Нынешняя российская власть пытается победить тотальную коррупцию в стране, которая, по общему признанию, достигла гигантских размеров. Между тем взятки на Руси брали всегда – и при Ярославе Мудром, и при Иване Грозном, и при Петре Великом. Не являлась исключением в этом смысле и советская эпоха. Чиновников-лихоимцев сажали и при Иосифе Виссарионовиче, и при Никите Сергеевиче, и при Леониде Ильиче. Правда, архивные судебные дела показывают, что аппетиты взяточников прошлых времен были намного скромнее, нежели у наших современников. Об этом, в частности, можно узнать из уголовных дел, ныне хранящихся в архиве Самарского (до 1991 года – Куйбышевского) областного суда.

ПРОКУРОРСКАЯ МАФИЯ

Если по первому Уголовному кодексу РСФСР 1922 года получение взятки госслужащими приравнивалось к контрреволюционному преступлению, наказанием за каковое являлся расстрел, то позже закон стал относиться к советским коррупционерам гораздо мягче. Согласно УК РСФСР 1926 года, наказание за взятку не превышало двух лет лишения свободы. Только в середине 1940-х годов эту планку подняли до десяти лет, да и то лишь в случае вымогательства или при высоком служебном положении обвиняемого.

В течение 1945–1948 годов в Куйбышевском областном суде прошли беспрецедентные судебные процессы по уголовным делам, главными обвиняемыми по которым проходили работники прокуратуры Сызрани. Кроме прокурора города Ивана Пожарова, на жесткой скамье подсудимых тогда оказались его заместитель Степан Кудряшов, помощник прокурора Михаил Галицын и следователь городской прокуратуры Евгений Веденин.

Пожаров занимал свой пост с 1940 по 1945 год и, как выяснилось в ходе следствия, на протяжении этого времени сделал из своей должности настоящую кормушку. Вот только один пример, показывающий, как городской прокурор использовал хлебное место.

В 1943 году началось расследование уголовного дела в отношении заведующего горкомхозом Александра Копылова и начальника ремонтно-строительной конторы Владимира Маркова. Они разворовывали продовольствие, предназначенное для заключенных, которых во время войны использовали на строительстве ряда объектов в Сызрани. Материалы по факту хищений НКВД направило в городскую прокуратуру, однако там не учли, что Копылов был давним приятелем Пожарова. Неудивительно, что последний сделал все возможное, чтобы вороватый заведующий горкомхозом не оказался на нарах.

Расследование в прокуратуре тянулось почти год, и в результате из него исчезли самые важные документы, уличающие жуликов. После этого Пожаров прекратил уголовное дело на том основании, что размер хищений в конторе оказался небольшим, и потому виновных, по его мнению, нельзя наказывать в уголовном порядке. В итоге Копылов и Марков были лишь освобождены от занимаемых должностей и получили выговоры по партийной линии.

Только потом выяснилось, что дружба Пожарова с сызранскими руководителями носила отнюдь не бескорыстный характер. В течение 1942–1944 годов прокурор города регулярно присматривал лучшие квартиры, дома или даже особняки в Сызрани и затем открывал против их владельцев уголовные дела, чтобы освободить помещение от проживающих в них жильцов. Так он в полной мере использовал печально известное в сталинское время выражение: «Был бы человек, а статья найдется».

С подачи Пожарова прокуратура возбудила уголовное дело в отношении 80-летнего Иосифа Хайкина. Он якобы участвовал в хищениях на заводе пищевых концентратов, откуда 15 лет назад и ушел на пенсию с должности начальника цеха. Сразу после ареста Хайкина всю его семью из семи человек выселили из особняка на улице Водопьянова. Через полгода по решению суда Хайкина оправдали, но возвращаться 80-летнему старику и его домочадцам было уже некуда. Пока он находился в СИЗО, в его дом вселился… прокурор города Пожаров. При этом все необходимые документы на дом в спешном порядке были оформлены заведующим горкомхозом Копыловым и подписаны председателем горсовета Алексиным.

Подобным же образом в течение 1942–1944 годов свои жилищные условия улучшили еще не менее 10 человек, имевшие отношение к сызранским властным структурам. Среди них – сотрудник горсовета Ильина, заведующий горздравотделом Федоров, редактор городской газеты Малютин, заведующий продскладом Сызранского горторга Корженко и некоторые другие. Все они въехали в дома или квартиры после того, как прежние жильцы были арестованы по обвинению в контрреволюционной деятельности, в хищениях, растратах или других преступлениях.

Злоупотребления других работников сызранской горпрокуратуры на этом фоне выглядели не столь значительными. В чем состояли их «грешки», хорошо видно из фразы, содержащейся в обвинительном заключении: «…потеряв чувство ответственности за порученный участок работы, они встали на преступный путь… получая от подследственных взятки в виде угощений водкой, вином и закуской».

Подходящим местом для таких угощений оказался Сызранский завод пищевых концентратов, где ОБХСС регулярно вскрывал факты финансовых или продовольственных хищений. Каждый раз на предприятие для взятия объяснений прибывали названные выше работники прокуратуры Кудряшов, Галицын или Веденин. С завода они обычно уезжали подшофе и при этом увозили с собой флягу вина или сумку с рыбой. А на другой день в отчете о проверке по фактам хищений делалась запись: «В возбуждении уголовного дела отказать в связи с отсутствием доказательств».

В 1948 году по решению областного суда все трое были приговорены к заключению на сроки от трех до шести лет каждый с конфискацией имущества и последующим поражением в правах. Что же касается бывшего городского прокурора Пожарова, то он был приговорен к лишению свободы сроком на 10 лет.

КВАРТИРА ВНЕ ОЧЕРЕДИ

В «хрущевском» Уголовном кодексе РСФСР, принятом в 1960 году, за получение взяток было определено наказание от трех до восьми лет лишения свободы, а в исключительных случаях – до 15 лет. В это время в связи с возросшими объемами жилищного строительства одной из главных форм «левого» обогащения для представителей местной власти стало получение взяток за внеочередное предоставление квартир.

Именно на этом «погорел» заместитель председателя исполкома города Ставрополя (ныне Тольятти) Николай Николаев, который занимал соответствующую должность с 1959 по 1963 год. Следствием было установлено свыше десятка случаев, когда этот чиновник выдавал желанные ордера на квартиру людям, которые не то что никогда не стояли в исполкомовской очереди на улучшение жилищных условий, но вообще ранее не проживали в городе.

Сначала Николаев «одарил» государственной квартирой свою сестру Валентину, которая приехала из Московской области, а затем двух других родственников. Еще нескольким гражданам, которые пришли к Николаеву с записками от «хороших друзей», заместитель мэра выписал ордера на получение жилья за взятку в размере от 300 до 500 рублей.

В наши дни такой размер «вознаграждения» у молодежи может вызвать лишь улыбку. Однако нужно учесть, что в начале 1960-х годов средняя зарплата в СССР не превышала 80 рублей в месяц, буханка белого хлеба стоила 12 копеек, обычный обед в заводской столовой – 50 копеек, бутылка водки «Московская» – 2 рубля 10 копеек, а средний мужской костюм – в пределах 15 рублей.

В ходе следствия выяснилось, что, кроме мздоимства, Николаев также занимался и спекуляцией, которая в рамках советского уголовного законодательства выглядело не менее серьезным преступлением. Пользуясь своим служебным положением, заместитель градоначальника скупал в местных организациях по бросовым ценам транспортные средства – автомашины и мотоциклы, а затем перепродавал их со значительным «наваром». Руководители ведомств, конечно же, понимали незаконность этих операций, но они никогда не отказывали заместителю главы города в такой «мелочи».

Так, в марте 1960 года Николаев за 5400 рублей для себя лично купил в Ставропольском АТК автомобиль «Победа», хотя предприятие не имело права продавать свое имущество частным лицам. Несмотря на то, что машина буквально накануне пришла с завода, ее при продаже оформили как подержанную, что позволило Николаеву «сэкономить» на этой покупке около тысячи рублей.

Впоследствии чиновник совершил еще несколько подобных сделок, в основном с куплей-продажей мотоциклов, которые он приобретал в том же Ставропольском АТК, а также на участке механизации, в закрытых «почтовых ящиках» и даже в исправительно-трудовых колониях. Платил он за эти мотоциклы всего лишь от 150 до 800 рублей как за списанные транспортные средства, а вот продавал своим знакомым уже с 500–700-рублевой накруткой. Всего же за несколько лет на подобных махинациях жулик смог «заработать» не менее 5 тысяч рублей, что в те времена считалась спекуляцией в крупных размерах.

По решению областного суда за получение взяток, спекуляцию и ряд других преступлений Николаев в 1963 году был приговорен к восьми годам лишения свободы в колонии строгого режима.

«ЭЛИТА» С ТОПОРОМ

Весной и летом 1969 года огромный общественный резонанс в Куйбышеве (ныне Самара) вызвал судебный процесс над первыми лицами областного управления рынками, являвшегося в то время структурным подразделением управления торговли Куйбышевского облисполкома. На скамье подсудимых областного суда по обвинению в получении и даче взяток оказалось 12 человек, в том числе и сам начальник управления рынками Василий Капитонов. Незадолго до заключения под стражу ему исполнилось 57 лет.

Вообще же к моменту своего ареста этот чиновник проработал в сфере советской торговли свыше 20 лет, хотя всеми колхозными рынками области он руководил только последние два с половиной года перед отсидкой. Между прочим, в народе подобные должности всегда считались воровскими, и, как оказалось, неспроста. Следствие смогло установить, что за несколько лет Капитонов и его подчиненные сумели превратить свои чиновничьи кресла в высокодоходную кормушку.

Нужно учесть, что в советскую эпоху тотального дефицита торговать чем-либо было несравненно сложнее, нежели сейчас. В частности, согласно партийно-правительственным постановлениям, в те времена повсеместно ограничивалась продажа вина домашней, или, как тогда говорили, крестьянской, выработки. На каждом рынке для подобной продукции отводились всего одна-две торговые точки. Между тем представителей кавказских республик, желающих продавать виноградное вино в Куйбышевской области, всегда оказывалось в несколько раз больше. Нужно ли говорить, что Капитонов и его команда просто не могли не воспользоваться этой ситуацией для личной наживы?

Суммы взяток, которые предприимчивые кавказцы платили рыночным чиновникам за право торговать алкогольной продукцией, по тем временам выглядели просто умопомрачительно. Осенью 1966 года гражданин Задаян, получивший разрешение на продажу вина на рынке Кировского района Куйбышева, каждый месяц приносил Капитонову по 100 рублей и по бутылке армянского коньяка. А вот осенью 1967 года начальник управления рынками в своем служебном кабинете за то же самое стал брать с граждан Гусейнова и Аракеляна уже по 300 рублей.

Эта «такса» у него сохранялась до самой весны 1968 года, но уже с апреля Капитонов решил поднять свои расценки. В частности, с граждан Дугладзе и Алаидзе, пожелавших поставить винные киоски на престижных рынках Куйбышева, начальник тогда запросил разовый «взнос» в размере 1000 рублей. Разумеется, требуемая сумма была немедленно уплачена.

Еще нужно отметить, что килограмм лучшего мяса на рынке в те годы стоил до 4 рублей. Что же касается его продажи в государственных магазинах, то в 1960–1970-е годы в провинции мясо входило в перечень самых дефицитных товаров советской торговли. Свежую говядину или свинину на госприлавках тогда можно было увидеть лишь в городах, открытых для иностранцев, – в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске и некоторых других.

Именно поэтому одной из наиболее доходных и дефицитных вакансий в нашей стране в те времена считалось место рубщика мяса на рынке. Объясняется это просто: каждый колхозник, привезший для продажи бычка или свинку, обязан был «отстегнуть» рубщику не менее 5–6 килограммов лучшего мяса – иначе тот попросту отказывался разделывать тушу. Неудивительно, что для устройства на место рыночного рубщика с 60-рублевой зарплатой люди порой увольнялись с заводов, где рабочие получали от 150 рублей в месяц.

Такие случаи, кстати, были зафиксированы и в материалах данного уголовного дела. Впрочем, зафиксировано здесь и другое: оказывается, за одно лишь право устроиться на должность рубщика мяса нужно было «дать» инспектору управления рынками 150–200 рублей. Более того, примерно столько же ему должен был уплатить и рубщик, пожелавший перейти с рынка, расположенного в отдаленном районе города, на один из рынков в центре Куйбышева – Ленинский или Центральный. Разумеется, большую часть этих сумм инспектор всегда передавал «наверх», и в конечном итоге с каждой «сделки», проведенной его подчиненными, свой навар получал и Капитонов.

Впрочем, в конце концов высокопоставленные взяточники все же оказались изобличены и отправлены «куда следует». Решением коллегии по уголовным делам областного суда под председательством Екатерины Стафеевой в июне 1969 года Василий Капитонов был признан виновным в получении взяток и приговорен к 12 годам лишения свободы с конфискацией имущества. Его заместитель Алексей Старостин за то же самое получил 1,5 года в колонии усиленного режима, директор Хлебного рынка Иван Мальцев – три года, а инспектор управления рынками Федор Ширинкин – два года лишения свободы.

Впрочем, последний был тут же освобожден от отбытия наказания в связи с очередной амнистией. Прочие же подсудимые (в основном рубщики мяса, устроившиеся сюда за деньги) были признаны виновными в даче взяток и получили условные сроки наказания.

ФАЛЬШИВЫЕ ПЕНСИОНЕРЫ

В брежневские времена с коррупцией, конечно же, боролись, но, как и сейчас, с переменным успехом. В частности, громкий процесс в областном суде прошел в 1974 году. На скамье подсудимых тогда оказалась группа работников отдела социального обеспечения Октябрьского района Куйбышева, которые в течение 10 лет за взятки оформляли повышенные пенсии тем, кто их явно не заслуживал. Все это творилось при молчаливом согласии заведующей райсобесом Варвары Орловой, хотя главными исполнителями здесь были старший инспектор отдела Тамара Долматова и инспектор Мария Тропко.

В середине 1960-х годов лихоимцы ограничивались малым: они «всего лишь» вымогали взятки с новоиспеченных пенсионеров за простой архивный поиск соответствующих бумаг. Например, в 1966 году гражданке Баевой в течение нескольких месяцев говорили, что ответа на ее запросы до сих пор нет. Лишь когда просительница вручила Долматовой 100 рублей, необходимые документы тут же появились в отделе, и Баевой оформили пенсию в размере 43 рубля в месяц, что по тем временам было очень даже неплохо.

С конца 1960-х годов Долматова и Тропко нашли новый вид «бизнеса»: для желающих они стали оформлять фиктивные справки. Благодаря этому у одних из претендентов на большую пенсию резко увеличивался трудовой стаж, а у других вдруг появились документы о работе на предприятиях, где их никогда и в глаза не видели. За такую услугу жулики брали с благодарных клиентов от 200 до 300 рублей. Всего же в рамках данного уголовного дела за дачу взяток впоследствии условные сроки получили 17 человек.

Что же касается нечистых на руку работников райсобеса, то по решению областного суда Тамара Долматова получила восемь лет, Мария Тропко – четыре года лишения свободы в колонии общего режима. А вот их начальница Варвара Орлова, непосредственно не принимавшая участия в махинациях, была признана виновной только в преступной халатности, и потому ее приговорили всего лишь к полутора годам лишения свободы условно.

СЕМЕЙНЫЙ ПОДРЯД

Накануне горячей приемной поры 1986 года общественность взбудоражили судебные процессы супругов Проскуряковых, которые, как выяснилось в ходе следствия, не только брали взятки, но и занимались другими неблаговидными делами.

Евгения Проскурякова работала методистом подготовительных курсов Куйбышевского планового института (ныне Самарский государственный экономический университет) и по должности имела дело с абитуриентами и их родителями. Хотя сама она никогда не входила в состав приемных комиссий, тем не менее охотно шла навстречу тем молодым людям, кто жаждал поступить в этот престижный вуз, не особо напрягаясь с учебниками.

После набора очередной группы на подготовительные курсы всегда находились состоятельные папы и мамы, которые намекали методисту, что они готовы «отблагодарить» руководство института, если их отпрыск без проблем будет зачислен на первый курс. Проскурякова им прямо говорила, что такая услуга будет стоить от 1500 до 2000 рублей.

Родительскими деньгами предприимчивая методистка распоряжалась по-разному. Если во время занятий в подготовительной группе она видела, что «оплаченный» абитуриент мало смыслит в том или ином предмете, она накануне экзаменов подходила к соответствующему преподавателю и передавала ему часть полученной ранее суммы, чтобы тот проявил снисхождение к такому-то мальчику или девочке. Но чаще бывало, что абитуриент и без всякой протекции проявлял на экзаменах хорошие знания и проходил на первый курс по конкурсу. В таких случаях Проскурякова все деньги оставляла себе, а взяткодателям разъясняла, что их чадо оказалось зачисленным в вуз исключительно благодаря ее помощи.

Преступная группа в Куйбышевском плановом институте, руководимая Проскуряковой, действовала на протяжении шести лет. Когда взяточников в конце концов взяли с поличным, то на скамье подсудимых, кроме главного фигуранта дела, оказались также пять доцентов с различных кафедр этого вуза и еще несколько взяткодателей – всего 12 человек. Подсудимые были приговорены к лишению свободы на сроки от трех до семи лет, некоторые – условно.

Но этим приговором криминальный сюжет вокруг семьи Проскуряковых отнюдь не завершился. В те самые месяцы, когда методист планового института уже «отдыхала» в следственном изоляторе, в милицию поступили материалы о преступной деятельности ее супруга – Василия Проскурякова, доцента Куйбышевского филиала заочного института советской торговли (КЗИСТ).

Как было установлено в ходе следствия, этот преподаватель, будучи членом приемной комиссии, тоже не раз получал взятки от абитуриентов в размере от 500 до 1000 рублей за их зачисление в институт. В дальнейшем, уже в ходе сессий, он плюс к тому регулярно вымогал у неуспевающих студентов разные суммы за сдачу ими экзаменов – от 100 до 200 рублей.

Но самые пикантные факты из вузовской деятельности Проскурякова следствие узнало из заявлений нескольких студенток. Девушки показали, что любвеобильный доцент под угрозой отчисления из института неоднократно принуждал их к «сдаче» экзаменов в… своей постели. Лишь после такого свидания в зачетке уступчивой студентки появлялась запись «удовлетворительно».

Судебный процесс по делу Василия Проскурякова состоялся в начале сентября 1986 года, всего через две недели после того, как была осуждена его супруга. Нечестивый преподаватель был приговорен к шести годам лишения свободы.

«Воруют, много воруют», – говорил в конце 1960-х годов под аплодисменты публики подсудимый и «честный вор» Юрий Деточкин из незабываемой рязановской комедии «Берегись автомобиля». В те времена еще не очень представляли, что значит воровать по-настоящему МНОГО. Но корни нынешнего воровства можно обнаружить и в этих, в общем-то, скромных, но показательных уголовных историях.