Иудейский царь Соломон был безмерно богат. В ветхозаветные времена не было налоговых деклараций, но можно приблизительно подсчитать царские доходы, пользуясь Священным Писанием. Там говорится, что «в золоте, которое приходило Соломону каждый год, весу было 666 талантов». Это приблизительно двадцать тонн. Золото ему привозили из страны Офир – эта богатейшая земля неоднократно упоминается в Библии, но там не сказано, где она находится. Более того, священная книга предостерегает любителей легкой наживы: «Дорогу туда не ищи!» Однако чем строже запрет, тем слаще запретный плод, и пути в легендарную страну Офир искали и ищут до сих пор.

Смелый мореплаватель испанец Альваро Менданья де Нейра отправился на поиски сокровищ царя Соломона в южные широты Тихого океана. В январе 1568 года он открыл острова, которые получили название Соломоновых, но соломоновых сокровищ испанцы там не нашли. Однако Альваро Менданья был твердо уверен, что золотоносная земля лежит в тихоокеанских водах, и в 1595 году ему удалось найти настоящие сокровища – прекрасные, зеленые, как изумруды, острова, которые лежали на сверкающей поверхности океана, словно драгоценное ожерелье. На плодоносных благоухающих землях жили удивительно красивые люди.

«ОСТРОВ НЕВЕЗЕНИЯ В ОКЕАНЕ ЕСТЬ...»

Светлокожие островитяне были высокого роста, замысловатые синие татуировки покрывали их статные тела сплошным узором, черные прямые волосы свободно падали на плечи. Аборигены встретили незнакомцев чрезвычайно радушно, они преподнесли мореплавателям воду, бананы и кокосовые орехи. Поднявшись на борт испанского корабля, наивные островитяне стали рассматривать и ощупывать своих странных гостей и без спроса брать их вещи. Начальник вооруженной охраны экспедиции приказал дать залп по островитянам, и восемь человек бездыханными рухнули на палубу.

Испанцы пробыли на гостеприимном берегу две недели и за это время успели сделать три важных дела: они назвали острова Маркизскими в честь вице-короля Перу маркиза де Мендозы, под чьим покровительством было начато плавание, установили три креста и убили двести местных жителей. Так началось знакомство дикарей с цивилизованными белыми людьми.

После ухода испанской эскадры жителей Маркизских островов долгие годы никто не беспокоил. Только иногда, может быть раз в полстолетия, какой-нибудь морской бродяга натыкался на таинственный архипелаг и радостно кричал: «Земля!», а высадившись в удобной бухте, первым делом начинал придумывать, как назвать этот благодатный край, который он только что открыл.

Однако мореплаватели и миссионеры, ближе познакомившись с нравами и кулинарными пристрастиями местного населения, надолго на островах не задерживались. Если любознательные путешественники не становились ужином для каннибалов, то они возвращались к родным берегам, разнося по миру дурную славу о любителях человеческого мяса. В прокуренных тавернах бывалые моряки рассказывали, что на каждом небольшом островке обитает несколько племен, которые постоянно воюют с другом. Победители съедают взятых в пленных и убитых в сражениях воинов. Как только появляется достаточный запас человеческого мяса, военные действия прекращаются и объявляется перерыв на обед. В голодные неурожайные годы соплеменники поедают своих более слабых сородичей, прежде всего женщин и детей. Вожди и жрецы пользуются властными привилегиями, они считаются несъедобными. Самые кровожадные и беспощадные людоеды – воины племени тайпи, живущие на острове Нуку-Хива. В переводе с местного диалекта слово «тайпи» означает «любитель человеческого мяса». В марте 1804 года шлюп «Надежда», совершавший первое в истории России кругосветное плавание, приблизился к Маркизским островам. Команда готовилась к встрече с дикарями. С утра до вечера в корабельной кузнице кипела работа, старые железки перековывали в ножи, поскольку было известно, что на островах это самый ходовой товар. Лейтенант Ермолай Ермолаевич Левенштейн записал в своем дневнике: «15 апреля 1804 года. Мы не получили ножей, топоров и бус для торговли с дикарями. Ножи, которые сделаны на нашей кузнице, по качеству не такие хорошие, как купленные в лавке в Петербурге. Но все же с нашей стороны нет никакого обмана, мы отдадим дикарям лучшее из того, что у нас есть.

17 апреля 1804 года. Днем и ночью один из матросов сидит на салинге и смотрит, не покажется ли земля. Но до сих пор на наши вопросы мы получали всегда в ответ: «Ничего не видать».

23 апреля 1804 года. Так как мы, вероятно, завтра увидим землю, то сегодня мы приводим все в состояние готовности для обороны против дикарей. Пушки заряжались ядрами и картечью, чистились ружья, пистолеты и сабли, наполнялись патроны. Шквалы с ливнями – это признаки близкой суши».

На следующий день 24 апреля 1804 года в пасхальное воскресенье свершилось давно ожидаемое чудо: мореплаватели наконец увидели землю. Это был остров Нуку-Хива. Все моряки, свободные от вахты вышли на палубу и любовались летающими рыбами, которые стаями поднимались из воды. Хотя для русского человека летающая рыба – еда непривычная, как говорится, ни рыба ни мясо, но нашлось много охотников загарпунить аппетитную добычу, и дело тут не в рыбацком азарте, а в жизненной потребности. На корабле, кроме солонины, возбуждающей неутолимую жажду, не осталось никаких съестных припасов, вода выдавалась по одной кружке на день, у многих матросов началась цинга.

25 апреля 1804 года белопарусная «Надежда» подплыла к острову. С борта открывался весьма живописный вид: высокий морской прибой разбивался о крутые каменистые берега, укрытые сплошным зеленым ковром. Маленькие бурные речки стекали по крытым горным склонам, низвергая свои светлые воды в бушующее море. С корабля была спущена лодка с вооруженными матросами для измерения глубин в бухте, и тут же, словно по команде, от берега отчалило каноэ и направилось наперерез нашим морякам. Один из дикарей поднялся во весь рост и на чистейшем английском языке спросил, с какой целью чужеземцы прибыли на остров. Прежде чем объяснять причины, по которым русский корабль оказался так далеко от родных берегов, офицеры попросили англо-говорящего дикаря рассказать о себе. Оказалось, что это был поданный британской короны Эдуард Робертс, который служил стюардом на английском корабле «Джон Баттерворд». Мистер Робертс не стал вдаваться в причины, по которым он оказался «выброшенным на берег» – так на флоте называли моряков, высаженных на необитаемых островах за провинности или из-за серьезных конфликтов с экипажем. Однако одичавший англичанин с удовольствием рассказал, что живет на острове уже семь лет, согласно обычаю украсил тело татуировкой, изучил местный язык, служит в охране вождя племени, женился на местной красавице – и абсолютно счастлив!

Мистер Робертс взял на себя роль лоцмана и переводчика, и он едва успевал справляться со своими обязанностями, когда «Надежду» со всех сторон облепили лодочки дикарей. Островитяне привезли плоды хлебного дерева, кокосовые орехи и бананы, а после обеда на корабль прибыл король острова Катенуа. Царственное тело было так густо покрыто темно-синей татуировкой, что естественный цвет кожи был уже неразличим. Король был облачен в набедренную повязку весьма скромного размера. Навстречу ему в парадной морской форме вышел капитан корабля Иван Федорович Крузенштерн, который объяснил, что русские моряки прибыли на остров для пополнения запасов продовольствия и научных исследований. Иван Федорович пригласил короля в свою каюту и предложил ему водку и чай с сахаром. Из всех благ цивилизации его королевскому величеству больше всего понравился сахар, а еще он был поражен, увидев некое живое существо в зеркале. Король Катенуа несколько раз заглядывал за зеркало, думая, что там прячется человек, но никого не обнаружил и удалился, получив в подарок попугая, нож и четырнадцать метров красной материи.

ПОКУПАТЕЛИ И ПРОДАВЦЫ! БУДЬТЕ ВЗАИМНО ВЕЖЛИВЫ!

Русские мореплаватели опасались, что дикари испугаются чужестранцев и не захотят торговать, но активность островитян превзошла все ожидания. «С рассветом 26 апреля снова начался шум, и только несколько выстрелов из ружья помогли отогнать докучливых дикарей от корабля, – записал в дневнике лейтенант Левенштейн, – после этого снова началась торговля. Дикари привозили бананы, свиней и кокосовые орехи в подарок, но без предварительной договоренности на корабль никого не пускали. Множество островитян целый день, не отдыхая, плавали вокруг нашего корабля. По приказу капитана Крузенштерна в 11 часов утра мы подняли красный флаг и с помощью выстрела из пушки объявили, что наш корабль «табу» – запретная зона. Дикарей не испугал грохот орудия, они радостно кричали «Пухи! Пухи!» и стали просто невыносимыми. Один влез на корабль по веревке с ловкостью обезьяны и украл из каюты рукомойник и ножницы».

Для экипажа «Надежды» пополнение продовольственных запасов было главнейшей задачей, без этого продолжение кругосветного плавания было невозможно, и запастись надо было не скоропортящимися бананами, которыми сыт не будешь. Следовало закупить свиней, однако дикари, хотя и видели иностранцев впервые, оказались ребятами не промах. Они хотели менять свиней только на «токи», на топоры, которых у русских моряков было очень мало. Кроме того, не следовало забывать, что перед экипажем «Надежды» стояли и научно-исследовательские цели, они должны были пополнить этнографические коллекции Кунсткамеры. Можно себе представить, какой интерес у ученых-зоологов вызвал дикарь, на шее которого на шнурке висел огромный, около двадцати сантиметров длиной, зуб какого-то неведомого животного. Островитянин показывал на свое украшение и с помощью нехитрой пантомимы предлагал его купить. В опасное кругосветное плавание на «Надежде» отправились юнгами-добровольцами два брата – Отто и Маврикий Коцебу. Отто исполнилось пятнадцать лет, а Маврикий был на год моложе. Маврикий предложил дикарю обменять зуб доисторического чудовища на иглу для сшивания мешков. Обмен состоялся, и в руках доверчивого мальчишки оказался... очищенный банан. Дикарь смеялся, показывая на смущенного Маврикия пальцем. Островитянин оказался настолько честен, что вернул иглу, но ему ее подарили.

После утомительного дня под палящим солнцем матросы на лодках отправились на песчаную отмель, чтобы искупаться. Сняв одежду, пропитанную соленым потом, мужики нагишом бросились в воду. Они не успели поплескаться и пяти минут, как весь берег оказался заполненным дикарями. Островитяне кричали, размахивали руками, созывая сородичей полюбоваться необычным зрелищем. Вскоре они расселись на берегу, как зрители в театре, и, глядя на купающихся матросов, принялись смеяться, словно смотрели невероятно веселую комедию. Под непрекращающийся хохот мужчины выходили из воды, прикрывая срам руками. Боцман приказал быстро одеться и отступить на корабль. Оказалось, что моряки грубо нарушили местный этикет: «У дикарей своеобразное представление о стыде. Мужчины ходят абсолютно голыми. Однако крайняя плоть обязательно должна быть завязана шнурком. Если шнурок отсутствует и головка выступает из-под крайней плоти, то считают, что человек раздет, и он возбуждает всеобщий смех. Если у дикаря развязывался шнурок, то он сразу пристыженно бежит в кусты, завязывает шнурок и гордо входит из своего укрытия, будучи уверен, что снова прилично и модно одет».

А женщины! Прекрасные островитянки! Пучки кружевных зеленых листьев обвивали их тонкие талии, ничего не скрывая. Иногда они кокетливо, как бы случайно приподнимали листочки, чтобы жадные мужские взгляды могли насладиться видом их «ика», что в переводе с дикарского означает... ну, вы сами понимаете что...

«ПОГОВОРИМ О СТРАННОСТЯХ ЛЮБВИ»

Вечером офицеры и ученые, которые находились в составе экспедиции, пригласили Эдуарда Робертса на чашку чая. К их удивлению, он явился не один, а в компании еще одного «выброшенного на берег», француза Жана Батиста Кабри.

Месье Кабри служил на английском корабле, потерпевшем кораблекрушение около острова Нуку-Хива. К счастью, Кабри обладал редким для моряков того времени умением – он еще в детстве научился плавать и, благополучно добравшись до берега, сумел найти общий язык с дикарями. За десять лет жизни на острове он почти забыл своей родной французский язык и в беседе с русскими офицерами «Надежды» с трудом подбирал слова и делал много грамматических ошибок. Как-то само собой получилось, что разговор зашел о прекрасной половине дикарского населения. «Надежда» уже целый год находилась в плавании, и экипаж заскучал без женского общества. Местное брачное законодательство оказалось весьма оригинальным. Мужчина может купить любую понравившуюся ему девушку. Договорившись с родственниками своей избранницы о цене, он получает право провести с ней одну ночь, которую называют пробной. Если жених и невеста не удовлетворяют друг друга, помолвка считается несостоявшейся. На островах строго соблюдается святость супружеских отношений, женщина обязана быть верной мужу, но только в его присутствии. Если супруг находится в хижине, то ни о каких шашнях и речи быть не может, но как только благоверный скрывается из вида, женщина может отдаться любовнику, и никто ее не осудит. Муж даже похвалит жену, если в награду за свои ласки она получит нож или кусочек материи. Пригубив стаканчик рома, мистер Робертс разоткровенничался и рассказал о своей любовной связи с королевой острова, которая от него забеременела и родила белого ребенка, но король нисколько не обиделся и воспитывает его, как маленького принца.

Для женщин острова Нуку-Хива существовало только одно строжайшее табу: им было запрещено плавать на лодках, они не имели права даже прикоснуться к челну. Такой проступок карался смертной казнью, родичи в буквальном смысле слова съедали виновную. Однако строгий закон не мешал дамам с Маркизских островов много путешествовать, ведь все они были великолепными пловчихами, обладавшими особым элегантным стилем плавания. Женщины двигались в воде невероятно быстро, но движения рук и ног были почти незаметными, и плавать они могли по шесть-восемь часов без перерыва.

«Сначала я подумал, что это стайка рыб резвится на поверхности, но кипение воды было вызвано стайкой молодых девушек, которые выплыли нам навстречу, дабы нас приветствовать. Когда они подплыли ближе, я различал в волнах их колышущиеся формы и длинные черные пряди волос, тянущиеся за ними в струях вод, я готов был вообразить, что это плывут волшебные морские девы-сирены. Они облепили судно со всех сторон и, подтягивая гибкие тела, повисали, раскачиваясь в снастях над водой. Вода стекала по угольно-черным волосам, служившим единственным прикрытием их нагих сверкающих тел. При этом они не теряли времени даром, помогая друг другу совершать незамысловатый туалет: скручивали как можно туже и выжимали одна другой мокрые роскошные локоны, вытирались и, передавая из рук в руки круглую раковину с пахучими притираниями, умащивали свою смуглую кожу. Скоро они уже резвились по всему кораблю. Вот так зрелище для нас, холостяков матросов!» Это великолепное описание первой встречи с прекрасными островитянками принадлежит перу американского моряка, путешественника и писателя Германа Мелвилла. Автор всем известного романа «Моби Дик, или Белый кит» побывал на острове Нуку-Хива в 1842 году.

А теперь представьте себе, какое впечатление на русских моряков произвела флотилия русалок, окружившая корабль! Весь экипаж «Надежды» – 84 моряка – высыпал на палубу и, затаив дыхание, смотрел, как обнаженные нимфы плещутся в волнах. Согласно обычаю, женщины и девушки делали татуировки только на руках, от локтя до запястья, поэтому казалось, что красавицы надели кружевные перчатки, позабыв о другой одежде. Капитан Крузенштерн задумчиво глядел на резвящихся девиц, которые, мягко говоря, строили глазки его команде. Он понял, что удержать мужчин от общения с красотками будет невозможно, но, с другой стороны, «Надежда» – военный корабль, где вакханалия недопустима. Поэтому капитан Крузенштерн приказал придерживаться строгого порядка при общении с местными дамами. Прежде всего с корабля давали пушечный выстрел – это было сигналом для туземцев, что вход на «Надежду» им запрещен, затем боцман кричал: «Девушки! Сюда!», и островитянки легкого поведения, которые моментально выучились русскому языку, подплывали к кораблю. Боцман выстраивал голых барышень в одну шеренгу, пересчитывал и приглашал моряков, желающих приискать себе пару. Если женщин оказывалось больше, чем это было нужно, их выпроваживали с корабля, несмотря на протесты и на то, что они указывали на свое «ика». Ночью на корабле спали мало, а утром боцман вновь устраивал построение, что было невероятно сложно, поскольку женщины без умолку болтали и хвастались друг перед другом полученными подарками – ржавыми гвоздями или кусочками парусины величиной с носовой платок. Одной из девиц невероятно повезло, она получила от своего кавалера пуговицу. Подобный восторг испытывает белая женщина при виде преподнесенного ей бриллианта. Правда, долго радоваться барышням не приходилось, на полпути к берегу их встречали мужчины и отбирали вещи, заработанные честным трудом.

Возможно, не только матросы, но и господа офицеры принимали участие в праздниках любви, но точных сведений на этот счет нет. Однако доподлинно известно, что капитан Крузенштерн остался верен своей жене. Очевидец записал в своем дневнике: «Офицеры и матросы высадились на берег Нуку-Хивы. Офицеры стояли кружком и совещались. Внезапно в круг вошла дикарка. Она села и неотрывно начала смотреть на самого высокого среди нас, на Крузенштерна, она упорно показывала на свое «ика», но так как он не обращал внимания, то дикарка ушла, но почти сразу же вернулась, вымазанная кокосовым маслом. Она думала, что теперь она неотразима. Мы все засмеялись, с нами засмеялись и наши матросы. Они не были людьми разборчивыми, и Крузенштерн сказал одному из жеребцов:

– Если ты хочешь, то возьми ее.

Матрос сразу же ушел с дикаркой и в пяти шагах от нас за изгородью принес жертву Венере».

Однако перед модой украшать тело узорами не смог устоять даже суровый капитан Крузенштерн, на его правой руке появилась татуировка «Юлия», имя его обожаемой жены. Тату-салон на острове работал с утра до вечера, островитяне с помощью костяной палочки наносили на руки и предплечья русских моряков имена их возлюбленных или причудливые узоры, потом рисунок смазывали черной пахучей мазью, изготовленной из кокосов. На другой день на месте татуировки возникала сильная опухоль, которая через сутки бесследно исчезала.

Через три дня после прибытия «Надежды» на Нуку-Хиву количество русских на острове удвоилось, к берегам острова подошел шлюп «Нева», второй корабль, участвовавший в кругосветном плавании. Капитан корабля Юрий Федорович Лисянский был удивлен доброжелательностью местных жителей, он писал: «Сии островитяне обходились с нами как бы со старинными своими знакомыми или друзьями. Они весьма честно меняли свои плоды и другие редкости, они были даже так вежливы, что каждый из них, желая возвратиться на берег, просил у меня на то позволения».

Нукухивцы охотно позировали ученым, которые рисовали их портреты, они пели для них свои ритмичные песнопения и разыгрывали обрядовые сценки. На острове удалось собрать бесценные этнографические коллекции и составить словарь нукухивского диалекта. «Коскоче», то есть «нет», вежливо отказывались островитянине от предложения выкурить трубочку, а глядя на долговязую фигуру капитана Крузенштерна, они, цокая языками, произносили «ао», что значит «высокий». Два капитана, Крузенштерн и Лисянский, вместе начали исследование архипелага, они составили карты и дали имена частям островов. Крузенштерн назвал один из заливов именем адмирала Чичагова, а капитан Лисянский, увидев небольшую горную речку, произнес: «Отныне ее именовать Невкой».

Невка... Речушка с таким знакомым каждому петербуржцу именем до сих пор несет свои бурные воды в океан, ведь все названия, данные русскими мореплавателями, сохранились до сих пор. А вот местное население колонизаторы почти полностью истребили. Чужеземцы завезли опиум и смертельные болезни, против которых у островитян не было иммунитета, торговцы угнали в рабство сотни местных жителей. В 1804 году капитан Крузенштерн провел перепись населения острова Нуку-Хива и насчитал там 12 тысяч жителей. Сегодня на Маркизских островах живет всего 2500 человек.

«Ну почему аборигены съели Кука? За что, неясно, молчит наука» – эти вопросы задавал когда-то Владимир Высоцкий в своей веселой песенке. Однако наука давно раскрыла тайну гибели капитана Кука: он безжалостно убивал туземцев, отрезал им уши за малейшую провинность. Капитан учинил массовый расстрел безоружных гавайцев и в схватке был убит. Чтобы заставить островитян вернуть останки капитана Кука, была проведена военная операция, в ходе которой англичане дотла сожгли несколько деревень. После этого на корабль доставили корзину с десятью фунтами мяса и голову без нижней челюсти.

Во время пребывания русских на острове Нуку-Хива никто из моряков не пострадал, а когда корабли покидали остров, людоеды долго плыли за ними на своих лодочках, а женщины плакали и кричали по-русски: «Милый». Почему аборигены не съели Крузенштерна? Наука на этот счет ничего не говорит...