Май 1917-го. После бурного марта и противоречивого апреля — относительное затишье. И в стране, и в Александровском дворце Царского Села, где под арестом содержится император Николай II, его супруга Александра Федоровна, их дети — Татьяна, Ольга, Мария, Анастасия, Алексей — и приближенные ко двору лица. До расправы еще далеко. Есть надежда...

Арест императрицы

Около двух часов пополуночи уже 6 марта 1917 года многие обитатели Александровского дворца были разбужены шумом, случившимся в вестибюле. Оказывается, в столь неурочный час в императорскую резиденцию прибыли Александр Гучков и генерал-лейтенант Лавр Корнилов.

Первый — теперь военный министр Временного правительства — лишь пару дней назад в Пскове заполучил отречение Николая II от престола, странно оформленное в виде письма императора — он же главнокомандующий — своему начальнику штаба. Второй лишь за пару часов до отречения был назначен царем на должность командующего войсками Петроградского военного округа и прибыл в столицу к исполнению новых обязанностей 5 марта. Шум в вестибюле дворца произошел из-за того, что охрана не торопилась пускать военачальников во дворец.

Гучков держался в стороне, а Корнилов потребовал встречи с императрицей (Николай II, напомним, в это время находился в ставке в Могилеве). Александра Федоровна приняла «гостей» в Кленовой гостиной. Впрочем, разговора не получилось. Да, видимо, этого и не требовалось. Визитеры приезжали на разведку ситуации во дворце и вокруг него, а заодно удостоверились, что «бывшая царица» никуда не исчезла и «имеется в наличии». (Куда же ей деваться — все царские дети больны корью.)

Вопрос об аресте «Николая и прочих членов династии Романовых» был поставлен исполкомом Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов еще 3 марта. Временное правительство тянуло время. Постановление «О лишении свободы отрекшегося императора Николая II и его супруги» было принято 7 марта 1917 года.

В 10 часов утра на следующий день генерал Лавр Корнилов вновь прибыл в Александровский дворец, где объявил императрице об аресте и представил ей штаб-ротмистра лейб-гвардии Уланского полка Павла Коцебу в качестве коменданта Александровского дворца и полковника лейб-гвардии Петроградского полка Евгения Кобылинского в качестве начальника караула.

Арест императора

К удивлению многих, в том числе и «революционеров», подписав в Пскове странную бумагу о своем отречении от престола, Николай II отправляется... обратно в Ставку Верховного главнокомандующего в Могилев. Там ему предстоит последняя, как оказалось, встреча с матерью — вдовствующей императрицей Марией Федоровной, и с несколькими великими князьями. Прощальное обращение Николая II к армии, естественно, обнародовано не будет. Помимо всего прочего, в Могилеве царь вручает начальнику штаба генералу Михаилу Алексееву собственноручную записку, в которой обозначил:

«Потребовать от Временного правительства след. гарантии:
1) О беспрепятственном проезде моем с лицами, меня сопровождающими, в Царское Село.
2) О безопасном пребывании в Царском Селе до выздоровления детей с теми же лицами.
3) О беспрепятственном проезде до Романова на Мурмане (нынешний Мурманск. — Ред.) с теми же лицами.
4) О приезде по окончании войны в Россию для постоянного жительства в Крыму — в Ливадии».

4 марта генерал Алексеев отправляет в Петроград соответствующую телеграмму. 5-го просит ускорить решение. 6-го последовал положительный ответ на три пункта из четырех. Как известно из воспоминаний, к пункту о возможности после войны проживания бывшего царя с семьей в Крыму члены Временного правительства отнеслись юмористически. Итак, правительство гарантировало отъезд царской семьи в Мурманск. Зачем? А чтобы на корабле отбыть за границу, в Англию...

А в Петрограде исполком Совета рабочих и солдатских депутатов настойчиво требует ареста Николая II, императрицы и других Романовых. Как уже говорилось выше, Временное правительство уступает. Решение принято. В Могилев для сопровождения отрекшегося царя командируются четверо депутатов Государственной думы — Александр Бубликов, Василий Вершинин, Семен Грибунин и Савелий Калинин.

8 марта императорский поезд отправляется из Могилева в Царское Село. В специально прицепленном вагоне — комиссары Временного правительства. С этого момента Николай II фактически находится под арестом. Никаких «Гражданин Романов, сдайте шпагу, вы арестованы!» не было и в помине. Дело не только в том, что вокруг в Ставке и в армии немало сил, готовых по-прежнему Николаю подчиняться.

Процитируем управляющего делами Временного правительства Владимира Набокова (отец знаменитого писателя): «Ведь, в сущности говоря, не было никаких оснований — ни формальных, ни по существу — объявлять Николая II лишенным свободы, отречение его не было формально-вынужденным. Подвергать его ответственности за те или иные поступки его, в качестве императора, было бы бессмыслицей и противоречило бы аксиомам государственного права... Я лично убежден, что «битье лежачего», — арест бывшего императора, — сыграло свою роль и имело более глубокое влияние в смысле разжигания бунтарских страстей. Он придавал «отречению» характер «низложения», так как никаких мотивов к этому аресту не было указано».

По обе стороны решетки

Что происходило в Царском Селе в непосредственной близости от Александровского дворца, да и в Петрограде, в первые дни марта 1917 года можно представить по воспоминаниям Татьяны Боткиной, дочери царского лейб-медика: «На улице творилось что-то невероятное: пьяные солдаты без ремней и расстегнутые, с винтовками и без, бегали взад и вперед и тащили все, что могли, из всех магазинов. Кто бежал с куском сукна, кто с сапогами, некоторые и так уже совершенно пьяные тащили бутылки вина и водку, другие все замотались пестрыми шелковыми лентами. Тут же бегал растерянный жид-ростовщик, бабы и гимназисты».

А внутри дворец больше напоминал лазарет. В конце февраля цесаревич Алексей от своего приятеля Макарова — учащегося кадетского корпуса, где случилась эпидемия, заразился корью. Вслед за братом заболели и великие княжны. Болезнь протекала крайне тяжело. Высокая температура. Рвота. У Марии и Анастасии корь осложнилась воспалением легких. Царские дети оправились от болезни только в мае.

Вот на таком фоне для обитателей Александровского дворца произошли беспорядки в Петрограде, отречение Николая II и наступила жизнь под арестом.

Полковник Кобылинский вспоминал о дне приезда Николая II в Царское Село: «В поезде с государем ехало много лиц. Когда государь вышел из вагона, эти лица посыпались на перрон и стали быстро-быстро разбегаться в разные стороны, озираясь по сторонам, видимо, проникнутые чувством страха, что их узнают. Сцена эта была весьма не красива».

9 марта 1917 года, четверг. Дневник «гражданина Романова»:

«Скоро и благополучно прибыл в Царское Село — в 11 1/2 ч. Но, Боже, какая разница, на улице и кругом дворца внутри парка часовые, а внутри подъезда какие-то прапорщики! Пошел наверх и там увидел душку Аликс и дорогих детей. Она выглядела бодрой и здоровой, а они все лежали в темной комнате. Но самочувствие у всех хорошее, кроме Марии, у которой корь недавно началась. Завтракали и обедали в игральной у Алексея. Видел доброго Бенкендорфа. Погулял с Валей Долгоруковым и поработал с ним в садике, т.к. дальше выходить нельзя!..»

Для справки:

Граф Павел Константинович Бенкендорф (1853—1921), генерал-адъютант, генерал от кавалерии, обер-гофмаршал императорского двора.

Князь Василий (Валя) Александрович Долгоруков (1868—1918), генерал-майор свиты, генерал-майор по гвардейской кавалерии, гофмаршал, пасынок графа Бенкендорфа, ровесник и личный друг императора Николая II. Оставался с царской семьей вплоть до ее заключения в Ипатьевском доме в Екатеринбурге. Арестован большевиками и вместе с генерал-адъютантом графом Ильей Татищевым расстрелян.

18 апреля 1917 года, вторник.

«За границей сегодня 1-е мая, поэтому наши болваны решили отпраздновать этот день шествиями по улицам с хорами музыки и красными флагами. Очевидно, они вошли к нам в парк и принесли венки на могилу!

Погода как раз испортилась ко времени этого чествования — пошел густой мокрый снег!..»

Для справки:

В марте 1917-го в центре парка, в пределах видимости из Полуциркульного зала Александровского дворца, на пересечении аллей были похоронены «жертвы революции», то есть все, кто погиб в эти дни в Царском Селе, включая не поделивших добычи мародеров и т.п.

Родовое гнездо

По странной иронии судьбы Николай II уже давно стал пленником Александровского дворца. После рождения в 1904 году цесаревича Алексея, больного гемофилией, семейство сторонилось публики. Ушли в прошлое грандиозные балы в Зимнем дворце в Петербурге. «Простаивали» и великолепные Екатерининский в Царском Селе, а также Большой Петергофский дворцы. Царская семья ограничила круг жизни Александровским дворцом, крымской Ливадией, турами на яхте в финские шхеры и редкими выездами на охоту в Беловежскую Пущу.

Александровский дворец был построен в 1792—1796 годах по проекту Джакомо Кваренги для любимого внука императрицы Екатерины II — будущего Александра I, который здесь появлялся редко. Затем дворец поочередно становился летней резиденцией наследников российского престола. Здесь доживала свои дни и 20 октября 1860 года скончалась императрица Александра Федоровна — вдова Николая I. А потом дворец перешел будущему Александру III. И именно здесь 6 мая 1868 года появился на свет его старший сын — впоследствии Николай II.

Ему и достался после смерти отца Александровский дворец. Через неделю после свадьбы последний император с супругой приезжают сюда отдохнуть от придворных торжеств, приема депутаций и т.п.

22 ноября 1894 года, вторник. Дневник Николая II.

«...В 3 часа Аликс и я уехали в Царское. Погода была ясная и веселая. Поездка по жел. дороге напоминала Англию прошлым летом! На Александровской ст. встретили нач. частей и масса Царскоселов. Начало морозить, когда подъехали к Александровскому дворцу. Я живу в своих старых комнатах, а моя Аликс в комн. Мама. Невыразимо приятно прожить спокойно, не видя никого — целый день и ночь вдвоем!..»

23 ноября 1894 года, среда.

«Странно было провести ночь в спальне дорогих Папа и Мама, в кот. я родился. Прошел в халате, как вчера вечером, из спальни в свои комнаты через апартаменты Николая Павловича (Николая I. — Ред.), для утреннего туалета. Пили кофе в 9 1/4 и затем вышли гулять. Было ясное солнце и 4 градуса мороза...»

Почему же они не уехали в Англию?

Узнав об отречении от престола своего двоюродного брата Николая II, английский король Георг V 6 марта 1917 года отправляет в Могилев телеграмму следующего содержания: «События последней недели меня глубоко взволновали. Я думаю постоянно о тебе и остаюсь всегда верным и преданным другом, каким, как ты знаешь, я всегда был и раньше». Телеграмма была адресована английскому представителю в Ставке Верховного главнокомандующего российской армией генералу Вильямсу для передачи Николаю II. Считается, что передать ее царю до его отъезда из Могилева в Царское Село не успели. Допустим.

По воспоминаниям очевидцев, известно, что английский премьер-министр Ллойд Джордж, узнав об отречении российского императора, воскликнул: «Одна из целей войны для Англии достигнута!»

6 марта 1917 года министр иностранных дел Временного правительства Павел Милюков обращается к послу Великобритании в Петрограде Джорджу Бьюкенену с просьбой срочно выяснить, возможен ли отъезд царской семьи в Англию.

9 марта министр иностранных дел Англии Артур Бальфур направил Бьюкенену телеграмму, что король и британское правительство «рады пригласить царя и царицу поселиться в Англии и остаться здесь на все время войны. Передавая это сообщение русскому правительству, вы должны разъяснить, что русское правительство должно нести ответственность за предоставление их величествам необходимых средств к жизни соответственно положению их величеств». Вот так. Деньги на бочку.

А в середине апреля Великобритания дала задний ход насчет предоставления убежища царской семье. В исторической литературе по этому поводу ссылаются на общественное мнение в Англии, на правительство Ллойд Джорджа. Но, увы, инициатива исходила от Георга V. Один исследователь, например, пишет о «кузене Джорджи»: «Он во многих своих шагах за время правления придерживался золотой середины, стремился не идти против господствовавших в стране настроений. Таково единственно возможное объяснение его позиции в вопросе о предоставлении убежища царскому семейству».

Но есть и другое объяснение. Англия в условиях войны опасалась из-за Романовых испортить отношения с новыми властителями России. Посол «туманного Альбиона» во Франции Берти писал: «Русские крайние социалисты могли бы поверить, что британское правительство держит бывшего императора в резерве в целях реставрации, если в эгоистических интересах Англии окажется выгодным поддержание внутренних разногласий в России».

Никому Романовы были не нужны. Всем они только мешали...

Трудовые будни

Александр Керенский, несколько раз посещавший царскую семью в Александровском дворце весной-летом 1917 года, в своих мемуарах писал о Николае II: «Он сбросил эту власть, как когда-то сбрасывал парадную форму, меняя ее на домашнее платье. Он заново начинал жизнь — жизнь простого, не обремененного государственными заботами гражданина. Уход в частную жизнь не принес ему ничего, кроме облегчения...

И действительно, все, кто общался с ним в этом его новом положении пленника, единодушно отмечали, что Николай II постоянно пребывал в хорошем расположении духа и явно получал удовольствие от своего нового образа жизни. Он колол дрова и укладывал их в парке в поленницы. Время от времени занимался садовыми работами, катался на лодке, играл с детьми».

Добавим, что, пока не сошел снег, Николай расчищал прилегающие к дворцу дорожки, скалывал лед на плотине Детского пруда, в мае был затеян довольно-таки большой огород. Днем у себя в кабинете он читает, например, «Историю Византийской империи». Вечером в семейном кругу вслух читаются «Собака Баскервилей» Артура Конан Дойля, «Тайна желтой комнаты» Гастона Леру и др. Основная часть императорской библиотеки сосредоточена именно в Александровском дворце, занимая два зала. Сыну Николай преподает историю и географию. Из прежних учителей с семьей остался лишь Пьер Жильяр. Однажды он записывает в дневнике: «Государь поделился со мною глубокой скорбью, которую он испытывает при чтении газет». И было отчего. Вот образчик тогдашних публикаций желтой прессы.

«...В один прекрасный день в Царскосельский дворец в покои Александры (императрица. — Ред.) была доставлена большая бочка.

Гришка (Распутин. — Ред.), находившийся в это время при Александре, объяснил ей, что бочка доставлена по его, Гришкину, приказу.

О том, что произошло дальше, Гришка не стеснялся сам под пьяную руку рассказывать своим друзьям.

Гришка сказал бывшей царице:

— В этом бочонке, Шурочка, понимаешь, вино, да такое, что ежели ты, значит, будешь давать его пить Николаю, то он все тебе будет делать. Ну, на манер, знаешь, приворотного камня. У нас на деревне и все так... Чтоб мил-дружка привязать, надо такого дурмана дать... Ён не помрет, а так, знаешь, добрей станет: что ни скажешь, все сделает...

«Шурочка» с минуту подумала и сказала:

— Ладно, Гриша, дадим Николаю... Пусть попивает на здоровье.

Пил или не пил Николай II тот дурман, но факт тот, что он стал еще послушнее, и царица была бесконечно признательна милому Грише»...

И в виде таких гнусных публикаций прессы. И в виде демонстративного отказа одного из солдат здороваться с «кровавым» императором за руку (после этого Николай вообще перестал протягивать руку для пожатия кому бы то ни было, кроме хорошо ему знакомых людей). И в виде истории с детской винтовкой, которую — подарок отца — караульные отобрали у цесаревича Алексея. И в виде постоянно толкущихся у ограды зевак, наблюдающих и комментирующих, как бывший император расчищает от снега дорожки или вскапывает грядку. В разных видах проглядывало в Александровский дворец то всеобщее озверение, которое для царской семьи обернется расстрелом в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге, а для страны — чудовищной братоубийственной войной и десятилетиями большевистских «чисток».

Дата публикации: 5 июня 2007