СЕКРЕТЫ СПЕЦСЛУЖБ
«Секретные материалы 20 века» №26(438), 2015
Охота на ведьм в дебрях демократии
Аркадий Сушанский
журналист
Санкт-Петербург
1516
5 марта 1946 года бывший премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль в Вестминстерском колледже в Фултоне, штат Миссури, США, произнес речь, суть которой сводилась к тому, что опасность коммунизма растет везде, «за исключением Британского содружества и Соединенных Штатов, где «коммунизм еще в младенчестве». Он заявил, что «в большом числе стран, далеких от границ России, во всем мире созданы коммунистические «пятые колонны», которые работают в полном единстве и абсолютном послушании в выполнении директив, получаемых из коммунистического центра». Черчилль особо подчеркнул: «…я отвергаю идею, что новая война неотвратима… Я не верю, что советская Россия жаждет войны. Она жаждет плодов войны и неограниченного расширения своей власти и идеологии». И далее: «Из того, что я видел во время войны в наших русских друзьях и соратниках, я заключаю, что ничем они не восхищаются больше, чем силой, и ничего они не уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость. Поэтому старая доктрина баланса сил ныне неосновательна». Многие исследователи считают, что «Фултонская речь» послужила сигналом для начала холодной войны.
БРЕХТ В КЛУБАХ ДЫМА С 1934 года в США действовала комиссия по расследованию антиамериканской деятельности. Она была создана для борьбы с «подрывной и антиамериканской пропагандой». В 1938 году эта организация получила статус временной, а в 1946-м – постоянной. Сразу после «Фултонской речи» Черчилля. И вскоре произошло событие, покрывшее позором Соединенные Штаты Америки в глазах мирового сообщества. 22 марта 1947 года президент Гарри Трумэн издал указ, который запрещал прием на работу в государственные органы неблагонадежных элементов. А 20 октября комиссия начала публичные слушания в Вашингтоне об антиамериканской деятельности в Голливуде. Статус комиссии носил внесудебный характер. Человек, представший перед ней, сам должен был доказывать свою невиновность. Интересен и факт сотрудничества с комиссией Льва Давидовича Троцкого. 13 июля 1940 года он лично передал американскому консулу в Мехико список мексиканских общественно-политических деятелей и государственных служащих, связанных с местной промосковской компартией. Спустя пять дней, уже через своего секретаря, Троцкий предоставил подробнейшее описание деятельности руководителя нью-йоркской агентуры НКВД Энрике Мартинеса Рики. Именно за эти «невинные шалости» «демон революции» в результате и удостоился удара ледорубом в затылок. Комиссия не придумала ничего лучше, как начать свою деятельность с вызова на допрос Бертольда Брехта, великого немецкого писателя-антифашиста. Опасаясь судебного преследования, Брехт все же явился на допрос, вел себя подчеркнуто вежливо и серьезно, довел комиссию своим занудством до белого каления и был признан чудаком. В 1963 году прогрессивные американские деятели выпустили полную запись на граммофонной пластинке этого допроса. На ней слышны голоса прокурора Роберта Стриплинга и председателя комитета Дж. Парнелла Томаса, задающих вопросы Брехту тоном абсолютного превосходства или нагловатой начальственной снисходительности. Слышим мы и голос допрашиваемого, говорящего по-английски с сильным немецким акцентом. Он не всегда сразу находит нужное слово, часто запинается, но при этом остроумно отражает наскоки своих судей. Создается впечатление, что недостаточное владение английским отлично служит ему в длительной словесной дуэли. В беседе с журналистами, состоявшейся после допроса, Брехт лукаво заметил: «Они все же не были такими плохими, как нацисты. Нацисты никогда не разрешили бы мне курить. В Вашингтоне они позволили мне курить сигару, и я использовал ее для создания пауз между их вопросами и моими ответами». Очевидно, в остальном господа Парнелл и Стриплинг были вполне «на уровне». Далее настала очередь Ганса Эйслера, выдающегося немецкого композитора. Ему предъявили обвинение в революционно-политической деятельности, «в распространении коммунизма с помощью песен». На каком уровне шел допрос, можно судить по тому, как прокурор Стриплинг сформулировал обвинение: «Карл Маркс коммунизма в области музыки». Этого оказалось достаточно, чтобы композитора посадили в тюрьму. А спустя некоторое время, несмотря на вмешательство и хлопоты Чарли Чаплина, Пабло Пикассо и многих других крупнейших деятелей искусства, «страна свободы и демократии» выслала Ганса Эйслера в Европу. Немаловажную роль в судьбе Эйслера сыграла его родная сестра Рут Фишер. Это была совершенно исключительная особа.
РУТ ФИШЕР – ТА ЕЩЕ КОММУНИСТКА Рут Фишер родилась в 1895 году в Лейпциге в семье австрийского философа Рудольфа Эйслера. Изучала философию, политэкономию и политологию в Вене. В 1915 году вышла замуж за журналиста Пауля Фридляндера. В 1917-м родился их сын Фридрих Герхард, ставший математиком. Уже тогда Рут Фишер активно участвовала в политической жизни. В Вене 3 ноября 1918 года приняла ведущее участие в создании Коммунистической партии немецкой Австрии (КПДА), имела членский билет № 1. Участвовала в вооруженном захвате редакции консервативного издания Neuen Freien Presse. Была арестована и провела три недели в тюрьме. 9 февраля 1919 года читала основной доклад перед делегатами 1-го съезда КПДА. В это же время была ответственным редактором органа австрийской компартии Der Weckruf/Die Rote Fahne, а также редактором журнала Die revolutionäre Proletarierin. В августе 1919 года семья Фридляндеров по приглашению Вилли Мюнценберга приехала в Берлин. С 1920 года Рут сотрудничала в теоретическом органе компартии Германии (КПГ) Die Internationale. В 1921 году развелась с Паулем Фридляндером. С 1921 года вместе с Аркадием Масловым (Исаак Ефимович Чемеринский, немецкий коммунист, подданный Российской империи, один из лидеров Коммунистической партии Германии) возглавляла берлинскую организацию КПГ. В последующие годы они стали ключевыми фигурами левого крыла компартии, которое резко критиковало партийное руководство Августа Тальйгемера, Генриха Брандлера и Эрнста Мейера, особенно после неудавшегося восстания в Гамбурге в 1923 году. Фишер и Маслов были сопредседателями КПГ в 1924–1925 годах. Проводили ультралевый курс, из-за чего в августе 1924 года попали под критику Коминтерна. В 1925 году они были сняты со своих постов. Новыми лидерами партии стали Эрнст Тельман, Герман Реммеле и Хайнц Нойман. В 1926 году Фишер и Маслов поддерживают объединенную оппозицию в ВКП(б), после чего исключаются из КПГ. Вместе с Гуго Урбансом принимают участие в создании Ленинбунда. После «раскаяния» и восстановления в ВКП(б) Зиновьева и Каменева Фишер вместе с Масловым в 1929 году также пытаются вернуться в КПГ. Однако после неудачи этих попыток Фишер отходит от политической деятельности и до 1933 года работает преподавателем и социальным работником в берлинском районе Веддин. В 1933 году с Масловым бежала через Прагу в Париж. Там они вместе с несколькими товарищами создали международную группу, сотрудничавшую с Троцким. В 1941 году парочка перебралась на Кубу, где пыталась получить американскую визу. Ее смогла получить только Фишер, а Маслов был вынужден остаться в Гаване и погиб в результате несчастного случая в ноябре 1941 года. То, что ультралевая коммунистка Фишер получила американскую визу, никого не должно удивлять. Согласно рассекреченым в 2010 году документам, Рут Фишер на протяжении восьми лет была агентом американской разведывательной группы «Пруд». Так что несчастный случай с Масловым, весьма вероятно, очень даже не «случай» и уж тем более не «несчастный».
РУСОФОБКА АЙН РЭНД Еще одной «свидетельницей», выступавшей перед комиссией была Айн Рэнд. Эта особа, чье настоящее имя Алиса Зиновьевна Розенбаум, родилась 2 февраля 1905 года в Санкт-Петербурге в семье фармацевта Залмана-Вольфа Розенбаума и его жены, зубного техника Ханы Берковны Каплан, и была старшей из трех дочерей. В 1917 году после революции в России собственность отца была конфискована и семья переехала в Крым, где Алиса закончила школу в Евпатории. 2 октября 1921 года она поступила в Петроградский университет по специальности «Социальная педагогика» на трехлетний курс, включавший историю, филологию и право. В годы учебы познакомилась с идеями Фридриха Ницше, оказавшими на нее большое влияние. Закончила университет весной 1924-го. В 1925 году она получила визу для поездки на учебу в США, а в январе 1926 года через Ригу переехала в Берлин (там жила ее двоюродная сестра) и в конце февраля прибыла в Чикаго. 20 октября 1947 года Рэнд в качестве свидетеля давала показания в комиссии по расследованию антиамериканской деятельности в связи с фильмом «Песнь о России». Она расценила картину как коммунистическую пропаганду. И хотя полагала, что преследование за выражение коммунистических взглядов противоречит свободе слова, утверждала, что государство вправе знать, кто является членом партии, пропагандирующей насилие для достижения политических целей. Рэнд поддерживала частные меры для сокращения проникновения коммунистической идеологии в кино. Заявила: «Принцип свободы слова требует… чтобы мы не принимали законов, запрещающих [коммунистам] говорить. Однако принцип свободы слова… не подразумевает, что мы обязаны давать им работу и поддерживать наше собственное уничтожение за наш же счет». Во время допроса имел место такой диалог. Стриплинг: – Пожалуйста, миссис Рэнд, как бывшая советская подданная, объясните комиссии, что вы понимаете под термином «коммунистическая пропаганда». Рэнд: – Коммунистической пропагандой я считаю все то, что изображает жизнь в России как вполне нормальную, даже хорошую. Возьмите, к примеру, фильм, снятый в Голливуде, «Песнь о России». Он посвящен дружбе наших стран в борьбе против Германии. Роберт Тейлор играл роль американского дирижера, приехавшего в Россию. Он встречает девушку из русской деревни. Она умоляет его, великого дирижера, приехать к ним в деревню. Агенты ГПУ не мешают ей сделать это. Доверчивый американец влюбляется в хорошенькую крестьянку. Он показывает ей Москву. Зритель видит высокие дома и чистые улицы – но таких нет в Москве! Потом вы посещаете московский ресторан – но ведь их нет в городе! Там есть только один буфет для партийных бюрократов и приезжающих иностранцев, куда впускают по разрешению НКВД! Но русская девушка, которая по советским законам не имеет права въехать в Москву без специального разрешения, оказывается с американским дирижером в ресторане! Он протягивает ей меню... Но в России нет таких меню! Разве что были до революции! А из ресторана они отправляются на прогулку, ездят в роскошных вагонах метрополитена, а потом заглядывают в парк, где бегают чистенькие, улыбающиеся дети! Это совсем не те бездомные оборвыши, каких я видела в России двадцать лет назад, это какие-то херувимчики! Затем дирижер отправляется с любимой в ее деревню, и нам ни слова не говорят о тех миллионах мужиков, которых по решению правительства погубили голодной смертью, чтобы остальных заставить войти в колхозы! Стриплинг: – А священники были показаны в фильме «Песнь о России»? Рэнд: – Конечно! Священник венчает дирижера с его русской пассией! Но ведь каждому известно, что в России запрещены свадебные обряды в церкви! Зачем нужна эта ложь, вводящая в заблуждение американского зрителя?! А после свадьбы колхозники слушают его концерт по радио. Еще одна ложь! В России не больше ста человек владеют собственным радио! И вот начинается война, Гитлер напал на бедненькую, не ожидавшую войны державу Сталина, который был союзником нацистов! Дирижер хочет увезти русскую жену в Америку, но она отказывается: «Я должна сражаться с врагом». И это не есть коммунистическая пропаганда?! А кончается киноидиллия тем, что русские уговаривают жену дирижера поехать в Штаты, чтобы рассказать там о борьбе русских против немцев... Я верю хозяину фирмы «Метро-Голдвин-Майер» мистеру Майеру, что он не думал о коммунистической пропаганде, делая этот фильм. Однако показ нормальных, смеющихся и симпатичных людей в стране террора и рабства – это коммунистическая пропаганда, вне зависимости от благих намерений мистера Майера. Сенатор Вуд: – Но ведь фильм был сделан в годы войны, когда русские противостояли нацистам. Рэнд: – Это не имеет никакого отношения к вопросу о коммунистической пропаганде. Вуд: – Вопрос в этом фильме шел о поддержке русских, которые воевали... Рэнд: – А мы помогали им ленд-лизом. Но не надо при этом врать американцам, что в России есть счастливые люди! Пусть бы сказали правду: «На какое-то время мы кооперируемся с диктатурой Сталина, чтобы разрушить диктатуру Гитлера». Это было бы честно! А еще надо было послушать, что бы на это ответили американцы. Согласились бы они с таким предложением или отвергли б его... Вуд: – Можно ли вас понимать в том смысле, что мы не должны были поддерживать русских в их борьбе против Гитлера? Рэнд: – Мы обсуждаем не этот вопрос. Мы обсуждаем другое: что нужно говорить о России – правду или ложь? Я считаю, надо было постоянно повторять слова Черчилля: «Мы идем на блок с дьяволом, чтобы одолеть другого дьявола». Вуд: – Вы полагаете, что лучше было бы позволить России потерпеть поражение в войне? Рэнд: – Я против того, чтобы мораль базировалась на лжи. Сенатор Макдовэлл: – Вы нарисовали довольно мрачную картину русской действительности... Скажите, в России действительно нельзя встретить на улице смеющихся людей? Рэнд: – Очень мало. Они улыбаются только при закрытых шторах. Они просто-напросто не могут смеяться в условиях той системы, в которой живут. Макдовэлл: – Правильно ли я вас понял, что все их разговоры сводятся к вопросу о пище? Рэнд: – Да, там говорят только о еде, и ни о чем другом. Макдовэлл: – Ну, хорошо, а они могут делать хоть что-то такое, что делаем мы, американцы? Например, посетить тещу? Или приятеля? Да просто перейти улицу, в конце концов?!» Рэнд: – Человек, живущий в условиях свободы, никогда не поймет людей, оказавшихся в тираническом государстве социалистической диктатуры. Там каждый шпионит друг за другом! И ни от кого нет защиты!» …И благодаря подобным «свидетелям» позорное действо продолжило свое шествие.
Читать далее > Дата публикации: 1 декабря 2015
Теги: аркадий сушанский черчилль
Постоянный адрес публикации: https://xfile.ru/~vMeUi
Остальное по теме:
Пропаганда
03.12.2015
|
Последние публикации
Выбор читателей
|