«Человеческий материал» для химической войны
ВОЙНА
«Секретные материалы 20 века» №12(398), 2014
«Человеческий материал» для химической войны
Валерий Ерофеев
журналист
Самара
2881
«Человеческий материал» для химической войны
Жертвами химической войны стали более миллиона человек

В апреле 1915 года, когда германские войска под бельгийским городом Ипром использовали против французской армии отравляющие вещества (газообразный хлор), еще мало кто в мире представлял себе, до каких масштабов уже в скором времени может дойти индустрия массового истребления людей. Но политики и генералы увидели в этой газовой атаке не что иное, как возможность открыть новую страницу в истории войн. Ведь под Ипром за какие-то считаные часы было уничтожено почти шесть тысяч вражеских солдат и офицеров, причем безо всяких потерь для наступающей стороны. Всего же в ходе Первой мировой войны жертвами химических отравляющих веществ стали более миллиона человек, и для 100 тысяч из них газовое поражение закончилось смертью.

ОПРОБОВАНО НА «КЛАССОВЫХ ВРАГАХ»

В том же 1915 году германский кайзер Вильгельм, воодушевленный результатами атаки под Ипром, подписал документы о резком форсировании производства химического оружия. Впрочем, не дремали и воротилы военно-промышленного комплекса стран Антанты, которые уже в ближайшие месяцы тоже включились в химическую гонку.

При этом Россия сумела наладить выпуск отравляющих веществ (ОВ) военного назначения только в 1916 году.

В апреле при Главном артиллерийском управлении был создан Химический комитет во главе с профессором Владимиром Ипатьевым, а в июле на фабрике механических изделий в Иваново-Вознесенске по заказу правительства уже произвели 600 пудов фосгена. В августе наша армия впервые применила это вещество в смеси с хлорпикрином против германских войск, от чего, впрочем, особого стратегического успеха она так и не получила.

Перед концом войны на московских заводах выпуск ОВ увеличили еще больше. Кстати, в то время сам факт производства химического оружия в черте Белокаменной вовсе не засекречивался от общественности. Заводы так и назывались: «Фосген № 1» (на Триумфальной площади, руководитель – профессор Евгений Шпитальский) и «Фосген № 3» (на нынешнем шоссе Энтузиастов). Завод «Фосген № 2» тогда располагался в Тамбове. Но уже вскоре в России грянула революция, и политикам, генералам, промышленникам стало уже не до химической войны.

Пришедшему в том же году к власти правительству Ленина боевые отравляющие вещества достались от царского режима практически в неизменном виде. В мае 1918 года в структуре Красной армии были образованы Военно-химический комитет и химические войска РККА. А для полевых испытаний ОВ правительство отвело большой участок территории в районе деревни Кузьминки, которая тогда располагалась за пределами Москвы.

Что же касается «живых объектов», на которых в те годы испытывалось химическое оружие, то и ученые-теоретики, и военачальники-практики с самого начала стремились использовать для этого вовсе не подопытных животных, а «человеческий материал». В годы Первой мировой войны с этим было проще, потому что «объектами воздействия» тогда по умолчанию становились армии Германии и Австро-Венгрии. А когда в России началась Гражданская война, Красная армия стала испытывать химическое оружие на своих классовых врагах.

По данным известного российского правозащитника академика Льва Федорова, в 1918–1919 годах боевые отравляющие вещества неоднократно применялись при подавлении «эсеровско-кулацких» восстаний в Ярославской губернии, а также на Дону против казачьих частей, отказавшихся подчиняться декретам советской власти. Однако, как отмечает Федоров в своих работах, архивных данных на этот счет до нашего времени сохранилось очень мало, а потому сегодня трудно судить о подлинных масштабах тех химических атак.

Гораздо больше сведений имеется о фактах применения отравляющих веществ во время подавления знаменитой «антоновщины» – крестьянского восстания в Тамбовской губернии в 1921 году. Чтобы выкурить скрывавшихся в лесах повстанцев, против них решили применить химическое оружие, что нашло свое отражение в следующем документе:

Приказ командующего войсками Тамбовской губернии № 0116,
г. Тамбов, 12 июня 1921 г.


Для немедленной очистки лесов приказываю:
1. Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами, точно рассчитывать, чтобы облако удушливых газов распространилось полностью по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось.
2. Инспектору артиллерии немедленно подать на места потребное количество баллонов с ядовитыми газами и нужных специалистов.
3. Начальникам боевых участков настойчиво и энергично выполнять настоящий приказ.

Командующий войсками М. Н. Тухачевский.
Начальник штаба Н. Е. Какурин

Вскоре Михаилу Тухачевскому доложили о том, как будут распределены полученные в двух вагонах 2000 химснарядов и 250 баллонов марки Е-56 с хлором. Обработка тамбовских лесов отравляющими веществами, по архивным данным, продолжалась до самой осени. При этом сведения о числе крестьян, погибших в результате этой локальной химической войны, очень отличаются друг от друга: по разным данным, смертельное поражение тогда получили от 100 до 500 человек.

В распоряжении историков также имеются отрывочные данные о применении в конце 1920 года химического оружия Красной армией в Крыму. Войска Михаила Фрунзе взяли тогда в плен десятки тысяч белых солдат и офицеров. Судьба большинства из них впоследствии оказалась ужасной. Пленных жестоко пытали и казнили, а на многих из них затем испытывали боевые отравляющие вещества, для чего в Крым прибыл специальный «химический эшелон» № 41523. Инициаторами столь варварского умерщвления тысяч классовых врагов стали начальник Особого отдела Южного фронта Ефим Евдокимов, председатель Крымского ревкома и знаменитый венгерский революционер Бела Кун, а также секретарь Крымского обкома РКП (б) Розалия Землячка (Залкинд).

Впрочем, по окончании Гражданской войны советское руководство категорически отрицало сам факт испытаний боевых химических соединений на пленных белых офицерах, о чем свидетельствует недавно рассекреченное письмо Якова Фишмана, начальника Военно-химического комитета РККА, направленное им в апреле 1925 года в ОГПУ: «Необходимо дать соответствующий отпор германской военной прессе, которая продолжает распространять небылицы о Красной армии вроде тех, по поводу которых я в свое время протестовал (военно-химические опыты над арестованными на Украине в присутствии Фрунзе)».

В ШАРАШКАХ НКВД

В 1920-х годах перспективы использования химического оружия в будущих сражениях с мировым капиталом выглядели очень внушительными. Неудивительно, что к его разработкам, производству и испытаниям уже тогда подключились структуры ОГПУ, в 1934 году переименованного в НКВД. Правда, крупнейшие химические заводы того времени (в Чапаевске и в Дзержинске) были построены еще до образования ГУЛАГа, и потому, как считается, в их непосредственном возведении не участвовали заключенные. Тем не менее во всем, что касалось советского химического оружия, зловещая тень «конторы Ягоды – Ежова – Берии» видна буквально повсюду.

В первую очередь влияние ОГПУ – НКВД в конце 1920-х – начале 1930-х годов выразилось в создании так называемых шарашек – уникального изобретения карательной системы сталинских времен. Как уже было сказано, «архипелаг ГУЛАГ» на карте СССР в то время еще не появился, но в ряде секретных учреждений уже существовали лаборатории, где на благо страны трудились репрессированные ученые и технические специалисты.

Крупнейшими центрами ОГПУ – НКВД по разработке новых видов химического оружия в 1920-х – 1930-х годах считаются Особое военно-химическое бюро ОГПУ (ОВХБ) при ВХНИИ (Военно-химический институт) и Особое техническое бюро (ОТБ) НКВД СССР, позже переименованное в НИИ-6 НКВД СССР.

Начиная с 1928 года основной научной силой здесь стали репрессированные специалисты-химики, а также целый ряд конструкторов и инженеров, которые до ареста занимали должности руководителей химических производств.

Одним из главных организаторов и руководителем названных лабораторий был упомянутый выше Яков Фишман. При его непосредственном участии были репрессированы, а затем переведены в шарашки такие ученые-химики и офицеры химических войск, как Евгений Шпитальский, Григорий Штукатер, Михаил Швиндельман, Давыд Воробьев, Михаил Бельдер, Александр Дзержкович, Владимир Фенин, Михаил Пименов, Николай Захаров и многие другие. В их числе вполне мог оказаться и отец российского химического оружия профессор Владимир Ипатьев, однако он смог покинуть нашу страну еще до начала массовых арестов – в 1926 году. После эмиграции Ипатьев обосновался в США, где продолжал свои разработки уже на благо американского военно-промышленного комплекса.

Самого Фишмана впоследствии тоже не миновал каток политических репрессий. В 1937 году начальник Военно-химического комитета был арестован, обвинен во вредительской деятельности и шпионаже в пользу Германии, а затем помещен в шарашку при уже упомянутом ОТБ. Здесь Фишман трудился над созданием новых образцов противогазов. В 1955 году он был полностью реабилитирован и восстановлен в звании. Генерал-майор Яков Фишман умер в Москве в 1961 году.

Что же касается химических шарашек, то сразу после начала Великой Отечественной войны все они стали спецотделами при научно-исследовательских институтах в системе Наркомата химической промышленности. Но все равно вплоть до самой смерти Сталина переименованными шарашками организационно продолжал руководить 4-й отдел НКВД (МВД) СССР.

ОПЫТЫ НА СОБСТВЕННЫХ СОЛДАТАХ

Еще одним фактом, о котором никогда не упоминалось в исторических трудах советского времени, была весьма распространенная в РККА в 1920-х – 1930-х годах практика «несмертельных» испытаний химического оружия на собственных военнослужащих. В те годы на незащищенных людях регулярно испытывался иприт – ОВ не только кожно-нарывного, но и общетоксического действия. На солдатах испытывались также люизит, фосген, хлорпикрин и другие виды военной отравы.

Упомянутый выше академик Лев Федоров, крупнейший специалист по средствам массового уничтожения, в своей книге «Химическое вооружение – война с собственным народом» ссылается на множество рассекреченных документов, где упоминаются такие факты. В частности, он пишет, что санитарно-лечебная секция Химкома при РВС СССР утвердила план работ на 1924–1925 годы, первым пунктом которого значилось: «Экспериментальное изучение действия ОВ на организм животного и человека». Из описаний таких экспериментов следовало, что «кроме опытов на кроликах, ставились опыты и над людьми смазыванием кожи руки 1%-ным раствором иприта. Получились волдыри, зажившие через месяц, лечение пока не применялось».

В 1925 году Яков Фишман сделал доклад на пленуме Химкома по результатам этих опытов. Здесь он указал, что «результаты, полученные при испытании на животных, могут быть иными при действии на человека». После чего пленум решил «признать необходимым произвести необходимые испытания иприта и люизита на людях в отношении их кожно-нарывного действия».

Прямое разрешение Наркомата обороны об испытании на людях названных выше ОВ было получено только в феврале 1930 года. Первые такие опыты проводились в период с июля 1930 по январь 1931 года на полигоне Шиханы (Саратовская область). Тогда здесь испытывалось действие германского препарата сульфоликвида, который немецкие химики разработали для лечения ипритных поражений. В одном из опытов, в частности, для этого использовались «7 объектов в военной форме, на чью кожу наносились капли иприта размером 2 мм3». Образовавшиеся пузыри и пытались лечить сульфоликвидом, однако это оказалось безуспешно. К слову сказать, каких-либо средств для лечения ипритных поражений кожи не существует и поныне.

В 1932 году в Шиханах развернулись еще более активные работы по испытанию ОВ на военнослужащих. В частности, токсикологическая лаборатория «Г» этого полигона решала следующие задачи: «Изучение роли воздушной прослойки при проникновении иприта через обмундирование; сравнительная чувствительность кожи кролика и человека к парам иприта; проницаемость сапог для иприта; сравнительное изучение стойкости различных рецептур на основе иприта…»

Испытания дали такие результаты: «Капля иприт-люизитной смеси размером 25 мм3 через полушубок и суконную гимнастерку, а также через шинель и гимнастерку, равно как через сапог, достигает тела человека через 15 минут». Через летнюю гимнастерку такая же капля достигала тела в течение всего лишь одной минуты.

Согласно рассекреченным архивам, в течение 1920-х – 1930-х годов жертвами подобных испытаний химического оружия стали десятки тысяч советских солдат. В результате этих «несмертельных» опытов большинство «объектов» получили инвалидность по причине химического поражения и были комиссованы, а несколько сотен из них уже на гражданке умерли мучительной смертью. Точное же число таких жертв сейчас установить вряд ли возможно.

«ЛАБОРАТОРИЯ ИКС»

К числу одной из самых больших тайн сталинской эпохи до сих пор относится информация об испытаниях на заключенных смертельных ядов в лабораториях НКВД. Доступ в соответствующие архивы для исследователей все еще сопряжен со значительными сложностями, хотя Лев Федоров опубликовал некоторые извлеченные из них данные в своей книге.

В частности, автор приводит материалы о таких опытах, ставшие известными в 1953 году в ходе допросов арестованного Лаврентия Берии, а также руководителей секретных лабораторий, входивших в структуры советских спецслужб. В приговоре по делам Берии и его подчиненных говорилось, в частности, следующее: «Установлены бесчеловечные преступления подсудимых Берии, Меркулова, Кобулова, заключающиеся в производстве опытов по испытанию ядов на осужденных к высшей мере уголовного наказания и опытах по применению к ним наркотических веществ при допросах».

Одним из главных фигурантов этих дел был полковник медицинской службы Григорий Майрановский, который в период с 1937 по 1951 год руководил сверхсекретной «Лабораторией Икс». Его арестовали еще при жизни Сталина, предъявив ему обвинение «в участии в сионистском заговоре в структуре МГБ». В итоге решением Особого отдела МГБ от 14 февраля 1953 года Майрановский был приговорен к 10 годам заключения в лагерях. В период следствия он ничего не рассказывал о сути опытов, проводимых в его лаборатории. Однако после ареста Берии бывший полковник сам вызывался дать показания против своего недавнего руководителя.

В частности, на допросе Майрановский сообщил, что в конце 1938 года Берия поручил ему проводить исследования по воздействию ряда химических веществ на осужденных. Сам же бывший глава НКВД после зачтения ему этих показаний заявил следующее: «Я признаю, что то, о чем свидетельствует Майрановский, является страшным кровавым преступлением. Я давал задание Майрановскому о производстве опытов над осужденными к ВМН (высшей мере наказания. – Прим. В. Е.), но это не являлось моей идеей». Далее Берия сообщил следующее: «Хочу дополнить, что указания об организации спецлаборатории мною было получено от И. В. Сталина, и в соответствии с этими указаниями производились опыты, о которых речь шла выше».

После этого Майрановский на допросах подробно рассказал, какие именно вещества он испытывал на заключенных. В этом списке было полтора десятка наименований – от неорганических соединений мышьяка и таллия, цианидов калия и натрия до сложных органических веществ: колхицина, дигитоксина, аконитина, стрихнина, а также природного яда кураре. По словам бывшего полковника, наиболее мучительной для заключенных была смерть от аконитина, которым он отравил десять человек. Свои слова он прокомментировал так: «Должен сказать, что мне самому становится жутко, когда я вспоминаю все это».

Майрановский вводил яды заключенным через пищу, путем уколов тростью или шприцем, а также проводил над ними опыты с беззвучным оружием. А комендант «Лаборатории Икс» генерал Василий Блохин на допросе показал: «При умерщвлении доставленных арестованных путем введения различных ядов присутствовал я, а чаще дежурные, но во всех случаях, когда умерщвление уже было произведено, я приходил в помещение Майрановского для того, чтобы закончить всю операцию».

Арестованных к Майрановскому доставляли почти ежедневно, а затем размещали их по камерам, обязательно с участием работников 4-го отдела НКВД (МВД) СССР. Процедура их подготовки к опытам походила на медицинский осмотр. Доктор участливо расспрашивал заключенных об их самочувствии, давал советы, предлагал лекарство. Обычно действие вещества опробовалось не менее чем на 10 подопытных людях. За мучениями узников, не умерших сразу, врачи затем наблюдали в течение 10–14 дней, после чего добивали их новой порцией отравы.

Жертвами этих химических опытов иногда были уголовники, но чаще всего ими оказывались политические заключенные, осужденные по статье 58 УК РСФСР. Среди подопытных также встречались немецкие и японские военнопленные, а до конца 1939 года – также и польские. Трудностей с «человеческим материалом» для своих опытов Майрановский никогда не испытывал. За поставку заключенных в «Лабораторию Икс» отвечало 1-е специальное управление НКВД (впоследствии МГБ).

Отбором из числа приговоренных к смертной казни в Бутырской тюрьме занимался многолетний начальник этого управления Аркадий Герцовский и еще несколько его сотрудников. В Лубянской тюрьме жертв отбирал лично генерал Блохин и его специальный помощник Петр Яковлев. Общее число погибших в ходе тех экспериментов, по разным источникам, составило от 150 до 250 человек. Однако академик Федоров считает эти данные сильно заниженными. По сведениям независимых экспертов, жертвами химической войны в стенах ГУЛАГа на самом деле оказалось от одной до двух тысяч заключенных. Но в полном объеме эти материалы до сих пор так и не рассекречены.

В послевоенные годы большинство мировых «химических» держав полностью прекратили производство боевых отравляющих веществ. В частности, Германия, потерпевшая поражение во Второй мировой войне и разделенная на Западную и Восточную, таких средств уже больше никогда не выпускала. Великобритания и Франция отказались от изготовления химического оружия в 1956 году, США – в 1969 году. А вот Советский Союз официально заявил о прекращении производства боевых отравляющих веществ только в 1987 году, когда об этом всему миру сообщил тогдашний министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварднадзе.


30 мая 2014


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847