. В-третьих, Керенский и Временное правительство гипотетически могли сдать Петроград немцам, которые, конечно, финансировали большевиков, но в собственном тылу их деятельность вряд ли бы поддержали, скорее — наоборот.

Что же касается съезда, на котором предлагалось провозгласить взятие власти, а затем уже этот захват осуществить…

Будучи за свою предыдущую жизнь участником многочисленных собраний, совещаний, конференций и т.п., Ленин прекрасно понимал, что если не поставить съезд перед фактом захвата власти, а вынести этот вопрос на обсуждение, то вряд ли решение будет принято быстро и в нужном ключе. Начнется дискуссия, споры, дебаты, прения… Нет, такой вариант развития событий вождя никак не устраивал.

Позднее Троцкий писал: «Если бы мы не взяли власть в октябре, мы бы ее не взяли совсем. Силу нашу перед октябрем составлял непрерывный прилив к нам массы, которая верила, что эта партия сделает то, чего не сделали другие. Если бы она увидела с нашей стороны в тот момент колебания, выжидательность, несоответствие между словом и делом, она отхлынула бы от нас в течение двух-трех месяцев, как перед тем отхлынула от эсеров и меньшевиков. Буржуазия получила бы передышку. Она использовала бы ее для заключения мира… Вот это именно Ленин понимал, осязал и чувствовал. Отсюда вытекали его беспокойство, тревога, недоверие и неистовый нажим, оказавшийся для революции спасительным».

10 октября 1917 года на квартире меньшевика Суханова, жена которого, состоявшая в большевистской партии, обеспечила отсутствие мужа дома в этот вечер, на набережной реки Карповки, 32 собрались 12 (из 21) членов ЦК, в том числе и Ленин. Десятью голосами против двух (Зиновьев и Каменев) была принята резолюция «О текущем моменте». «Признавая... что вооруженное восстание неизбежно и вполне назрело, ЦК предлагает всем организациям партии руководствоваться этим и с этой точки зрения обсуждать и разрешать все практические вопросы…»

Дальнейшее известно. Вспомним только историю с Зиновьевым и Каменевым, которые выступали против вооруженного восстания. 18 октября Каменев опубликовал свои и Зиновьева доводы в «Новой жизни» (ежедневная газета левых меньшевиков, один из редакторов — Максим Горький).

В детской книжке о Ленине, изданной в 1975 году, об этом говорится так: «Участники заседания заслушали доклад Ленина и горячо поддержали решение ЦК о вооруженном восстании. Но изменники революции Каменев и Зиновьев поместили в газете меньшевиков свое письмо о восстании. Так они выдали врагу величайшую тайну партии».

А была ли тайна? Ленин, как известно, обрушился на Каменева и Зиновьева всей своей ругательно-публицистической мощью и потребовал их исключения из партии. Но та же «Новая жизнь» еще 8 октября, то есть до «исторического» решения ЦК партии большевиков, сообщала, что в Петрограде «практически всюду — в очередях, трамваях, просто на улицах — все только и говорили о восстании, которое готовят большевики». Так что никакую «страшную тайну» эти «мальчиши-плохиши» Зиновьев и Каменев не выдавали. Но они посмели последовательно перечить Ленину, который жаждал власти и чувствовал, что она вот-вот ему достанется…

Как Ленин оказался в Смольном?

Правду об этом мы уже не узнаем. Остается строить версии и анализировать нестыковки различных источников.

Официальная версия такова. Вечером 24 октября на квартиру Фофановой на Сердобольской улице, где скрывается Ленин, приходит связной ЦК Эйно Рахья. Вождь рвется в Смольный, но товарищи по партии запрещают ему покидать конспиративную квартиру. Фофанову, уже третий раз за этот день, отправляют в местный райком партии с письмами Ленина в ЦК. По возвращении она обнаруживает, что квартира опустела. На видном месте лежит записка: «Ушел туда, куда вы не хотели, чтобы я уходил».

Вместе с Рахья загримированный Ленин (усы и борода сбриты, на голове парик, на носу — очки в массивной роговой оправе, щека подвязана белым полотенцем) выходит на улицу. Сначала они идут по Большому Сампсониевскому проспекту, далее перемещаются на Лесной проспект, где садятся в трамвай. Выходят на Боткинской улице — это возле Финляндского вокзала.

По одним источникам, трамвай здесь сворачивал в парк. По другим источникам, они идут далее пешком из соображений безопасности. Переходят Неву по Литейному мосту, по одноименному проспекту движутся до Шпалерной улицы (это близко), сворачивают на нее и далее прямиком идут до Лафонской площади, где, собственно, и находится здание Смольного института.

Это действительно самый короткий путь, но далеко не самый безопасный. Если официальная версия правдива, то тогда гроша ломаного не стоят легенды о конспиративных способностях большевиков.

Особенно умиляет подвязанная белым полотенцем щека (зуб разболелся). Это верный способ привлечь к себе внимание всех и каждого, с кем встретишься по дороге. В том числе и темным дождливым октябрьским вечером. Или в качестве объяснения прогулки был придуман визит к дантисту? Вряд ли бы это объяснение сработало, останови их в тот вечер патруль. Причем неважно какой — красногвардейский или проправительственный.

Дурацкая белая повязка на щеке могла всерьез понадобиться только в одном случае: если Ленин и Рахья двигались в Смольный не в гордом одиночестве, а в сопровождении охраны, которая держалась от них в некотором отдалении. Тогда белая повязка — опознавательный знак.

Почему же они отправились в путь якобы только вдвоем и пешком? Еще днем, получив через Фофанову очередной запрет ЦК покидать конспиративную квартиру, Ленин восклицал: «Я их не понимаю! Чего они боятся? Ведь только позавчера Подвойский докладывал, что такая-то военная часть целиком большевистская, что другая тоже… А сейчас вдруг ничего не стало. Спросите, есть ли у них сто верных солдат или сто красногвардейцев с винтовками? Мне больше ничего не надо!»

Вот тебе и раз. То нужна охрана из ста вооруженных и верных товарищей, то на ночь глядя чуть не через весь город пешком на пару с Рахья, да еще в таком гриме, который явно привлекает внимание.

Любопытен фрагмент воспоминаний Крупской: «Ночью я ходила к Ильичу на квартиру к Фофановой и там узнала, что Ильич ушел в Смольный. С Женей Егоровой, секретарем Выборгского райкома, мы присоединились к какому-то грузовику, который зачем-то посылался нашими в Смольный. Мне хотелось узнать, добрался ли Ильич до Смольного. У меня не осталось в памяти, видела ли я в Смольном Ильича или только узнала, что он там, во всяком случае, мы не разговаривали, так как Ильич весь с головой ушел в дело руководства восстанием, а руководя, он, как всегда, вникал во все мелочи».

Возникает вопрос. Не проще ли и ближе было Ленину и Рахье отправиться в райком Выборгской стороны, откуда на автомобиле с охраной добраться до Смольного?

Еще о безопасности. Они вышли из трамвая на Боткинской улице. Если вагон отсюда сворачивал в парк, то другого варианта у наших путешественников не было. Правда, непонятно, в какой парк здесь можно трамваю свернуть. Ближайшее депо находилось… недалеко от Смольного. Если же они отправились дальше пешком «из соображений безопасности», то соображения эти плохо доступны пониманию.

Рядом с Литейным мостом находилось Михайловское артиллерийское училище, верное Временному правительству. Еще утром его курсанты пытались взять под свой контроль эту переправу через Неву, но были вынуждены уступить под натиском толпы. Вряд ли патруль артиллеристов стал бы останавливать трамвай, а вот одиноких пешеходов, да еще с повязкой на щеке…

На Литейном наверняка были посты красногвардейцев, призванные не допустить разводку моста. Думается, им тоже наши вечерние путники показались бы как минимум странными.

Далее: на перекрестке Литейного проспекта и Шпалерной улицы в Старом Арсенале располагался патронный завод. Скорее всего, красногвардейцы дежурили и тут. Напротив — остов здания Петербургского окружного суда, сожженного в дни Февральской революции. А дальше по Шпалерной поныне находится хорошо Ленину знакомый Дом предварительного заключения, здесь будущий вождь революции томился с декабря 1895-го по февраль 1897-го — таков был итог его деятельности в петербургском Союзе борьбы за освобождение рабочего класса. Тюрьма, естественно, охранялась.

Затем на Шпалерной располагались казармы лейб-гвардии Кавалергардского полка. Здесь в тот момент был расквартирован 14-й Донской казачий полк, который держал нейтралитет, то есть и правительство не защищал, и большевикам не помогал.

Следующий пункт на пути Ленина и Рахьи — Таврический дворец. Здесь шел ремонт — подготовка к Учредительному собранию. Сомнительно, чтобы дворец не охранялся.

Наконец, собственно у Смольного, который, по выражению многих очевидцев, в те дни «кипел». Пропуска в «штаб революции» у «вождя революции» не было. Якобы Ленин и Рахья пристроились к какой-то довольно многочисленной группе «товарищей» и, таким образом обманув охрану, проникли в Смольный…

Эдвард Радзинский в своей книге о Сталине цитирует любопытный фрагмент воспоминаний Анны Аллилуевой (семейство обитало в квартире на 10-й Рождественской улице, это недалеко от Смольного): «Перед самым Октябрьским переворотом пришел Ильич. Днем позвонили. «Кого вам?» На пороге стоял незнакомый человек. «Сталин дома?» По голосу я узнала Ленина. Мама предложила ему поесть. Ленин отказался. После короткой беседы они ушли вместе со Сталиным из дома».

Но «перед самым Октябрьским переворотом» Ленин скрывался на другом конце города, все сборища с его участием тоже проводились в том районе. Сразу после событий 24—26 октября такой визит вряд ли возможен. А потом у Ленина отросли усы/бородка и он стал узнаваем. Может быть, воспоминания относятся к лету 1917 года, когда в июле Ульянов пару дней скрывался на квартире Аллилуевых? Не стыкуется…

Прилегающий к Смольному район, называвшийся Пески, для конспиративного жилья очень даже пригоден. Здесь не было воинских частей. Из военных учебных заведений — лишь Николаевская академия Генерального штаба на Суворовском проспекте. Селились на десяти параллельных Рождественских улицах люди среднего достатка, в том числе и квалифицированные рабочие. В этом районе только музеефицированных квартир, где бывал Ленин, две — Аллилуевых и Бонч-Бруевича (на Херсонской улице). Кстати, до обеих можно было доехать на трамвае…

Многие западные историки полагают, что Ульянов прибыл в Смольный не поздно вечером 24 октября, а на следующий день. Тогда получается, что основные события революции произошли без его непосредственного участия.

По воспоминаниям некоторых участников тех событий, Ленин окончательно разгримировался, лишь когда пришло известие о взятии Зимнего дворца и аресте Временного правительства. Как известно, это случилось в ночь на 26 октября.

Перед публикой Ленин впервые появился в Смольном на экстренном заседании Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов в Актовом зале в 14.30 25 октября. Сначала выступал Троцкий, который заявил в частности: «От имени Военно-революционного комитета объявляю, что Временное правительство больше не существует!» Через некоторое время он заметил, что в зале появился Ленин. Троцкий объявил об этом собравшимся, которые устроили овацию, и уступил трибуну.

Вот тогда и прозвучало знаменитое: «Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась».

Мы выбираем, нас выбирают…

Автор фундаментального труда «Жизнь Ленина» Луис Фишер, в частности, пишет: «Граждане часто становятся на сторону коммунистов не на почве идеологических убеждений или знания марксизма-ленинизма, а из оппозиции к существующим условиям или правительству. Миллионы неграмотных крестьян в Индии, Индонезии и других азиатских странах и даже миллионы грамотных рабочих в Италии и Франции, голосуя за коммунистическую партию, показывают недовольство и страх, а не идеологию. Некоторые из этих избирателей ужаснулись бы, если бы большевики пришли к власти. Точно так же в 1917 году в России многочисленные солдаты, рабочие, крестьяне и интеллигенты поддержали Ленина и Троцкого, чтобы дать выход своему гневу, направленному против войны и тех, кто хотел ее продолжения. Но только меньшинство отдало свои голоса большевикам на всероссийских демократических выборах в Учредительное собрание».

Проходили они 12—14 ноября. В период так называемого «триумфального шествия советской власти». Из 707 мест эсеры получили 410, большевики — 175, меньшевики — 16, кадеты — 17, национальные группы — 86. Остальные весьма немногочисленные мандаты достались различным мелким организациям.

Итак, за эсеров отдали голоса 17 490 837 россиян, за большевиков — 9 562 358.

Главными агитаторами за РСДРП(б) выступали солдаты-фронтовики. «Важно только одно: окончить эту проклятую войну и добраться домой», — из интервью одного такого солдата-агитатора саратовской газете.

Но все же в провинции, прежде всего в деревенской глубинке, охотнее голосовали за эсеров с их аграрной программой (впрочем, уже украденной большевиками). А вот в обеих столицах…

Петроград. Проголосовали 942 333 избирателя. Большевики получили 424 027 голосов, эсеры — 152 230, меньшевики — 29 167, кадеты — 246 506.

Москва. Проголосовали 764 763 избирателя. Большевики получили 366 148 голосов, эсеры — 62 260, меньшевики — 21 597, кадеты — 263 859.

Судьба Учредительного собрания известна. Поэтому результаты выборов в него интересны прежде всего с точки зрения расклада сил в стране, находящейся в преддверии Гражданской войны. Важны эти результаты и для понимания многих других событий грядущих лет, например, мятежа левых эсеров летом 1918 года. Но тут мы забегаем вперед…

25 октября 1917 года — это только лишь первый день большевистской диктатуры. До последнего дня — семьдесят с лишним лет. А до последнего ли?

Дата публикации: 25 декабря 2007