История Петропавловской и Шлиссельбургской крепостей, бывших на протяжении веков местами заточения многих секретных узников, полна тайн и загадок. Об одной из них и пойдет речь в этом повествовании.

Как известно, восстание декабристов стало полной неожиданностью для властей предержащих. Уже в ходе первых допросов заговорщиков Николай I понял, что в обществе и государстве необходим твердый порядок при непосредственном контроле со стороны государя. Для этой цели было создано III Отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, в ведение которой были переданы упомянутые крепости, ставшие надежными тюрьмами для политических преступников. Первыми их «поселенцами» в царствие Николая Павловича стали офицеры-декабристы, выведшие солдат на Сенатскую площадь. И если на площади в ходе восстания находилось не более тридцати участников тайного общества, то усилиями следствия, пользовавшегося откровенностью допрашиваемых, число арестованных в скором времени выросло до шестисот человек. И еще многие месяцы спустя черные кареты везли и везли подследственных в казематы крепостей.

Ранним утром 6 мая 1829 года к воротам Петропавловской крепости подкатила одна из таких карет в сопровождении отряда конной полиции. Из кареты жандармским поручиком был выведен худощавый молодой человек и сдан под расписку коменданту крепости. В расписке значилось, что комендант принял арестованного по Высочайшему повелению мелкопоместного минского дворянина Казимира Черновского. Пять месяцев без каких-либо допросов секретный узник находился в одиночной камере Кронверкской куртины, а затем был переведен в Шлиссельбургскую крепость. Остается только догадываться, что арестант принадлежал к близкому декабристам по духу Обществу соединенных славян, состоявшему из членов различных масонских лож. Но если декабристы своими речами быстро расширили круг подозреваемых, то Черновский не назвал никого, сообразуясь с клятвой Общества, в которой было записано: «Клянусь соблюдать глубочайшее молчание. Самый ад со всеми своими ужасами не вынудит меня указать моих друзей и их намерения». Видимо, крепким орешком оказался Казимир Черновский, и отнюдь не «санаторные» условия Кронверкской куртины были заменены на секретный замок Шлиссельбургской крепости.

Многие из тех, кто веком раньше попадал в такой переплет, как Казимир Черновский, кричали «Слово и дело!» Это означало, что заключенный знает что-то такое, что составляет государственную тайну. Часто это были просто выдумки попавших в безвыходное положение людей, которые только усугубляли их участь, но иногда эта фраза приносила и долгожданную свободу. В девятнадцатом веке «Слово и дело» не кричали, но был в ходу другой вариант, который давал хотя и призрачную, но надежду. Этим вариантом было личное обращение к императору.

В сентябре 1829 года узник заявил коменданту секретного замка Шлиссельбургской крепости, что он должен написать «доклад Его Императорскому Величеству», для чего просил выдать перо и бумагу. Вот что содержал его «доклад»: «В 1825 году я изобрел подводное судно и до нынешнего время старался оное усовершенствовать и надеюсь, что мое изобретение может иметь отличительный успех перед другими доныне известными. Итак, ежели будет приготовлен материал и достаточное количество рабочих нужных людей, то в продолжение сорока дней могу построить подводную лодку в несколько саженей, в которой можно будет плавать под водою, опускаться на морское дно для собирания растений и жемчугу, где находится; и в военном искусстве она будет полезною, потому что можно будет под водою подплыть под неприятельские корабли и оные истреблять, либо делать вылазку в местах во всех, неожиданных неприятелем. В продолжение же шестидесяти дней могу построить подводное судно, в котором можно будет поставить несколько пушек и так нынешней еще осени можно будет действовать на подводных судах против неприятелей».

То, что «доклад» дошел до императора и заинтересовал его, видно из поручения «чинам Главного штаба подробно узнать от узника оного судна описание». Черновскому вновь были выданы бумага, перо и чернила и вскоре из-под его руки вышло сочинение на нескольких десятках страниц, называвшееся «Описание подводных судов», состоящее из трех глав: «О подводных судах вообще и подробное описание подводной лодки», «Описание большого подводного судна с поставленными в нем пушками» и «Действие и польза подводных судов в сравнение оных с обыкновенными судами, плавающими только на поверхности воды, или надводными».

Вчитываясь в то, что написал секретный узник, можно сделать вывод о понимании автором темы. По крайней мере, блефом и шарлатанством сочинение не отдает. Из рукописи Черновского следовало, что остов корпуса подводной лодки должен представлять собой решетчатый набор из полосового железа, на который крепятся в качестве обшивки железные или медные листы. Внутри лодка должна быть выстлана сыромятными кожами, создававшими теплоизоляционный слой. Корпус лодки представлялся Черновскому так: обтекаемая цилиндрическая форма с заостренным носом. Погружение лодки, по мысли автора, должно происходить при помощи двадцати восьми складных кожаных мешков, которые заполняются водой. А вот глубина погружения регулируется при помощи выдвижной башни-рубки. Выдвинули башню наружу – объем лодки увеличился, и она всплыла, втянули башню внутрь – объем уменьшился и, соответственно, пошло погружение. В башне-рубке, кроме того, предусматривались иллюминаторы и выходной люк.

По мысли узника-изобретателя, судно должно было иметь в длину «пять сажень» (около десяти метров), а в ширину «четыре аршина» (около трех метров). Ну а как должен был двигаться подводный корабль? Те из читателей, кто в шестидесятых-семидесятых годах прошлого века видели интереснейшие игровые и одновременно мультипликационные фильмы, созданные на чешской студии «Баррандов-фильм» по мотивам произведений Жюля Верна, сразу поймут автора проекта. Так вот, Черновский предлагал производить движение лодки при помощи особых «зонтичных» весел, семь из которых располагались по одному борту, а семь – по-другому. Толкать весла нужно было взад и вперед. Принцип действия весел был таков: при толчке назад лопасти весел раскрывались, как зонтик, и упирались в воду, а при толчке вперед – складывались. Ну а какие весла могут быть по бокам подводной лодки, ведь она сразу же «нахлебается» воды? И здесь Черновский все предусмотрел, описав специальные водонепроницаемые сальники, через которые в лодку пропускались рукояти весел.

Для использования лодки в военных целях автор предлагал вооружить ее «истребительным сосудом», начиненным взрывчатым веществом. «Сосуд» этот, а, проще говоря, мина, должен был крепиться на носу лодки и подводиться под днище неприятельского корабля. Далее в рукописи шел раздел, из чтения которого становилось ясно, что автор знает такие реакции веществ в водной среде, которые дают мощный взрыв. Свою смесь Черновский назвал «пирофиром» и перечислил его ингредиенты. «Пирофир», по замыслу секретного узника, должен был срабатывать в воде как детонатор к большому пороховому заряду мины. Не исключено, что автор рукописи имел доступ не только к политическим тайнам Общества, но и к алхимическим тайнам, которыми обладали масоны.

Полученное от секретного узника описание подводного корабля поставило в тупик чины Главного штаба, которым велено было дать заключение по поводу возможности его постройки. К делу решили привлечь авторитетного ученого, генерала корпуса путей сообщений Павла Дмитриевича (Пьер Доменик) Базена. Это был разносторонне образованный человек, автор работ «Начальные основы дифференциального и интегрального исчислений» и «Доказательство начала умозрительных скоростей, рассматриваемое как основа механики». Родом он был из Франции, откуда по просьбе Александра I еще Наполеон прислал его в Россию до Отечественной войны 1812 года для создания Института инженеров путей сообщения. Таким образом, можно сделать вывод, что рукопись попала в нужные руки. И что же дальше?

Базен дал следующее заключение: «Расположение частей лодки и размещение устройств доказывает, что сочинитель имеет практические познания по морской части, но чтоб судить с основательностью о всех его по сему предмету предложениях, необходимо иметь под глазами подробный чертеж». Кроме того, генерал высказал сомнение по поводу целесообразности иллюминаторов в выдвигаемой башне-рубке и предложил применить вместо нее оптическое устройство, которое в XVIII веке было изобретено Ломоносовым и названо им «горизонтоскопом» или «полемоскопом». Этот прибор представлял собой вертикальную трубу, в нижней и верхней части которой под углом в сорок пять градусов к продольной оси трубы располагались параллельно друг другу два зеркала. Таким образом, Базен вступил не только в полемику с секретным узником, но и стал его соавтором! Черновский же, полностью согласившись с идеей Базена, писал в ответном письме: «Полемоскоп не может завсегда оставаться в виде мачты, но должен опускаться внутрь судна по произволу, когда будет надобно и при выдвижении оного на все стороны поворачиваться». Вот так тандем «генерал и секретный узник» впервые в истории пришел к выводу о необходимости оснащения подводной лодки перископом.

Положительный отзыв такого авторитетного ученого как Базен убедил императора дать возможность узнику работать дальше и создать чертежи подводного судна. Коменданту было дано Высочайшее указание, под его, коменданта, ответственность, выдать не только бумагу и чернила, но и циркуль, рейсфедер и другие чертежные принадлежности. На дворе уже стоял 1832 год. К маю чертежи вместе с сопроводительным письмом Черновского были отосланы в Главный штаб и сразу же отданы «на апробацию» Базену, который, их рассмотрев, написал довольно-таки хитрую отписку о «неудобоисполнимости» проекта. Такое заключение сразило узника наповал, и он предпринял попытку самоубийства. Бумага, чернила и чертежные принадлежности испуганным комендантом сразу же были отобраны и на дальнейших просьбах изобретателя был поставлен жирный крест.

Через два года Черновского уже не было в списках узников секретного замка Шлиссельбургской крепости.

Будучи отправлен в ссылку в Архангельск, он трудился в тамошнем губернском правлении и одновременно пытался организовать заговор с целью захвата находившихся в городе военных кораблей и начала масштабного мятежа на Русском Севере.

В 1839 году Черновского сослали в Сарапул, где он и скончался.