16 мая 2014 года пришла скорбная весть: на восемьдесят третьем году жизни скончался Виктор Михайлович Суходрев – переводчик, жизнь и работа которого была непрерывно связана с историей нашей страны, и не только с ней! Он переводил Косыгина, Громыко, Микояна, Фролова, Хрущева, Брежнева, Горбачева и бог знает еще кого. Казалось бы, знай себе переводи – и ничего такого особенного! Рутинная работа. Как бы не так!

Вспомним хотя бы знаменитую, прогремевшую на весь мир «кузькину мать» Никиты Сергеевича. В первый раз он помянул ее на американской выставке в Сокольниках, и растерявшийся переводчик (то был не Суходрев!) перетолмачил ее буквально: «Мы вам покажем мать Кузьмы!» Виктор Михайлович столкнулся с любимой нашим вождем фразой позже, во время пребывания Хрущева в Лос-Анджелесе. Как он сам признался, тоже было подрастерялся, но выход подсказал ему вождь: «…сам Хрущев пришел мне на выручку: «Что вы, переводчики, мучаетесь? Я всего лишь хочу сказать, что мы покажем Америке то, чего она никогда не видела!» В дальнейшем Суходрев ни разу не терялся.

Я, конечно, не могу сравниться с высоким полетом Виктора Михайловича: мои высоты перевода – пара министров бывших наших союзников по Варшавскому договору да чиновники Смольного (правда, некоторые из них достигли сияющих вершин). Тем не менее могу с полным правом засвидетельствовать: эта работа своим напряжением сжигает человека изнутри. И то, что Виктор Михайлович ушел из жизни на девятом десятке, свидетельствует о том, что он действительно сконцентрировался на том, что на кончике его языка висели судьбы мира. Невозможно себе представить, что зависело от точности его формулировок!

Не зря нам, студентам-филологам, на первом еще курсе говорила преподавательница: по данным ООН, самая высокая смертность – среди переводчиков-синхронистов. Не берусь утверждать, что это именно так. Но она имела право так говорить, ибо неоднократно работала – делала синхронный перевод – на нескольких съездах КПСС. А что стоило какому-либо высокопоставленному товарищу из «братской» партии сказать Леониду Ильичу – между делом, разумеется, на приятном приеме: «Что-то переводчик у тебя не очень...»

Но груз ответственности переводчика чрезвычайно велик вовсе не по подобной причине. Есть итальянская поговорка: «Traduttore – traditore», что в примерном переводе означает: «Переводчик – предатель». И вот представьте себе, какая ответственность лежала на Викторе Михайловиче, когда он переводил совершенно непереводимую «кузькину мать» и «мы вас закопаем»! Фрол Романович Козлов (был такой перспективный член политбюро, весьма странно и своевременно скончавшийся в молодом возрасте) свидетельствовал: «С Виктором хорошо – что-то сморозишь, а он исправит».

Добавлю малую лепту из собственного опыта: накануне десятой годовщины оказания «братской помощи» Чехословакии довелось мне переводить выступление федерального министра внутренних дел ЧССР Яромира Обзину. Выступал он перед сотрудниками советской военной контрразведки. Конечно, поначалу мне было страшновато, но уже с первых фраз я понял, что «товарищ министр» будет произносить накатанные многими годами штампованные слова, использовать привычные партийно-бюрократические обороты. И переводить мне стало необыкновенно легко, порой я даже на несколько слов обгонял министра. «Как здорово ваш переводчик знает чешский язык!» – похвалил он меня нашему генералу. А дело, по сути, было в том, что я сумел приспособиться к манере оратора. В синхронном переводе это тоже великое дело, в огромной степени дополняющее знание языка.

Помимо всего прочего, Суходрев был человеком, связанным высокой государственной тайной, находящимся под постоянным давлением «соответствующих органов». С детских лет, проживая с родителями в Лондоне, он говорил вне стен своего дома исключительно по-английски: родителям ни в коем случае нельзя было подставляться! Еще бы: отец – офицер знаменитого ГРУ, нелегально работавший в США, мать – сотрудница Наркомата внешней торговли – работала в лондонском торгпредстве. Естественно, она тоже в той или иной мере – сие нам неизвестно – сотрудничала с внешней разведкой СССР. Так что с детских лет будущий переводчик сильных мира сего был погружен в то, что называется языковой средой, и потому его знание английского было безупречным, хотя и в некоторой степени вынужденным. Но прошло некоторое время, и уже отпала надобность скрывать свое русское – читай: советское – происхождение. Сам Виктор Михайлович, с восьми до тринадцати лет живший с родителями в Лондоне, рассказывал: когда Гитлер напал на СССР, отношение к нашей стране в Англии изменилось, и он с гордостью прицепил к своей фуражке красную пятиконечную звезду. На лондонских улицах к нему подходили люди и спрашивали: «Мальчик, а где нам достать такую же?»

Отлично знать язык – дело, конечно, хорошее. Но не в этом была уникальность Виктора Михайловича. Я знаю многих людей, прекрасно знающих один или несколько иностранных языков. Как правило, они без особых проблем читают книги, довольно сносно общаются с носителями этих языков. Но когда дело доходит до перевода, в первую очередь синхронного, они впадают в ступор. Одно дело – досконально знать иностранный язык, и совсем другое – мгновенно сопоставить иностранные слова и фразы с русскими аналогами, мгновенно (еще раз подчеркну – мгновенно!) найти наиболее подходящие и адекватно воспроизвести их – так, чтобы всем слушающим тебя все стало понятно. Это невероятная нагрузка.

Необходимое требование для такой работы, помимо умения, скажем так, одновременно думать на двух языках, – надо знать «подноготную» иностранного языка, культуру, быт и нравы людей, говорящих на этом языке. То есть сделать изучение иностранного языка составной частью овладения серьезной научной дисциплиной, которая называется страноведением. Именно этим путем пошел Виктор Суходрев. После окончания московской средней школы (он возвратился на родину вместе с мамой в 1945 году; отец вернулся с нелегальной работы в США только четыре года спустя) Виктор поступил в Военный институт иностранных языков – теперь это факультет иностранных языков и зарубежной военной информации Военного университета Министерства обороны РФ. После окончания французского (!) отделения он работает в бюро переводов МИД СССР. И практически тут же сталкивается с трудностями: на дипломатическом приеме ему приходится выкручиваться, переводя заявление нашего залихватского вождя: «Нравится вам или нет, но история на нашей стороне. Мы вас похороним». Эта фраза повергла в ужас капиталистический Запад!

Возникшие дипломатические неприятности лишь подзадорили Никиту Сергеевича, и три года спустя во время своего без преувеличения исторического визита в США он выбирает в качестве переводчика именно Суходрева. Так началась деятельность Виктора Михайловича на самом высоком из всех возможных уровней. Длилась она с 1959 по 1983 год, то есть без малого четверть века. После этого он переходит на дипломатическую службу – становится заместителем заведующего отделом США и Канады в МИД СССР, а с 1989 года в течение пяти лет работает специальным помощником Генерального секретаря ООН.

Официальную карьеру Виктор Суходрев завершил в 1994 году, но вплоть до своей кончины он оставался непререкаемым авторитетом для многих поколений не только переводчиков, но и для дипломатов, историков, журналистов представителей многих других профессий. Еще бы! На его глазах и при его непосредственном участии творилась история всей второй половины очень, мягко говоря, непростого ХХ века. Уйдя на пенсию в ранге чрезвычайного и полномочного посланника I ранга, он написал замечательную книгу – «Язык мой – друг мой». Завершим же рассказ об этом человеке цитатой из нее.

«Работа переводчика многогранна. Приходится высиживать много часов за столом переговоров, сопровождать высоких лиц в поездках, на встречах, так сказать, неформального характера, во время посещения ими самых разных объектов – университетов, фабрик, заводов, ферм, исторических достопримечательностей. Это и работа в том же качестве переводчика на шикарных, изысканных банкетах, завтраках, обедах, когда эти трапезы становятся удовольствием для кого угодно, но только не для переводчика, которому подчас и кусок в горло не лезет, поскольку ему приходится и за обеденным столом играть ту же роль, а именно быть единственным посредником, дающим возможность людям, не понимающим языка друг друга, общаться, причем общаться так, чтобы они забыли о самом присутствии переводчика, чтобы им казалось, что они действительно общаются напрямую друг с другом. И в этом высший пилотаж моей профессии: стать как бы невидимым, но присутствующим, если хотите, необходимым злом, потому что было бы идеально, если б люди могли общаться напрямую, глядя друг другу в глаза, говоря на одном, едином языке».

Виктор Михайлович прожил большую и, полагаю, счастливую жизнь. Но нам, его современникам и коллегам, все равно будет не хватать этого мудрого – государственного! – человека.