О его причудах и слабостях москвичи рассказывали множество анекдотов, но без злобы, по-доброму:
– Слыхали! Наш-то опять что учудил!
Для газетчиков он был неиссякаемым источником победных реляций и занимательных историй из жизни русского барина. За невысокий рост его часто называли «маленький генерал», а еще величали «Хозяин Москвы», «наш князь», «московское Красно Солнышко», «батюшка».
История взаимной любви москвичей и Хозяина Москвы началась 30 августа 1865 года, когда император Александр II назначил князя Владимира Андреевича Долгорукова московским генерал-губернатором. В тот день никто не мог предположить, что в Москве начинается 25-летняя долгоруковская эпоха, вместившая столько масштабных преобразований, что порой не вмещают и столетия.

МОСКВА СЛЕЗАМ НЕ ВЕРИТ, ЕЙ ДЕЛО ПОДАВАЙ

Князь Владимир Андреевич Долгоруков – истинный Рюрикович, потомок Юрия Долгорукого, не уступавший в родовитости Романовым, занял пост генерал-губернатора Москвы в возрасте 55 лет. За плечами был долгий путь боевого офицера.

Службу князь Долгоруков начал в 18 лет унтер-офицером лейб-гвардии Конного полка. Владимир Андреевич сделал такую блестящую воинскую карьеру, что «вся грудь его была увешана орденами, как русскими, так и иностранными, и когда после коронации Александра III нужно было его наградить, то оказалось, что нет такого ордена, которого он не имел бы».

За годы службы князь приобрел очень важные для «крепкого хозяйственника» навыки. Долгоруков провел несколько крупных ревизий хозяйственной деятельности гарнизонов военного министерства, разобрался во всех механизмах сложной административной машины. Орден Станислава 1-й степени был вручен князю Долгорукову «за неусыпную заботливость его о соблюдении выгод казны».

Московские чиновники приуныли: нет ничего страшнее начальника, разбирающегося в том, чем он руководит. Москвичи тоже встретили Долгорукова настороженно, уж слишком они натерпелись от предыдущего губернатора Арсения Закревского, которого окрестили Чурбан-пашой.

Закревский считал своей главной задачей запретить все, что можно, а незапрещенное строго регламентировать, даже окончание балов и званых ужинов. Жители оценили правление Чурбан-паши остроумной фразой: «До него Москва была святая, а теперь она еще и великомученица». Губернаторство князя Долгорукова удостоилось другой оценки: «Двадцать пять лет его управления прошли, как один спокойный день».

Несомненно, у князя был особый талант управленца, иначе как объяснить, что Москва почти безболезненно пережила бурное время реформ. Правление Долгорукова началось через четыре года после отмены крепостного права. Крестьяне с чадами и домочадцами тысячами хлынули в Москву в поисках пропитания. Население Первопрестольной, составлявшее 600 тысяч человек, сильно подросло. Можно было по чиновничьей привычке запрещать, «не пущать!», но Долгоруков пошел другим путем. Для «понаехавших» создавались рабочие места, строились доходные дома, открылось несколько больниц, родовспомогательные отделения, амбулатория для бедных, где получали бесплатные консультации и лекарства. Долгоруковское ремесленное училище было создано для мальчишек, задержанных полицией за попрошайничество. Подростки получали жилье, питание и возможность приобрести рабочую профессию.

Можно с уверенностью сказать, что, окажись на месте Долгорукова очередной Чурбан-паша, Москва еще долго оставалась бы «большой деревней». При Владимире Андреевиче она превратилась в город, «принявший почти что европейское обличье. Во всем чувствовалось что-то новое. Улицы те же, а прежней Москвы не стало».

Город украсился зданиями консерватории, Исторического и Политехнического музеев. К четырем московским вокзалам добавился пятый – Смоленский (ныне Белорусский вокзал). Несмотря на яростное сопротивление владельцев, 600 лавочек на Красной площади были снесены и построены Верхние торговые ряды, которые теперь мы называем ГУМом.

26 мая 1883 года завершился самый известный московский долгострой. Строительство храма Христа Спасителя продолжалось 44 года. Долгоруков 18 лет возглавлял комиссию по контролю строительных работ. Деятельное участие князь принял в создании памятников Пушкину на Тверской площади и Героям Плевны в Ильинском сквере.

Полюбоваться новой Москвой можно было в свете электрических фонарей, удобно передвигаясь на конке. Этот сверхсовременный вид транспорта появился в 1872 году. Первую линию от Страстной площади до Петровского парка назвали Долгоруковской.

«ПРАВИТЕЛЬ ДОБРЫЙ И ВЕСЕЛЫЙ»

Генерал-губернаторе умел без канцелярской волокиты реагировать на просьбы горожан. Обер-полицмейстер передал Долгорукову жалобы публики, гуляющей в Сокольниках. Велосипедисты гоняют с большой скоростью, чуть не сталкиваясь с пешеходами, свет велосипедных фонариков пугает лошадей – недалеко до беды! Велосипедный терроризм был немедленно запрещен.

Однажды поступило прошение от возмущенных москвичей, которые жаловались, что коров гоняют по Кузнецкому мосту. Надо запретить скотине свободно разгуливать и «плюхать» под ноги пешеходов. Князь начертал резолюцию: «…по Кузнецкому у меня и не такая еще скотина шляется». Владельцы живности, которой в московских двориках водилось еще достаточно, были в восторге: Долгоруков коровушек защитил.

Князь терпеть не мог даже малейшего беспорядка в любимом городе и лично разбирался с нарушителями спокойствия. Неизвестно, кто подслушал разговор губернатора с ревнивым мужем, но в старинном журнале диалог приведен дословно:

– Помилуйте, ваше сиятельство. Жена срамит меня, каждый день по улице с любовником расхаживает.
– А вы бы взяли и посекли ее слегка, с глазу на глаз, без свидетелей. А то ведь на весь город кричите, убить ее обещаете.
– Да ее только и осталось, что убить!
– В таком случае, любезный, я вам скажу: или прекратите тотчас свои бесчинства, или в 24 часа вон из Москвы!

Терять московскую «прописку» никто никогда не хотел. Супруги помирились.

Для князя не существовало второстепенных дел, он вникал в вопросы, поставленные Думой, и в студенческие шалости. Директор Училища ваяния и зодчества был возмущен тем, что античные статуи стоят абсолютно голые. Однажды он не выдержал и дал указание всем, в том числе и Венере, прикрепить фиговые листки. Студенты, увидев «офигевшие» статуи, смеялись до упада, а ночью кто-то натянул на Аполлона штаны. Разразился оглушительный скандал, который дошел до губернатора. Он вызвал студента Константина Коровина, удостоенного губернаторской стипендии.

Коровин так вспоминал встречу с князем:

«– Аполлону надеть штаны! – сказал по-французски Долгорукий. – Это ты сделал?
– Нет, не я, – отвечаю.
– А кто?
– Знаю, но сказать не могу.
Старик Долгорукий пристально посмотрел на меня:
– Передай-ка, что шутить довольно, иначе это уже пошло будет. Ведь Аполлон – ваш бог... Пошлость не может быть рядом с высоким. Ступай».

На другой день директор училища был уволен.

«СОВЕТЧИК, УТЕШИТЕЛЬ И ПОМОЩНИК»

У Владимира Андреевича были качества уникальные, неповторимые. Князь был доступен людям. «Кому не рад он был сделать добро? Кому не готов был помочь каким бы то ни было образом? В чистом сердце его не было места никакой мысли о зле; он не верил, что можно было сделать дурное и с умыслом… – писал историк Погодин. – Все имели равное право на его внимание, всем открыты были двери его кабинета; он выслушивал одинаково Андреевского кавалера и молодого чиновника; он принимал без различия и бедную мещанку, и миллионщика».

Если человек хоть раз побывал у Долгорукова на приеме, то князь помнил посетителя всю жизнь. Заходит в приемную скромно, бочком небогатый купец, а губернатор встречает его радостной улыбкой, жмет руку:

– Иван Кузьмич! Добро пожаловать! Давно вас не видно! Как здоровье жены Матрены Савишны, она ведь недавно родила!

Купец от счастья на десятом небе. Московское купечество и предприниматели ценили уважительное отношение и откликались на просьбы Долгорукова жертвовать на добрые дела. Князь и сам жертвовал из своих личных средств сотни рублей. «Ежегодно тысячи нуждающихся обращались к нему за помощью, и он старался помочь каждому из них. Особенно любил Долгоруков помогать бедным родителям, когда те просили за своих детей. И уж совершенно был безотказен, если речь шла об образовании и обучении».

Стипендия генерал-губернатора Долгорукова спасла от голода 14-летнего студента Училища живописи, ваяния и зодчества Исаака Левитана.

АРИСТОКРАТ ДО МОЗГА КОСТЕЙ

Долгоруков гулял по улицам без охраны, любил посидеть в многолюдном саду «Эрмитаж» в ожидании начала любимой оперетки. Обожал выставки, праздники, парады, фейерверки, на третий день Рождества дозволял кулачные бои стенка на стенку. Три раза в год Долгоруков давал роскошные балы, на которых «вся Москва пила шампанское «Жорж Гуле» из огромных выдолбленных глыб льда», гостиные украшались цветами из Ниццы, играли лучшие оркестры.

Конечно, не обходилось без недовольных, возмущавшихся, что губернатор в Сандуновских банях якобы моется в серебряных шайках и тазах. Откуда деньги? Однако и в этом вопросе к Долгорукову было не подкопаться. Он был женат на княжне Варваре Васильевне Долгоруковой, известной своим колоссальным богатством. В 1866 году князь овдовел и более не женился.

Бытописатель Москвы Гиляровский свидетельствует: «Долгоруков не брал взяток. Не нужны они ему были. Старый холостяк, проживший огромное состояние и несколько наследств, он не был кутилой, никогда не играл в карты, но любил задавать балы и не знал счета деньгам, даже никогда не брал их в руки».

Судьба князя была решена, когда недовольство стало копиться в высших кругах, а методы Долгорукова вызывали раздражение. Император Александр Ш даже говорил, что Долгоруков «с ума сошел». Юбилей 25-летнего губернаторства был отпразднован в 1890 году с невероятной пышностью. Вся Москва гуляла три дня, но спустя несколько месяцев Долгорукова отправили в отставку «по собственному желанию».

Говорят, узнав, что отставка принята, Долгоруков заплакал и чуть слышно прошептал:

– А часовых… часовых около моего дома оставят? Неужели тоже уберут… и часовых?!

На восемьдесят первом году жизни князь Долгоруков отправился для лечения за границу, но не прожил без любимого города и четырех месяцев, скончавшись в Париже 20 июня 1891 года.