Как только Петр I открыл окно в Европу, Париж стал Меккой для русского дворянства, а галльская любезность и южный темперамент французов привлекли и пронзили сердца русских дам. Французами в то время почитались все представители франкоязычных национальностей, т.е. бельгийцы, швейцарцы и даже испанцы.

Поездки во Францию в ХVIII веке были сложны, поэтому первыми в Париж попали супруги дипломатов. Красота их, богатство и таланты оказались сюрпризом для рафинированных завсегдатаев салонов и вызвали ответный интерес. Многие европейцы в те времена искали счастья в России, которое они обретали вместе с рукой богатой невесты. На большом расстоянии было трудно отличить аристократа от авантюриста, поэтому происхождение многих родоначальников русских титулованных фамилий трудно определить даже спустя два века.

ПО РЕКОМЕНДАЦИИ ВОЛЬТЕРА

Прелестная фрейлина Екатерины II Аграфена Александровна Бибикова имела большой успех в обществе, но выбрала красавца адъютанта Потемкина «Ивана Степановича» Рибопьера. Иностранец сомнительного происхождения не нравился ни императрице, ни матери девушки, но она настояла на своем. Свадьба состоялась в начале 1778 года. Иван Рибопьер (1750-90) был эльзасцем, но происходил из младшей ветви знатной фамилии. Он был взят на службу Потемкиным, благодаря рекомендательному письму Вольтера. Стефан Марк де Рибопьер – его отец – был другом великого философа. Еще в Тюбингемском университете началась дружба молодого Рибопьера с Юсуповым и Апраксиным. Умный, красивый, с изящными манерами, он производил, по словам современников, чарующее впечатление на окружающих. Лагарп, воспитатель наследника, стал его другом и рекомендовал его в наставники наследника Александра Павловича. Многие считали его авантюристом – ловкий и хитрый, он получил за свою сдержанность прозвище «Божество молчания».

Молодые супруги купили дворец с садом у герцога Вюртембергского на Моховой, 29, у них родились сын и три дочери. Аграфена Александровна основала первый в России политический салон, и ее гостиную ежедневно посещали ди­пломаты. Екатерина II принимала их на «малых собраниях», что считалось в те времена большой честью. Но тут – новый гнев императрицы: Рибопьер был близким другом Дмитриева-Мамонова, и после разрыва с фаворитом государыня обвинила свою любимицу Аграфену Александровну и ее супруга в неблагодарности. Иван Рибопьер, который дослужился к этому времени до чина бригадира, решил ехать в действующую армию и был убит при штурме Измаила 11 декабря 1790 года.

Екатерина очень жалела вдову и ее десятилетнего сына, она вернула им свое расположение и пригласила снова посещать интимные «эрмитажные» собрания. Оставшись одна, Аграфена Рибопьер продолжала принимать иностранных дипломатов, особенно часто ее посещали французский посол граф де Сегюр и австрийский – Кобенцель. В царствование императора Павла I над семьей нависла новая опасность – восемнадцатилетний Рибопьер отверг двусмысленную милость императора и руку его официальной фаворитки Анны Лопухиной. Затем была разыграна дуэль с князем Святополк-Четвертинским, и Рибопьер оказался в Петропавловской крепости, а его мать и сестры были высланы из столицы.

В день своего вступления на престол император Александр I возвратил семью Рибопьеров из ссылки. Рибопьер стал известным дипломатом, получил графский титул, от своей любимой супруги, Потемкиной, имел двух сыновей и трех дочерей. Его дочь Мария вышла замуж за посланника, графа Брасье де Сен-Симона.

ОСНОВАТЕЛЬ ОДЕССЫ

Испанец Осип Михайлович Дерибас (1747–1800), поступивший на службу к Орлову в Ливорно, участвовал в пленении княжны Таракановой, а по прибытии в Петербург заручился покровительством руководителя всех учебных заведений Бецкого. Он принял православие, был приставлен к сыну императрицы Екатерины II Алексею Бобрин­скому и стал наставником Сухопутного шляхетского корпуса.

Спустя пять лет он женился, в присутствии государыни, на «воспитаннице» (так называли, для приличия, побочных детей) Бецкого Соколовой (1741–1822). Она стала хозяйкой в пышном доме отца на Марсовом поле, где были устроены все роскошные причуды ХVIII века, даже висячий сад. Вскоре де Рибас нашел нового покровителя в лице всесильного Потемкина и за десять лет дослужился до чина генерал-майора и контр-адмирала.

Во время второй турецкой войны он проявил исключительную храбрость, был награжден многими орденами, бриллиантовой шпагой и 800 душами крестьян. На месте турецкой крепости Хаджибей он основал порт Одесса. Рибас считался очень хитрым человеком, который ни перед чем не останавливался для достижения своей цели.

О ВРЕМЕНА, О НРАВЫ

Другой герой турецкой кампании, граф Александр Федорович Ланжерон, принятый в 1790 г. на службу полковником в Сибирский гренадерский полк, в Отечественную войну командовал корпусом и получил из рук императора Александра I Андреевскую звезду. В конце жизни служил Новороссийским генерал-губернатором. Женат он был вторым браком на княгине Наталье Петровне Трубецкой, молодой вдове майора Кашинцева. Его товарищ по молдавской кампании 1809 года Алексей Николаевич Бахметьев женился на графине Потоцкой (ум. 1824), недолгое время бывшей замужем и сбежавшей от графа де Шуазель-Гуфье. Графиня оставила яркие мемуары о свет­ском обществе Петербурга и романах императора Александра I и его супруги, императрицы Елизаветы Алексеевны. Графиня же Матильда Октавьевна де Шуазель-Гуфье (1808 – 1867) вышла замуж за князя Кудашева. Побочный сын графа Ланжерона, Андро де Ланжерон, полковник гусарского полка, женился на приятельнице Пушкина Анне Алексеевне Олениной.

Фрейлина, приятельница Пушкина, замечательная мемуаристка Смирнова-Россет пишет: «Отец мой был le Chevalier de Rossett, уроженец Руссильона. Его мать была девица Ла Гарп, сестра наставника императора Александра. Он поступил на службу в Черноморскую гребную флотилию, которой командовал… и вице-адмиралы Делабрю и де Галета… Тогда шла война с турками и Суворов осаждал Очаков».

Император Александр послал герцога А.-Э. Д. Ришелье (1766 – 1822, в России с 1790) в Малороссию, с ним отправились на юг лучшие из эмигрантов: граф Рошешуар, Мортемар, маркиз де ла Мезонфор, граф Кастельно (который написал историю Одессы и ее управления при герцоге), граф д’Олонн, граф д’Аленвиль, граф де Сен-При. Герцог назначил своего двоюродного брата графа Шарля Растиньяка в Крым. «Не получая давно известий от Растиньяка, он послал к нему моего отца. Бабушка моя Екатерина Евсеевна Лорер, рожденная княжна Цицианова, была содержательницей станции. Ему навстречу вышла ее дочь Надежда Ивановна и привела его домой. Для бабушки было достаточно, что он послан Дюком. Отцу моему было 55 лет, а матери 18. Он пленился ее необыкновенной красотой и дет­ской простотой…. На возвратном пути из Крыма отец мой сделал предложение. Бабушка с радостью согласилась, не спрашивая, конечно, согласия дочери: тогда послушание было первым долгом».

Граф И. Ф. д’Олонн, племянник герцога де Ришелье, генерал-майор, женился на Анне Алексеевне Мартыновой (р. 1781), племяннице крымского гражданского губернатора. Граф де Сен-При (1776 – 1814, в России с 1793), губернатор Одессы и Подолии, был женат на княжне Софье Алексеевне Голицыной, их дочь, Ольга де Сен-При, была близкой петербургской знакомой Смирновой-Россет.

РЕЛИГИЯ ВО ГЛАВЕ УГЛА

Княжна Шаховская (1773–1796), которая долго жила с матерью за границей, вышла замуж в Париже девятнадцати лет за немолодого знатного бельгийца, принца Д’Аренберга. Вероятно, замуж ее выдала честолюбивая мать, урожденная баронесса Строганова, владевшая огромными поместьями и 13 тысячами крестьян в Перми. Этот брак вызвал великий гнев Екатерины II, которая в том же 1792 году приказала составить специальную записку о том, что «… здравая политика запрещает, чтобы иноверцы владели крестьянами, господствующую веру исповедывающими. При браке дворянских детей с иностранными надлежит наблюдать, дабы по закону, при Петре I изданному, дети крещены были в нашу веру, а иначе родится со временем разномыслие между владетелей и подданных».

Хотя в этом браке уже родилась дочь Екатерина, он был по повелению императрицы расторгнут Синодом. Мать и дочь вынуждены были вернуться в Россию. Елизавета Шаховская умерла в 23 года, ее дочь Варвара воспитывалась бабушкой. Она приняла фамилию князей Шаховских, но, после смерти первого мужа, графа Шувалова, она во втором браке вышла замуж за француза-гугенота графа де Полье. После его смерти она так горевала, что поставила в своем имении Шувалово красивую готиче­скую церковь-усыпальницу (ныне православную, святых Петра и Павла). Третьим браком Варвара Петровна была за неаполитанским посланником в Петербурге князем Бутера ди Радали. Времена были другие: на даче княгини на юге Италии в 1840 – 50-х не раз останавливалась императрица Александра Федоровна.

ПУСТЬ ПЛОХОНЬКИЙ, НО ГРАФ

Старшая дочь статс-секретаря императрицы Екатерины II Козицкого и дочери богатейшего заводчика Мясниковой, крестница царицы, как говорили, из-за своей разборчивости засиделась в девках. О ее замужестве за французом “Иваном Степановичем” Лавалем, так же как и о происхождении ее супруга, молва составила несколько легенд. Одни опровергаются историческими документами, другие – нет, но понятно, что некоторые из них придумали позже сами богатые и влиятельные Лавали.

Лаваль именовал себя графом, но в течение ХVIII века в Петербурге было несколько нетитулованных французов этой фамилии: в 1708 г. некий инженер, супруги-учителя во времена императрицы Елизаветы Петровны, кухмистер, державший трактир на Миллионной улице в 1765...

Об Иване Степановиче известно, что он преподавал в шляхетском корпусе, а затем служил секретарем в Иностранной коллегии. Говорили, что во время пребывания будущего французского короля Людовика XVIII в Митаве Лаваль ссудил его деньгами, за что и получил графский титул. Секретарь коллегии, которому было уже 38 лет, приглянулся 27-летней Козицкой, но мать ее была против неравного брака. «Молодые» опустили письмо в специальный ящик для прошений императору Павлу I, который вызвал Козицкую-старшую и спросил у нее причину отказа. Она ответила, мол, Лаваль не нашей веры, никому неизвестен и чин невелик. Резолюция Павла стала общеизвестной: «Он – христианин, я его знаю, для Козицкой чин весьма достаточный; потому – обвенчать». В те годы приказания исполнялись моментально, поэтому «молодых» перевенчали тут же, в приходской церкви, в постный день, в среду на масленой неделе 1799 года.

Они вскоре купили дом на Английской набережной, перестройку поручили архитектору-французу де Томону и устроили в доме музей, называвшийся “этрусский кабинет”. Граф Лаваль принимал в салоне супруги весь дипломатиче­ский корпус, в его доме в 1812 году гостила мадам де Сталь, иногда устраивались многолюдные балы в присутствии императорской фамилии. Салон Лавалей был одним из самых известных в столице: в 1816 году Карамзин читал здесь главу о Новгороде из «Истории Государства Российского», а в 1828 – Пушкин – главы из «Бориса Годунова». Единственный сын их, Владимир Лаваль, застрелился, старшая дочь – Екатерина Трубецкая – по­следовала за мужем-декабристом в Сибирь, муж Зинаиды, австрий­ский посол граф Лецельтерн, был выслан из России за помощь декабристам. Хозяйкой дома в середине XIX века стала София, графиня Борх.

ФИНИТА ЛЯ КОМЕДИА

Дочь знаменитого московского генерал-губернатора, крестница императора Павла I, графиня Софья Федоровна Ростопчина получила прекрасное домашнее образование. На ее склад ума сильно повлияла мать, принявшая католичество в конце ХVIII века, когда в Петербург хлынула волна французских эмигрантов, спасавшихся от революции, и большое влияние в свете имел граф Жозеф де Местр. Он создал католический кружок совместно с кавалером д’Огар, императорским библиотекарем, и принцессой де Тарант. Вошедшие в этот кружок русские дамы – Головина, Свечина (в 1810-х постоянная посетительница салона Лаваль) и несколько других приняли католичество и затем надолго уехали из России (дочь Головиной вышла замуж за графа де Федро). Смирнова-Россет пишет: «L’abbe Rosenau в Москве совратил графиню Ростопчину». Семья Ростопчиных тоже после окончания войн с Наполеоном обосновалась в Париже, где ее отец, Ростопчин, удивлял французов остроумием, начитанностью и вкусом к предметам искусства.

Через Свечину Софья Федоровна познакомилась с графом де Сегюр и вышла за него замуж 14 июля 1819 года. У нее было восемь детей, для них она написала повести «Проделки Софи», «Генерал Дуракин»(официально запрещенную в России). Повести никогда не переводились, и русские дети до революции читали их в оригинале. Дочери графини виконтесса Питре и мадам Френо, и внучка, маркиза де Муссак, тоже стали писательницами.

В царствование Николая I браки с французами тоже не одобрялись, поводы для этого были: Елизавета Александровна Жеребцова, дочь знаменитой авантюристки Ольги Александровны Жеребцовой, урожденной Зубовой, сестры последнего фаворита Екатерины II, прославившейся участием в заговоре против императора Павла I и романом с английским королем Георгом III, не без влияния матери бросила в 1820-х мужа, генерал-адъютанта Бороздина, и, сбежав во Францию, вышла замуж за графа де Пире. При этом император гневался даже на графов Бобринских за то, что в их салоне в 1834 году устроилась свадьба фрейлины Дубянской и секретаря французского посольства (впоследствии министра правительства Франции) «ветрогона» Лагрене. Варвара Ивановна под влиянием мужа перешла в католичество, родила дочь Габриэль, и Лагрене не получили разрешения посетить Россию. Екатерина Николаевна Гончарова, свояченица Пушкина, получила разрешение на брак со страстно любимым ею шевалье д’Антесом, только при необходимости полностью обелить имя ее сестры Натальи Николаевны. Д’Антесы тоже ни разу не приезжали в Россию. Но сам император Николай I выдал свою любимую дочь великую княжну Марию Николаевну за графа Максимилиана Евгеньевича Богарнэ, сына пасынка Наполеона, которому по случаю выгодного брака дедушка по матери, король Баварии, дал титул герцога Лейхтенбергского. Император желал, чтобы его старшая дочь постоянно жила в России, рядом с ним, чтобы ее дети были крещены в православии, и предпочел иметь «карманного» зятя, понравившегося его любимице. Французскую фамилию графинь Богарнэ в России носили русские жены их потомков.

ПОТЕРИ СВЕТСКОГО ПЕТЕРБУРГА

Графиня Александра Кирилловна Воронцова-Дашкова, урожденная Нарышкина, рано овдовев в 1854 году и вырастив детей, вторично вышла замуж за графа де Пуальи (др. барона де Пойли) и покинула Петербург. Об этом общество очень сожалело, поскольку ее дом в сороковых годах ХIХ столетия считался в столице образцом хорошего тона, а о балах рассказывали не только очевидцы, граф Соллогуб, князь Мещерский, но и репортеры светских новостей. Здесь бывали и литераторы: Лермонтов посвятил графине стихотворение «Как мальчик кудрявый резва», Тургенев описал страсть к ней Столыпина в романе «Отцы и дети», а Смирнова-Россет писала: «Хозяйка была умная и острая шалунья. Окруженная роскошью, не забывала никогда бедных, способна была на самоотвержение. Ее все любили. После смерти графа она вышла замуж за француза де Пуальи, была несчастлива: в Париже проболела целый год. Ее смущали, чтоб она перешла в рим­скую церковь, но она осталась верна своей православной и скончалась на руках у священника Васильева в полной памяти». Легенда о несчастьях Александры Кирилловны была так распространена, что Некрасов написал памфлет «Княгиня» об отравленной, обобранной и брошенной французским проходимцем русской аристократке.

Опровергая эту версию, Дюма пишет, что «Воронцова-Дашкова умерла среди роскоши в одном из лучших домов Парижа…» Оскорбленный француз­ский дворянин приехал в Петербург, чтобы вызвать поэта на дуэль, при этом Панаев, друг Некрасова, сказал, что «не хватало, чтобы еще один русский поэт был убит французским проходимцем». Де Пуальи вызвал на дуэль и Панаева, заявив, что его предки участвовали в Крестовых походах, а его средства больше личного богатства графини. Русские литераторы очень извинялись, на дуэль не вышли и заявили, что описана была княгиня, а не графиня, с тем француз и уехал.

Зинаида Ивановна Юсупова, овдовев по смерти своего супруга князя Бориса Николаевича в 1849 году и женив сына, решила построить себе отдельный дворец. Строительство ее пышного жилища на Литейном, его даже называли «Домом Пиковой дамы», было начато в 1852-м. Вскоре на фасаде появились два герба – графов де Шово и ее собственный – ведь стареющая княгиня во время своих путешествий вышла замуж за молодого француза, а чтобы это не выглядело мезальянсом, купила ему титул графа и подарила строящийся дворец. Вскоре, впрочем, узнав, что де Шово ей изменил, рассерженная княгиня не только развелась, но и выкупила дворец. Она им не пользовалась – постоянно жила во Франции, но завещала младшему правнуку – Феликсу Феликсовичу Юсупову.

Два французских графа, женившись на русских (или обрусевших) девицах, стали родоначальниками фамилий известных русских архитекторов. Граф Бовуар де Рошфор приехал в Россию специально для женитьбы: дома, во Франции, он случайно увидел портрет дочери героя Отечественной войны 1812 года Ольги Никифоровны Коптевой и влюбился сразу и навсегда. Они сочетались браком в 1842 году в ее имении в Саратовской губернии и уехали во Францию. В Париже у них родился единственный сын Николай-Анри-Александр-Максимилиан. После смерти мужа Ольга Никифоровна вернулась в Петербург и в 1858 году, желая дать образование сыну, приняла за него русское подданство. Безупречное происхождение и прекрасное домашнее образование позволили Николаю Ивановичу де Рошфору, как его затем именовали в России, поступить и в один год закончить Николаевское инженерное училище, а затем сдать экзамен за курс Института граждан­ских инженеров. Де Рошфор построил императорскую резиденцию в Беловежской Пуще, оформлял интерьеры Александровского и Ксеньинского дворцов, был признанным теоретиком архитектуры. Он был женат на двоюродной сестре, Михневой, а его сын Константин, тоже архитектор, много строил в эпоху модерн.

Видный педагог и литератор, граф Сюзор был отцом известнейшего петербургского зодчего Павла Юльевича Сюзора, женившегося на дочери архитектора Брюллова.

Академик архитектуры, граф Сюзор построил в центре Петербурга более 80 зданий, среди которых комплекс построек на Пушкинской улице, банк Общества взаимного кредита и всем известный Дом книги на Невском проспекте. Сюзор стал основателем общества «Старый Петербург», известным теоретиком и педагогом.

Многие русские аристократы также связали свое имя с француженками: князь Иван Голицын женился на певице Лоран, но был препровожден в Россию, Паткуль женился на маркизе де Траверсе, Демидов, князь Сан-Донато – на Матильде Бонапарт, племяннице Наполеона, Степан Васильевич Зиновьев, камер-юнкер – на дочери известного военного писателя, основателя Академии Генштаба, Аделаиде Генриховне Жомини, Давыдов – генерал-майор – на Аглае Антоновне, урожденной герцогине де Граммон, во втором браке Себа де ла Порт. Одной их дочери, Адели, Пушкин посвятил стихотворение «Играй, Адель», а другая дочь, Екатерина, вышла впоследствии замуж за маркиза де Габриак. Читатели уже заметили, что дочери в этих полуфранцузских семьях очень часто выходили замуж если не за французов, то все же за иностранцев, обычно дипломатов…

Вот так и реализовывалась одна из форм сближения двух народов.

Дата публикации: 16 октября 2024