В историю физики Лев Ландау (1908-1968) вошел как лауреат Нобелевской и Ленинской премий. Государственную премию СССР он получал трижды. Плюс Герой Социалистического труда, член Академии наук СССР, а также Академии наук Дании, Нидерландов и США, Американской академии наук и искусств, Французского физического общества, Лондонского физического общества и Лондонского королевского общества. Но не меньшую известность Ландау приобрел и как личность, провозгласившая сексуальную свободу в условиях тоталитаризма.

ТЕОРИЯ ЖЕНЩИН

Ландау придавал огромное значение женской красоте и как настоящий ученый классифицировал женщин на группы.

По его теории представительницы прекрасного пола делились на красивых, хорошеньких и интересных (1-й, 2-й и 3-й класс). У хорошеньких нос слегка вздернут, у красивых нос прямой, а у интересных носы всех прочих форм. Для некрасивых женщин это были 4-й и 5-й классы, он придумал такие названия: 4-й класс — «Выговор родителям» и 5-й класс — «За повторение — расстрел».

Гуляя с приятелями на улице, он выбрасывал вверх то 2, то 4 пальца, давая таким образом секретную оценку буквально каждой проходившей мимо женщине.

«МОЦАРТ В НАУКЕ»

Академик РАН Исаак Халатников так объяснял уникальность дарования Льва Ландау: «Он сам говорил: я чемпион мира по технике. Что это значит? Сложнейшие задачи математической физики он всегда решал первым. Кажется, просто невероятным, но Ландау обходился без черновиков, писал сразу набело. На ваших глазах происходило почти чудо. Я видел это много раз, но каждый раз поражался. Обычно ученый «марает» множество бумаг, прежде чем получит ответ. А тут не одной помарки, хоть сразу печатай.

Ландау можно назвать Моцартом в науке. Но вот интересно, как он сам себя оценивал. Лев Давидович обожал все классифицировать. Ученых он измерял по логарифмической шкале. Это значит, что физик, например, второго класса сделал в науке в десять раз меньше, чем первого. В «половинный» класс он поместил лишь Эйнштейна, в первый — знаменитых творцов квантовой механики Бора, Гейзенберга и Дирака, а себя лишь во второй.

Ландау можно называть феноменом, потому что он знал в физике все. Внес ясность в самые разные направления этой науки. Запутанные и сложные проблемы становились простыми и ясными после того, как он ими занимался.

Но он был не только великий ученый, но и великий учитель. Ландау создал в нашей стране школу физиков-теоретиков, многие из которых стали выдающимися учеными мирового класса. А началось все, когда он уехал работать в Харьков и стал читать лекции. В аудиториях собирались толпы студентов. Конечно, Ландау поражал особым блеском, образностью мышления, но главное — он необычно излагал предмет. Такого никогда не слышали».

ГОДЫ СТАНОВЛЕНИЯ

Едва ли не с пеленок Левушка Ландау проявлял недюжинные математические способности. Его отец — инженер-нефтяник Давид Львович — старался дать детям хорошее образование. И никакие общественные потрясения не могли этому помешать.

Пусть сын и не смог закончить гимназию из-за Октябрьской революции 1917 года, но он поступил вначале в вуз родного Баку, а затем в 1924 году перевелся на физико-математическое отделение Ленинградского университета.

«В детстве мне отец настойчиво внушал, что из меня ничего хорошего выйти не может, — с так и не прошедшей горечью вспоминал годы спустя. — Я так боялся, а вдруг он окажется прав! Этим он мне изрядно портил детство. Я действительно очень одинок. Подростком был близок к самоубийству».

Блестящие научные работы Ландау дали ему возможность поступить в аспирантуру, откуда его направили в научную командировку в Германию, Англию, Швейцарию, Нидерланды и Данию.

Личное знакомство с Нильсом Бором оказало огромное влияние на молодого ученого.

ХАРЬКОВСКИЙ ПЕРИОД

«Интегрировать научился лет в 13, а дифференцировать умел всегда», — шутил Ландау.

В 1931 году Лев Ландау переехал в Харьков, тогда столицу Украины, и возглавил теоретический отдел Украинского физико-технического института. Эту работу он совмещал с заведованием кафедрами теоретической физики в Харьковском инженерно-механическом институте и в Харьковском университете. Через три года Академия наук СССР присудила ему ученую степень доктора физико-математических наук без защиты диссертации, а в следующем году он получает звание профессора.

В Харькове Ландау публикует работы о происхождении энергии звезд, дисперсии звука, передаче энергии при столкновениях, рассеянии света, магнитных свойств материалов, сверхпроводимости, фазовых переходах веществ из одной формы в другую и движении потоков электрически заряженных частиц, что создает ему репутацию необычайно разностороннего теоретика.

РЕФОРМАТОР ПЕДАГОГИКИ

С той же страстностью, с которой он делал все, Ландау взялся и за реформы основ преподавания в вузах. Так курс теоретической механики, рассчитанный на несколько лет, он читал полгода. Все курсы он начинал с общих принципов, а затем ошарашивал студентов фейерверком формул. Те, слушали, разинув рот, и обожали Дау, как называли ученого.

Тот же принцип он применил и при написании учебников. Их мгновенно перевели на многие иностранные языки, и до сих пор используют в обучении. В 1962-м вместе с Евгением Лифшицем он получил Ленинскую премию за курс теоретической физики.

В 1935 году Ландау специально поехал к Николаю Бухарину, который был главным редактором газеты «Известия» и курировал науку, с целью убедить государственного мужа в необходимости изменений в системе образования в вузах. Результатом их беседы явилась его статья под названием в духе того времени «Буржуазия и современная физика», которая, по сути, была революционной.

Как подтверждение теории, Ландау придумал так называемый теорминимум из девяти экзаменов для тех, кто мечтал у него учиться: два по математике, семь по теоретической физике. За 30 лет преодолеть этот барьер смогли только 43 молодых ученых.

Но и самому Льву Давидовичу приходилось проявлять последовательность, невзирая на личные отношения. В пресловутую кампанию борьбы с космополитизмом один из его соратников решил помочь научной карьере активной позицией. Когда об этом сообщили Дау в твердой уверенности, что он немедленно откажет мерзавцу, тот сказал: раз человек сдал теоретический минимум, я обязан его принять. Конечно, потом благородство аукнулось множеством проблем. Но Лев Давидович никогда о нем не жалел. Для него выполнение своих обязательств всегда было выше личных пристрастий.

ГРОЗНЫЙ УРОК

В 1937 году Петр Капица пригласил Ландау на работу в Институт физических проблем. О том, насколько Лев был далек от реальности, говорит тот факт, что весной 1938 года он написал вместе с двумя молодыми физиками листовку, которая начиналась словами: «Товарищи! Великое дело Октябрьской революции подло предано...»

Воззвание, предназначавшееся для распространения 1 Мая, попало московским чекистам (естественно, не случайно!) за несколько недель до праздника. И в апреле 1938 года последовал арест Ландау и его друзей.

Спасти безумца мог только Сталин. Петр Капица отправил ему письмо, пытаясь объяснить особенности личности Ландау: «...Следует учесть характер Ландау, который, попросту говоря, скверный. Он задира и забияка, любит искать у других ошибки, и когда находит их, в особенности у важных старцев, то начинает непочтительно дразнить. Этим он нажил много врагов...». В защиту ученого подключился и Нильс Бор. Как ни удивительно, но репрессивная машина дрогнула, и в апреле 1939 года Ландау освободили под личное поручительство Капицы.

ПОДНЕВОЛЬНЫЙ ПАЦИФИСТ

Лев Ландау очень не любил вспоминать о своем участии в расчетах атомной, а потом и водородной бомбы.

«Это были очень громоздкие уравнения математической физики, — рассказывает Исаак Халатников. — Если их решать в лоб, потребовались бы годы, ведь тогда никаких компьютеров не было и в помине, считали на электрических арифмометрах фирмы «Мерседес». Под руководством Ландау были разработаны принципиально новые методы расчета, создан новый математический аппарат. Потом я узнал, что с подобной проблемой столкнулись и американцы. Там группу возглавлял великий математик фон Нейман».

Но как только умер Сталин, он сказал ученику: «Все, я больше его не боюсь и выхожу из игры. Забирай у меня дела». Максимально добросовестно выполняя задачу, Лев Давидович отлично понимал, что его работа служит укреплению мощи врага и его приспешников. А ожог от ареста 1938 года не прошел никогда.

Как и за всеми учеными, занимавшимися секретными разработками, КГБ следило за Ландау денно и нощно. Только однажды он попытался выехать за границу в ученую командировку. И тут же генерал Серов направил письмо в ЦК КПСС, где выражал сомнения относительно необходимости самой поездки и намекал на сведения, полученные из разных источников о возможном невозвращении Ландау, что грозило интересам СССР. Конечно, Дау никуда не поехал. «Я здесь ученый раб», — прокомментировал Лев Давидович.

ТЕОРИЯ ЛЮБВИ И ПРАКТИКА ЖИЗНИ

На выпускном вечере в Харьковском университете в 1933 году Лев обратил внимание на очень красивую молодую женщину. Ландау оказался самым удивительным из всех знакомых Конкордии Дробанцевой мужчин. Страстный поклонник женской красоты, ее ровесник, был девственником в 27 лет и не скрывал этого.

«Он ошеломлял непосредственной ясностью ребенка и зрелостью своего мышления, стремящегося разгадать тайны природы путем сложнейших математических доводов, свойственных только ему одному, настоящему первооткрывателю в науке. Последнее я поняла много лет спустя», — напишет она.

С первых дней романа Коре, так стал ее звать Ландау, пришлось прилагать огромные усилия, чтобы соответствовать идеалу: «Его слова: «Коруша, что может быть прекраснее красивой молодой женщины!». Я всегда помнила их, они подхлестывали меня, поднимая рано утром в постели для изнурительной гимнастики, они вывели меня на фальшивую дорогу, они заставили меня плевать на общественное мнение!».

То, что Кора побывала замужем, в глазах Ландау придавало ей особое очарование: ведь она стала его Пигмалионом в любовной науке. Несколько лет продолжались бурные отношения. Она покорно соглашалась с теориями возлюбленного: «Прекраснейшее слово — «любовница». Оно овеяно поэзией, корень этого слова «любовь». Не чета браку. Брак есть печать на плохих вещах!» И выслушивала витийства о том, что брак — это кооператив, ничего общего не имеющий с любовью. Дау открыто надсмехался над преданными мужьями и клеймил их подкаблучниками.

Мечта Коры о замужестве осуществилась лишь в 1940 году, когда Лев пригласил ее переехать в Москву. Молодая женщина не сомневалась: все разговоры о свободе личности остались в прошлом.

ПАКТ О НЕНАПАДЕНИИ

Но Кору Ландау ждал «сюрприз». К приезду жены «он тщательно разработал свою самую «блестящую» (так он говорил) теоретическую работу и назвал ее «Как правильно жить», или «Брачный пакт о ненападении». Этот «пакт» предоставлял полную свободу, как он понимал ее, для себя и для меня», — признает Кора, согласившаяся на все условия в страхе потерять Дау.

Еще в Харькове Лев познакомил возлюбленную со своим коллегой Евгением Лифшицем. И эти двое моментально возненавидели друг друга. Кора всю жизнь будет враждовать с «Женькой», считать его бездарным прилипалой, примазавшимся к славе Ландау.

После года слез и скандалов Коре все же удалось выдворить Лифшицей из 5-комнатной московской квартиры Ландау. Но зато их дачу Лев с радостью предоставлял Жене для встреч с многочисленными любовницами.

«Пошел второй год, как я стала женой Дау, — записывала Кора. — Он все так же в меня влюблен, все так же обещает, что скоро заведет новых любовниц..., он говорил: «...Тебе ничего не стоит завести любовников... Так мало у тебя такого великого чувства? Хватает только на одного законного мужа? Это, Корушка, чушь! Было простительно, когда мы были любовниками... Послушаешь тебя, придешь просто в ужас. Что бы делали бедные мужчины, если бы все жены были верными ?!...».

ПРАКТИКА СВОБОДЫ ЛЮБВИ

А Дау от теории свободы личности активно перешел к практике.

Весной 1946 года беременная женщина услышала от мужа: «Корочка, я к тебе с очень приятной вестью, сегодня вечером в двадцать один час я вернусь не один, ко мне придет отдаваться девушка! Я ей сказал, что ты на даче, сиди тихонечко, как мышка в норке, или уйди... Пожалуйста, положи в мой стенной шкаф свежее постельное белье».

14 июля 1946 года у Ландау родился долгожданный сын Игорь. Бедная Кора, располневшая после родов и утратившая для мужа эффект новой игрушки, смертельно ревновала ко всем женщинам без исключения. Пока она изводила себе, представляя в объятиях Дау молодых красавиц, он жил как считал нужным. А когда замечал ревность, нещадно штрафовал, уменьшая суммы на хозяйство.

Как-то Кора спросила мужа: «Что это за девица была у тебя?» — «О! Это с радио. Она пришла брать у меня интервью. Потом ей стало жарко, она попросила расстегнуть ей лифчик и так легко, без всяких проволочек отдалась мне».

В книге-исповеди жена Ландау признает: «Все познается в сравнении. Когда появилась Гера, я была тронута тактом Верочки. Верочка не приходила к Дау домой. И я не переживала мучительные часы... Но, когда появилась эта Ирина Рыбникова с радио, я с опозданием оценила достоинства Геры. Гера не пользовалась ванной, вела себя тихо. Она без скандалов хотела женить Дау. Не получилось. И она с достоинством вышла замуж. Ирина с первых посещений решила вызвать скандал между мной и Дау... Мне показалось, что у меня возникло брезгливое чувство даже к Дау».

Но Дау объяснился: «Моя любимая девушка — ты. Этой Ирине я не говорил слова «люблю». Я не мог обхамить девицу, если она пришла с целью отдаться мне».

Чувство внутренней свободы позволяло Ландау еще и делится с женой своими любовными проблемами. Его привлекали только очень красивые телом женщины, а когда ожидания не оправдывались, он искал утешения у Коры.

Пример Ландау оказался очень заразительным. У него на даче постоянно встречались с любовниками и любовницами не только соавтор Евгений Лифшиц, но и многочисленные друзья и знакомые. Мнения законной жены, вынужденной заниматься уборкой после каждой пары, вообще никто не спрашивал.

Более того. Ланаду стал активно настаивать на том, что и Коре необходим любовник. Он мечтал познакомиться с возлюбленным своей жены! Бедняжке пришлось изобретать дьявольские уловки, чтобы убедить мужа в наличии несуществующего любовника.

Но Кора за счастье почитала и то, что муж не стал применять к их сыну теорию о том, что маленьких детей лучше всего сдавать в садики и брать их оттуда только по желанию родителей.

«ОТ ДУРАКА СЛЫШУ»

Дау обладал очень острым чувством юмора. Неслучайно, к его 50-летию была отчеканена медаль с любимым изречением юбиляра на латыни «Ot duraca slychu» («От дурака слышу»). На самом праздновании никогда не пивший алкоголя Лев Давидович передавал рюмки специально назначенным «дежурным выпивохам», которых часто приходилось менять — столько было тостов. А в гардеробе по указу юбиляра повесили плакат: «Адреса сдавать швейцару».

В кругу учеников академика долго ходил и апокриф о том, как Ландау в Харьковском физтехе наказал необыкновенно плодовитого плагиатора.

Розыгрыш отлично спланировали. Физик получил телеграмму, возвещавшую, что решением Нобелевского комитета ему присуждена премия и следует к 1 апреля теоретическому отделу, возглавляемому Ландау, сдать все свои работы, перепечатанными на машинке в двух экземплярах. Конечно, в порыве счастья тот и не подумал посмотреть на дату. Зато сразу перестал здороваться с коллегами-неудачниками.

Точно 1 апреля он, преисполненный гордости, явился к Ландау с отлично отпечатанными тестами трудов. И чуть не упал с инфарктом, услышав: «Неужели вы подумали, что за эту муру могут дать Нобелевскую премию? С первым апреля! Воистину — Бог создал дураков и гусей, чтобы было кого дразнить...».

Племянница ученого Элла Рындина свидетельствовала: «Он (Ландау — прим. авт.) заявил одному диссертанту, что приедет в Ленинград оппонировать его докторской диссертации, только если для знакомства с ним будет найдена подходящая дама. Бедный диссертант, чрезвычайно скромный и уже не молодой человек, носился по городу и обзванивал знакомых, пытаясь выполнить заказ. Наконец, нашли какую-то даму по имени Муза, но Дау, едва взглянув на нее, скривил физиономию, так что знакомство не состоялось. Тем не менее, защита диссертации прошла успешно».

РОКОВАЯ АВАРИЯ

7 января 1962 года на дорогах было очень скользко. Но Лев Давидович настоял на поездке в Дубну к племяннице Элле, которая только что ушла от мужа и поселилась с сыном у возлюбленного в том же доме.

За рулем «Волги» сидел ученый-физик Владимир Судаков. В машине также находилась его жена Верочка, любовница Дау.

На одном из участков дорогу перебегала девочка. Судаков пытался затормозить, и в бок машины, где как раз находилась голова Ландау, ударил встречный грузовик. Владимир так растерялся, что бросился бежать.

«Скорая помощь» доставила единственно пострадавшего Дау в больницу. Знаменитый чешский нейрохирург Зденек Кунц, срочно прилетевший в Москву, вынес приговор: «Жизнь больного несовместима с полученными травмами». Врачи делали все возможное и невозможное, чтобы вернуть работоспособность ученому.

77-летний Нильс Бор, чтобы морально поддержать пострадавшего, направил в адрес Нобелевского комитета письмо с просьбой о присуждении премии Льву Ландау за 1962 год. По состоянию здоровья Лев Давидович не мог лично поехать в Стокгольм и высокую награду ему вручали в московской больнице Академии наук.

Но Ландау не был бы Ландау, если бы не завел роман с санитаркой Татьяной Близнец. Ходили слухи, что от ребенка, которым она была беременна, женщину принудили избавиться.

Шесть лет продолжалась борьба за здоровье Ландау. Но вскоре после 60-летнего юбилея ученого не стало. Незадолго до кончины Лев Давидович сказал: «Я неплохо прожил жизнь. Мне всегда все удавалось».

СКАНДАЛ ИЗ-ЗА КНИГИ

Чтобы хоть как-то выйти из тяжелейшей депрессии после смерти мужа и с явной целью свести счеты со всеми его и своими недругами, Кора Ландау 10 лет писала книгу-исповедь, которую назвала «Академик Ландау. Как мы жили».

В предисловии она предупредила: «Чтобы распутать сложнейший клубок нашей жизни, пришлось залезть в непристойные мелочи быта, в интимные уголки, закрытые от посторонних глаз и таящие так много мерзостей… но и прелестей тоже».
По воле автора книга была издана только в 1999 году, через 15 лет после ее смерти.

Известно, что некоторые из коллег Нобелевского лауреата, боясь откровений вдовы по поводу собственного, не всегда этичного, поведения, прилагали большие усилия, чтобы запретить издание. А попадавшие к ним рукописные экземпляры попросту сжигали.

Академик Сергей Капица оказался строг к много страдавшей женщине: «Мне всегда были неприятны россказни про личную жизнь Коры и Ландау, — не скрывает Сергей Петрович. — Зачем обсуждать их? Это дело двух человек — не более. К книге «Как мы жили» относился и отношусь снисходительно — это исповедь глубоко больной женщины. Ее ли словами следует руководствоваться, рассказывая о гениальном ученом? Конечно, нет».

Родственники Льва Давидовича тоже не слишком радовались появлению книги и в печатных изданиях излагали свою версию событий. Так племянница ученого написала: «Дау выбрал в жены красивую женщину и воспитал ее в своих теориях свободы и свободной любви. Она поначалу сопротивлялась его свободе и его теориям, «бузила», как он выражался, ей хотелось простого мещанского счастья, но он был настойчив, припугнул ее разводом, и, в конце концов, она решилась жить так, как он хочет».

УЧЕНЫЕ МУЖИ ПРОТИВ «ПОХАБЩИНЫ» НА ЭКРАНЕ

Выход на экраны в 2000-м году фильма режиссера Татьяны Архипцовой «Мой муж — гений» вызвал скандал ничуть не меньший, чем в свое время мемуары Коры Ландау, по которым он и был снят.

«Это оскорбление памяти Ландау, — горячился Секретарь общественной палаты, академик Евгений Велихов. — В фильме нет ничего, что составляло смысл жизни великого ученого. Зато показан страдающий сексуальной озабоченностью неврастеник. Такой поворот — атака на разум зрителя. Это чушь, которую развели на телевидении». Вывод напрашивался сам собой: запретить немедленно.

Многолетний ведущий телепрограммы «Очевидное-невероятное» академик Сергей Капица заявил: «Картину я видел — это вещь совершенно непотребная, за гранью всяких представлений о приличии. Каналу, который я очень уважаю, должно быть стыдно участвовать в его демонстрации».

За создателей картины вступился телеведущий Дмитрий Дибров: «Просто не относитесь к этой картине, как к фильму о Ландау, — говорит он. — Мы же все равно ничего не смыслим в теоретической физике. Лучше задумаемся над тем, чем стали наши семьи — они превратились в царство лжи. Проблема в том, что мы с вами не являемся гениями. А он являлся».