В нынешнем году исполняется 160 лет со дня рождения русского путешественника Петра Козлова, открывшего «мертвый город» Хара-Хото. В своих экспедициях он не раз сталкивался со смертельной опасностью, что, в общем, вполне объяснимо, учитывая, до какой степени научные исследования зачастую сливались с военной разведкой. 

ПРЕЕМНИК ПРЖЕВАЛЬСКОГО

В автобиографии, написанной в 1927 году, Петр Кузьмич Козлов вспоминал, что с отроческих лет им владела мечта «о свободной страннической жизни».

Видимо, этому способствовала профессия отца, занимавшегося перегонами скота. Помогая родителю, мальчик научился обращаться с хлыстом не хуже выдуманного Индианы Джонса.

В 12 лет Петя поступил в Духовищенское городское училище, и тогда же состоялся его «археологический дебют»: с приятелем он раскопал курган, принес находки в школу и схлопотал выговор.

В 15 лет юноша устроился на винокуренный завод в поселке Слобода, а в свободное время готовился к поступлению в Виленский учительский институт, с увлечением читая книги о путешествиях Николая Пржевальского. Когда знаменитый путешественник приехал в Слободу, чтобы купить там имение, Козлов познакомился со своим кумиром и вскоре уже собирался отправиться с ним в экспедицию. Правда, для этого пришлось сдать экзамен за шесть классов в Смоленском реальном училище и поступить вольноопределяющимся во 2-й Софийский пехотный полк в Москве – кумир брал в экспедиции только военных.

Экспедиция 1883–1885 годов проходила по Северному Тибету и сопровождалась боевым крещением в бою с бандой кочевников (за что впоследствии получил Георгиевский крест). После экспедиции Козлов учился в пехотном юнкерском училище. Смерть Пржевальского (в 1888 году на озере Иссык-Куль) стала для него потрясением: «Я сразу понял, что отныне остаюсь один и должен свято хранить заветы своего учителя». Позже Козлов принял участие еще в двух центральноазиатских экспедициях, в перерывах между которыми занимался изучением естественных наук, этнографии и астрономии.

В 1891 году он женился на Надежде Степановне Камыниной. Через восемь лет Русское географическое общество (РГО) назначило Петра Козлова руководителем Монголо-Камской экспедиции. Область Кам на востоке Тибета была почти не изучена, Козлов же стремился идти дальше – к заветной мечте многих путешественников, запретной для иностранцев столице Тибета Лхасе. Однако путь исследователям вглубь страны преградил вооруженный отряд тибетцев. Тем не менее экспедиция оказалась успешной: на карту были нанесены горные хребты, собрано множество географических, этнографических, исторических сведений, сделано около 200 фотоснимков; привезено 1200 экземпляров горных пород, свыше 30 тысяч экземпляров растений, зоологическая коллекция состояла из 300 шкур млекопитающих, 10 скелетов, 1500 образцов птиц, 500 экземпляров рыб и пресмыкающихся, 30 тысяч насекомых.

В 1902 году по итогам экспедиции Петр Кузьмич получил высшую награду РГО – Константиновскую золотую медаль.

Главной же его научной заслугой считается открытие «столицы» тангутов города Хара-Хото, который на самом деле столицей этого народа не являлся.

Речь шла о пограничном форпосте в центре оазиса на берегу реки Эдзин-Гол. Город также называли Эдзина – под этим же именем он фигурирует у Марко Поло в «Книге чудес света».

Армия Чингисхана взяла город штурмом весной 1226 года, но жители спасли свою культуру от забвения, превратив один из субурганов (полусферическое по форме культовое сооружение) в тайник уникальных артефактов.

«Призраком пустыни» Хара-Хото стал в 1372 году после захвата города армией династии Мин. Но и китайцы до содержимого субургана не добрались.

Добрался до него именно Козлов, и вовсе не сразу.

ТАЙНА ХАРА-ХОТО

В 1904 году англичане вторглись в Тибет и вошли в Лхасу. Верховный правитель Тибета далай-лама XIII Тхуптэн Гьяцо бежал в столицу Монголии Ургу (современный Улан-Батор), где Петр Кузьмич с ним и встретился в качестве эмиссара России. Он даже договорился сопроводить главу буддистов в Лхасу под «русским конвоем», но в последний момент в Петербурге отказались от такого смелого предприятия.

В конце мая 1907 года совет РГО одобрил очередную экспедицию Козлова – Монголо-Сычуаньскую. Проект поддержал император Николай II, пригласивший исследователя на аудиенцию в Петергоф и выделивший ему пять тысяч рублей из личных фондов.

В июне Петр Кузьмич получил письмо от участника предыдущей экспедиции, казака-бурята Цогто Бадмажапова. Тот работал представителем русской торговой фирмы в Китае и сообщал, что неподалеку от долины Эдзин-Гол в центральной Гоби сделал «весьма интересное открытие» – полузасыпанный песками город Хара-Хото.

К письму Бадмажапов приложил несколько фотографий, прося показать их вице-председателю РГО Петру Семенову-Тян-Шанскому, а также сообщить ему, что он собирается написать о находке «маленькую брошюру».

О городе-призраке в песках Эдзин-Гола русские путешественники были наслышаны от местных кочевников. Хара-Хото лежал на пути экспедиций Григория Потанина в 1886 году и Владимира Обручева в 1893 году, но проводники провели исследователей в обход развалин.

В конце декабря 1907 года экспедиция Козлова стартовала из приграничной Кяхты, направившись через Ургу на юг – в бескрайние просторы Гоби. В начале нового, 1908 года стоял мороз минус 47 градусов, а когда в начале марта Козлов подходил к Хара-Хото, днем солнце раскаляло воздух до плюс 43 градусов.

Мертвый город в пустыне представлял собой грандиозное зрелище. Крепостные стены обрисовывали ориентированный по сторонам света прямоугольник 440 на 360 метров. Всюду возвышались субурганы. Городские постройки были засыпаны песком. «Стоило копнуть любой закругленный холмик дома, – писал в своем дневнике Козлов, – как за сухой землей вскоре обнаруживались солома, циновки, устои дерева… К вечеру наша палатка уже представляла маленький музей, малое собрание предметов Хара-Хото...»

Раскопки длились четыре дня. Самые интересные находки – рукописи, писанные, как полагал Козлов, китайскими иероглифами, буддийская иконография, бумажные ассигнации. Все это было направлено вместе с донесением в РГО, а исследователи продолжили идти своим маршрутом.

В Динъюаньине (ныне Баян-Хото, КНР) экспедиция остановилась в доме Цогто Бадмажапова.

Далее экспедиция дошла до северных окраин Тибетского нагорья, посетила озеро Кукунор, оазис Гуйдуй, а в монастыре Гумбум Козлов снова встретился с далай-ламой. Чтобы не провоцировать англичан, он говорил с правителем Тибета не как уполномоченный Российской империи, а как представитель РГО. Далай-лама интересовался найденными в Хара-Хото древностями и пригласил Козлова посетить Лхасу, надеясь на «дружеские отношения» с Россией.

Козлов задержался в монастыре на две недели. Официально – чтобы учить фотографии юношу по имени Намган. Хотя, учил, видимо, не только фотографии. Через четыре года Намган станет военным министром независимого Тибета.

В оазис Гуйдуй Бадмажапов привез корреспонденцию из Петербурга. Из РГО сообщали, что присланные Козловым рукописи «на неведомом языке», денежные ассигнации – древнейшие бумажные деньги монгольской династии Юань – редчайшие экземпляры. Хара-Хото специалисты считали столицей тангутского царства Си Ся, о котором было известно лишь то, что оно существовало в XI–XIII веках.

Совет РГО предложил свернуть дальнейший план экспедиции и возвращаться в Хара-Хото. На обратном пути на экспедицию напали тангуты. Некий тангутский князь поначалу гостеприимно принял Козлова, угощал тибетским чаем с солью и маслом яка, печеньями, жаренными на бараньем жире. Однако после решил перебить русских, чтобы завладеть их оружием. Глубокой ночью на лагерь исследователей напали двое всадников. Часовой был начеку, выстрелами отогнал нападавших и поднял боевую тревогу. Едва участники экспедиции успели занять оборону, как на лагерь обрушилось около сотни кочевников. Завязалась перестрелка. Нападавшие развернули коней и унеслись прочь. «Не стой мы в полной боевой готовности навстречу этому грозному урагану, – вспоминал Петр Козлов, – ничто не спасло бы нас от стремительности разбойников – их пик и сабель... Но Бог судил иначе. И как мне не верить в мою путеводную счастливую звездочку!»

Экспедиция вернулась в Хара-Хото 23 мая 1909 года. Работа летом в пустыне шла тяжело из-за жары. Тогда Козлов предложил обследовать субурганы за пределами города.

Вообще-то, субурганы либо совсем не имеют внутреннего помещения, либо оно ограниченное и пустое; иногда в них погребают выдающихся лам. Субурган же, приглянувшийся Козлову, оказался тайником. Он был буквально набит рукописями и книгами – всего более 6 тысяч экземпляров, – буддийской иконографией и скульптурой — все в превосходной сохранности.

В своем дневнике Козлов записал: «Счастье вручило мне дорогой субурган!»

Среди находок оказался тангутско-китайский словарь «Чжан чжун чжу» («Жемчужина в руке»), свод законов царства Си Ся, печатные книги и наборные шрифты, свидетельствовавшие, что у тангутов книгопечатание было развито задолго до того, как оно появилось в Европе. Уникальных артефактов было так много, что караван просто не мог все увезти. Петр Кузьмич решил оставить часть найденного на месте, полагая снарядить еще одну экспедицию в Хара-Хото.

Еще до того, как путешественники вернулись на родину, российские и зарубежные издания прославили Петра Козлова и его открытие. В Петербурге РГО устроило в честь Козлова торжественный прием, а в начале 1910 года организовало выставку находок из Хара-Хото, длившуюся три месяца и имевшую огромный успех.

Петр Кузьмич получил чин полковника Генерального штаба, был избран почетным членом РГО, награжден золотыми медалями Лондонского и Итальянского географических обществ, отмечен Французской академией наук и другими европейскими научными институтами и организациями.

При этом о роли Цогто Бадмажапова в открытии нигде не говорилось ни слова. Это возмутило бурятского казака, и он обратился в РГО за справедливостью. В ответ общество выразило свое «неудовольствие» и обвинило бурята в «нетактичности». Тогда Бадмажапов написал Козлову, что будет добиваться своего, писать во все газеты относительно предоставленных в РГО сведений о Хара-Хото. В ответ Петр Кузьмич советовал не поднимать скандала и объяснил, что экспедиция снаряжалась в глубокой тайне, чтобы не вызвать противодействие англичан.

По протекции Козлова Бадмажапов получил орден Святой Анны, РГО наградило его серебряной медалью, Генштаб произвел казака в офицеры.

ПОСЛЕДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

В 1910 году 47-летний Козлов отдыхал на французском курорте Берк-Пляж, где влюбился в 18-летнюю дочь петербургского врача Владимира Пушкарева Елизавету. Он добился развода и венчался с новой любовью в 1912 году.

Первая мировая война перечеркнула план новой экспедиции в Тибет, и Козлов поехал в Монголию, чтобы организовать закупки скота для нужд армии.

После революции самоотверженно защищал заповедник Аскания-Нова в херсонских степях – несколькими годами ранее Петр Кузьмич перегонял в него лошадей Пржевальского, и то, что этих уникальных животных не истребили, – заслуга Козлова.

Весной 1919 года Козлов добился от Ленина особого декрета «о сбережении» Аскании-Нова, и в этот же период петроградская ЧК конфисковала все, что готовилось для экспедиции 1914 года, включая ценные подарки для далай-ламы и его приближенных. Не помогла и охранная грамота Наркомпроса. Затем ученого попытались выселить из его квартиры. Заступился Николай Горбунов – личный секретарь Ленина и близкий друг Козловых.

В 1923 году Козлов все же добился одобрения новой Тибетской экспедиции, в ходе которой планировал осуществить давнюю мечту – побывать в Лхасе. Участником исследований стала и его супруга, выучившаяся к тому времени на орнитолога. Правительство выделило на экспедицию более 100 тысяч рублей золотом. Однако путешествие никак не могло начаться: на его участников писались доносы, состав переформировывался, вводились политкомиссары и сотрудники ГПУ.

В Урге Козлова задержали на полтора года, формальным поводом было отсутствие разрешения на въезд в Китай. На самом деле в Москве уже приняли решение о сворачивании экспедиции. Козлов сопротивлялся. Главное, что помогло ему переломить ситуацию, – новое открытие. На этот раз с помощью своих друзей-бурятов он узнал об интересных могильниках неподалеку от Урги. И принялся за раскопки. Захоронения принадлежали гуннам III–I веков до н. э. Из погребальных камер извлекли уникальные украшения, ковры с изображением мифических животных, искусно вышитые ткани, человеческие косы в шелковых футлярах. Но до Тибета исследователи так и не добрались.

Козлов умер 26 сентября 1935 года от сердечного приступа и был похоронен с почестями на участке Смоленского кладбища, отведенном для выдающихся советских ученых.