Летом 1982 года, когда автор этих строк перешла во второй класс 39-й уфимской гимназии, в городе открылся Ленинский мемориал. Естественно, это было большое событие, и с началом нового учебного года учеников повели туда на экскурсию. Свои впечатления я помню смутно – мне было довольно скучно (положа руку на сердце – что может быть интересно семилетнему ребенку в подобном музее?). Кажется, нужно было снимать обувь, поскольку о бахилах в нашей стране еще не слышали, руками ничего не трогать и разговаривать очень тихо, будто в доме находится покойник…

Потому запомнилось радостное ощущение свободы, нахлынувшее вместе с лучами солнца, когда мы вышли на улицу. 

А следом – внезапный всплеск темного, глубинного испуга от вопроса закадычной подружки Ирки, заданного шепотом и с оглядкой: «Ты Ленина любишь?» – «Конечно!» – с неискренним жаром ответила я. «А я – нет!» – так же тихо, но победно сказала Ирка. 

И вприпрыжку побежала вперед. А я плелась позади, с восторгом и завистью думая о ее маленьком персональном бунте… Настолько силен был страх, имплантированный на генетическом уровне советской властью с помощью многолетнего террора. 

И сколько бы ни разбавлялась кровь последующих поколений сладким ядом мнимой свободы, этот подсознательный страх, увы, неистребим.

Однако означает ли это, что мы должны «отречься от старого мира», похоронить свою историю? Сегодняшние подростки смутно представляют себе, кто такой Ленин. Многие дети не знают о нем вообще. Немало способствует тому и забвение памятников вождю пролетариата, обильно и повсеместно возводившихся во времена существования СССР. Что стало в наши дни с уфимским Ленинским мемориалом, некогда занимавшим весьма существенный по размерам участок земли в исторической части города? От него осталось одно название. Сейчас здесь, как и много лет назад, стоит лишь небольшой Дом-музей Ленина, построенный еще в 1941 году, задолго до появления мемориала.

Многие горожане думают, что именно в этом двухэтажном старинном доме по Тюремной улице (ныне Достоевского), 78, останавливался Владимир Ильич во время своего второго приезда в Уфу в июне 1900 года. Однако это не так. Как рассказывает историк и краевед Павел Егоров, на самом деле нынешний дом-музей – новодел, построенный немного в другом месте, в глубине двора. А настоящий дом Прасковьи Ивановны Чоглоковой, где снимала квартиру Надежда Крупская, стоял на самом углу бывших Тюремной и Жандармской улиц (ныне Достоевского и Крупской).

Вообще-то, во время ссылки в Уфу Надежда Константиновна жила совсем по другому адресу — на Приютской (ныне улица Кирова). Та квартира устраивала ее больше: она была более удобной и выходила окнами в сад. Но хозяева накануне приезда Владимира Ильича затеяли ремонт, и жене революционера пришлось сменить жилье: так она сняла мезонин домовладелицы Прасковьи Чоглоковой. Это были две маленькие комнаты и кухонька. «Низкие комнаты, духота страшная и к тому же высокая крутая лестница...» – писала в письме младшей дочери Мария Ульянова, сопровождавшая сына в этой поездке вместе с еще одной дочерью Анной. Дом был несколько ниже построенного позже новодела, с вросшими в землю окнами и обращен мезонином ко двору. Сегодня же он несколько несуразно обращен мезонином к красной линии улицы Достоевского.

Почему музей не сделали в доме Чоглоковой? Все очень просто: в конце 30-х годов прошлого века власти посчитали, что строение слишком ветхое и грязное, одним словом – непредставительное. Ну не мог Ленин жить в таком сарае. Дом на самом деле был очень старый: Чоглоковы построили его в 1830–1840-х, когда отец Прасковьи Иван Васильевич Базилев только стал основателем и директором старейшего учебного заведения города – уфимской мужской гимназии. По причине ветхости в 1937 году дом снесли и в глубине его двора построили новый – по проекту архитектора Адамовича. Проект был готов в апреле 1938 года. Работы велись в 1938–1941 годах. Здесь можно увидеть сохранившиеся предметы быта той поры, фотографии, картины, документы, рассказывающие о времени пребывания Ленина в Уфе. Дорогим экспонатом в музее являются часы-ходики, принадлежавшие некогда Надежде Константиновне.

В начале 1980-х рядом с Домом-музеем Ленина была создана мемориальная зона – восстановлен исторический облик одного квартала Жандармской улицы (Крупской) с жилыми домами и надворными постройками конца XIX – начала XX века. Оригиналы их были снесены по той же причине, что и дом Прасковьи Чоглоковой: тогдашняя уфимская партийная номенклатура приняла решение убрать старые, покосившиеся «непрезентабельные» постройки. Уцелели лишь три кирпичных дома и один полукаменный.

Проектными работами занимался известный архитектор Юрий Пацков. Задача была непростой, здания многократно перестраивались. Блестяще выполнить реконструкцию помогли архивные документы, в которых подробно описывались владения живших тогда уфимцев. Территория Ленинского мемориала была объявлена памятником архитектуры под охраной государства.

В мемориальном комплексе старались все сделать в первозданном виде – резные ручки и наличники, козырьки, парадные и черные лестницы, ведущие в каждый дом. Собирали у старьевщиков и простых горожан предметы быта, мебель, кухонную утварь. Была проложена булыжная мостовая, установлены уличные фонари, высажены фруктовые деревья. Получился целый квартал деревянного зодчества. По воспоминаниям Николая Буткина, возглавлявшего Уфимский филиал Центрального музея Ленина с 1982 по 1987 год, в строительстве мемориала участвовали Министерство сельского хозяйства и предприятие «Башлес». Объекты возводили методом народной стройки с привлечением комсомольцев-добровольцев, лучших столяров и плотников из разных уголков республики. Работать на таком объекте было честью для любого мастера. 

К домам подвели газ, электричество, водопровод и центральное отопление. Внешний вид печей с изразцами напоминал прежнюю эпоху, но «начинка» их была современной.

– Несмотря на то, что Ленинский мемориал представлял собой копии исторических построек, в них было вложено очень много труда и искренней человеческой энергии, – говорит Павел Егоров. – Возводившие их комсомольцы были уверены, что строят на века и воссоздают память о своем вожде. Они не предполагали, что вскоре рухнет сначала коммунистическая идеология, а потом будет снесен и этот прекрасный памятник. Он отражал не столько начало новой смуты и недолгое пребывание Ульянова в Уфе, сколько город начала прошлого столетия, поскольку все эти дома в оригинале были построены в основном в первое «золотое» пятнадцатилетие двадцатого века.

В 1980-е годы по всей стране начали открываться филиалы Центрального музея Ленина. Появились они даже в Монголии, Киргизии, на Украине, где Ильич никогда не бывал. В отстроенном уголке на улице Крупской разместился Уфимский филиал Центрального музея Ленина, составив единый комплекс с домом-музеем. Часть домов пришлось перепрофилировать, а некоторые делались специально под ленинскую экспозицию. В двух каменных зданиях разместились фонды музея, библиотека и небольшой кинозал, где показывали хронику о Ленине. Здесь же проводились конференции и семинары. В библиотеке собрали все стенографические отчеты съездов партии, пленумов и переснятые рукописи произведений Ленина. Были написаны тематические картины, созданы скульптурные группы. К сожалению, не удалось включить в экспозицию пароход «Ост», на котором Ленин прибыл в Уфу. Его практически восстановили, но после распада Союза судно купил один из предпринимателей. Однако в конце концов оно сгорело, так никому и не послужив.

Совсем скоро наступили новые времена: сначала на базе Уфимского филиала Центрального музея В. И. Ленина в декабре 1991 года был создан другой музей – истории и культуры народов республики. А спустя всего десять с небольшим лет с лица Уфы исчез весь Ленинский мемориал. Когда его не стало, все экспонаты были переданы в единственно уцелевший Дом-музей Ленина.

Итак, музейный комплекс просуществовал до 2002 года. Он был снесен вместе с действительно старинными кирпичными постройками рубежа XIX–XX веков. Вместо него в 2003–2005 годах был возведен элитный жилой комплекс.

Решение о сносе мемориала приняли городские власти – несмотря на его законодательный статус памятника истории и архитектуры. Тогда, во времена правления первого президента Башкортостана Рахимова, общественность была задавлена и безмолвствовала. «Архзащиты» как организации еще не существовало. Именно в первое десятилетие нынешнего столетия, по мнению историков-краеведов, Уфе были нанесены непоправимые раны. Сносились и те здания, что давно находились под госохраной, и вновь выявленные памятники истории и архитектуры. Кроме Ленинского мемориала, по данным Башкирского отделения Российского фонда культуры, только в 2001–2002 годах в Уфе были уничтожены: усадьба Алексеевых, дом Кобяковых, особняк Степанова, загородный дом Зайковых, особняк Федоровых, усадьба Корноуховых, доходный дом Щеголевой и еще больше двадцати старинных построек. Так мрачно началось столетие для Уфы. По подсчетам активистов «Архзащиты», в общей сложности с 1991 года в Уфе было снесено 117 объектов культурного наследия. 

Взамен не было создано ничего – все перечисленные здания стирались с карты города ради прибыли, ради новой элитной застройки. И процесс этот продолжается по сей день. Но случай с Ленинским мемориалом был просто беспрецедентным: столица Башкортостана потеряла целых два квартала уникальной исторической застройки. Историки и краеведы считают большой ошибкой то, что в свое время эти дома не были розданы частникам: тогда их было бы намного сложнее снести, потребовались бы суды и тяжбы. А все эти постройки были сосредоточены в руках государства, а именно Министерства культуры.

Если абстрагироваться от идеологического наполнения Ленинского мемориала, квартал деревянного зодчества мог бы стать прекрасным туристическим маршрутом в качестве образца архитектуры прошлых веков. 

В этом плане заслуживает внимания пример Казани, к тысячелетию которой в центре города построили этническую деревню, и теперь там регулярно проводятся развлекательные программы для туристов и местных жителей. Уфимцам же даже не нужно было ничего строить специально с этой целью. Однако городские власти упустили возможность использовать мемориальный комплекс для создания нового имиджа и продвижения узнаваемости Уфы. «До основанья, а затем…» не получилось. Музыка застыла и оборвалась на середине…