В России девяностые годы одни называют «лихими», другие – «святыми». Последних, кстати, намного меньше, но они в значительной степени определяют информационную повестку, так что эпоха, которая вызывает у большинства чувство, мягко говоря, досады, все же трактуется как неоднозначная и в чем-то даже позитивная.
Доктор философии по истории России Гилберт Докторов остановился применительно к девяностым годам на динамичном и одновременно нейтральном термине «бурные». И почитать его книгу следует хотя бы потому, что она показывает эту эпоху с довольно необычного ракурса.

Ракурс этот объясняется персоной автора, который, с одной стороны, был вполне погружен в гущу постсоветских реалий, а с другой – был от них несколько отстранен, являясь гражданином иностранного государства.

Вспомним, что одной из характерных черт девяностых годов было появление на российском рынке многочисленных иностранных компаний – не обязательно, кстати, транснациональных. И продвигали их иностранные менеджеры, к числу которых относился и Гилберт Докторов. Число таких менеджеров-экспатриантов, единовременно находившихся в Москве, оценивается примерно в 50 тысяч семей. В других регионах, конечно, было поменьше, но все равно можно говорить о существовании довольно большой социальной группы весьма ощутимо влияющей и на демографию, и на экономику, и на культуру.

Кем были эти люди? Составить их общий социальный портрет практически нереально, хотя, разумеется, можно выделить некие общие черты. Например, все они были как-то связаны с Россией – кто происхождением, кто знанием языка, кто предыдущей работой, а кто и спецификой полученных заданий, не обязательно ограничивающихся бизнесом в чистом виде.

Гилберт Докторов побывал в СССР еще в застойные годы в рамках университетской стажировки, когда готовил свою диссертацию по событиям предреволюционной эпохи. Тогда же он познакомился и с будущей супругой – журналисткой Ларисой Залесовой.

Потом были деловые контакты, связанные с перспективой открытия в Москве ресторанов западного типа, что выглядело весьма актуально в преддверии Олимпиады-80. Проект, правда, пришлось свернуть, не столько из-за косности советской бюрократии, сколько по причине очередного обострения в отношениях Востока и Запада, вызванного афганскими событиями.

В девяностые Докторов появился в перестроечной России в ипостаси, пожалуй, даже не столько менеджера, сколько бизнесмена-первопроходца, этакого конкистадора и культуртрегера, приобщающего страну с разваленной экономикой к новым рыночным реалиям.

Ситуация была такова, что приходилось работать в формировавшейся практически с нуля бизнес-среде, растущей на сомнительных дрожжах коррупционно-криминального происхождения. Как эта среда влияла на представителей западного бизнеса и как влияли они на нее – тема для отдельных исследований. Но то, что влияние было взаимным, вполне очевидно, а иностранные учителя и местные ученики постоянно менялись местами. Изначально в некоем идеале западные компании хотели и пытались работать по правилам «цивилизованного рынка», но по ходу дела выяснялось, что «нецивилизованный рынок» может обеспечивать дополнительные прибыли, и не всем удавалось устоять перед подобными искушениями.

Кто-то, заработав денег, вылетал. Кто-то – закреплялся в России и даже создавал форпосты своих компаний, относительно успешно функционирующие по правилам западной корпоративной культуры. Кто-то полег в борьбе. Докторов пишет о том шоке, который испытали представители западного бизнеса после убийства в 1996 году совладельца гостиницы «Рэдиссон-Славянская» Пола Тейтума.

Сценариев было много, и автор книги показывает, что далеко не все проекты работали на долгосрочную перспективу.

Сам Докторов, в соответствии с динамикой того времени, неоднократно менял работодателей, закладывая, так сказать, основы успешного функционирования бизнеса. Его послужной список очень широк и многообразен, хотя в основном речь шла о фирмах, занимавшихся производством спиртных напитков и модной одежды.

Впрягаться надолго в корпоративный хомут он не стремился, о чем и пишет с легкой иронией: «Замысел моих работодателей в каждом случае заключалась в том, чтобы получить срочную помощь, пока они готовили одного из своих светловолосых мальчиков, чтобы они переехали и заменили меня, постороннего, при первой же возможности. Работодатели не проявляли ко мне особой лояльности, и я отвечал взаимностью, переходя, где это возможно, к их прямым конкурентам, которые лучше всего могли оценить то, что я знал о своем бизнесе.

В промежутках между основными видами деятельности, сотрудничая в транснациональных корпорациях, я выполнял консультационные работы по проекту для ведущего британского пивовара, для одной из крупнейших автотранспортных компаний Финляндии, которая была поставщиком правительства США при строительстве нового посольства в Москве, и для небольшой иностранной курьерской службы».

Здесь конкистадор скорее даже напоминает кондотьера, который в готовности служить тому, кто больше заплатит, ведет себя честнее, чем нанимающий его феодальный владыка. Ведь кондотьер стремится сохранить свою личную свободу, а феодал только прикрывает своекорыстные интересы высокими рассуждениями о патриотизме и служении обществу. И разве не прикрывали всевозможные российские «крестные отцы» девяностых годов свою корысть и неразборчивость в методах аналогичной патриотической демагогией? Увы, но подобные процессы характерны для всех стран «дикого капитализма». А вот чтобы капитализм стал более-менее цивилизованным, приходится сильно постараться.

Еще одна цитата из Докторова: «Россия 1990-х, которую я здесь описываю, сильно отличалась от статичного, почти окаменевшего Советского Союза, который я знал от студенческих лет в 1960-х, до деловых поездок в 1980-е. Эта страна отличалась и от сегодняшней России по многим параметрам, включая благосостояние населения, степень гражданских и политических свобод, которыми оно пользуется, условия ведения бизнеса, инфраструктуру.

В то время глобальные юридические и бухгалтерские консалтинговые компании «Большой четверки» были широко представлены в Москве и организовали профессиональную инфраструктуру для поддержки американских и международных бизнес-представительств. Они создали, по сути, российскую «потемкинскую деревню» для корпоративных западных штаб-квартир, придав России незаслуженный образ страны с верховенством закона, который успокоил боссов на Западе. На деле же это имело мало общего с действительностью на местах, которая постоянно держала нас, менеджеров-экспатриантов, в напряжении. В налоговом и правовом поле постоянно происходили резкие изменения, которые ставили под угрозу все наши серьезные и наилучшие бизнес-планы – одну из главных забот каждого менеджера.

В 1990-е годы Россия была магнитом для отважных личностей с Запада, искателей богатства и сексуальных приключений в среде, где все продавалось, без ограничений».

В сущности, в девяностые годы и «новые русские бизнесмены», и менеджеры-экспатрианты-конкистадоры-кондотьеры действительно формировали нынешнюю Россию, добавляя в нее и лихости, и святости. И книга Докторова интересна даже не столько своей чисто мемуарной частью, сколько дневниковыми записями-обзорами и документами того времени, включающими деловую и личную переписку.

Объем и содержание этой информации дают представление прежде всего, конечно, о реалиях бизнеса, существующего как бы в рамках правового поля, но функционирующего очень своеобразно и избирательно. Хотя когда в России, да и в иных странах, было по-другому и все оказывались абсолютно равны перед законом?

Есть у книги еще один интересный аспект. По роду своей деятельности автор не только имел возможность, но даже был обязан выступать в качестве спонсора и мецената различных культурных проектов. И видно, что этот аспект деятельности был для автора настоящей отдушиной – благо в истории и культуре России он разбирается вполне профессионально, да и жена была ему надежной помощницей и советчицей.

Например, заметную роль Докторов сыграл в раскрутке «Русского Букера» история которого рассказывается, можно сказать, в режиме онлайн через дневниковые записи.

Вообще, картины культурной жизни Москвы и Петербурга сглаживают впечатление от картин, посвященных более суровым реалиям, хотя, конечно, полностью их не заслоняют.

И в целом, пытаясь понять, как именно девяностые годы повлияли на Россию, автор, мягко говоря, далек от их идеализации.

Нахрапистость иностранных компаний в освоении российского рынка в значительной степени провоцировала коррупцию, которая, в свою очередь, начинала бить и по самим конкистадорам. И у развращенных ими представителей российской элиты появлялись собственные интересы, которые они готовы были отстаивать любыми методами, да еще прикрываясь якобы патриотическими мотивами.

Гилберт Докторов воздерживается от таких обобщений, зато снабжает читателя огромным количеством информации для самостоятельных выводов.

А свою нынешнюю позицию он озвучивает постоянно, подчеркивая, что сформировалась она именно на опыте девяностых.

Воспринимая в ельцинские времена постсоветскую Россию как полуколонию, Запад утратил умение вести диалог с ней на равных. А когда Россия окрепла и продемонстрировала готовность отстаивать собственные интересы на межгосударственном уровне, это вызвало удивление и даже возмущение. Хотя с чего бы?

Сегодня Гилберт Докторов чаще выступает в качестве публициста, ратуя именно за налаживание российско-американского диалога. Благо двум странам есть о чем поговорить и чему друг у друга поучиться. Ведь лихих и бурных эпох в истории хватало. А главное, не факт что они завершились.

Купить книгу