80 лет назад, 2 февраля 1940 года, после семи месяцев почти непрерывных пыток, знаменитый на весь мир русский и советский театральный режиссер Всеволод Мейерхольд, еще недавно руководивший государственным театром его имени, был расстрелян. Тучи совсем не декоративные сгущались над режиссером давно. Он это чувствовал, но ничего сделать не мог.

Неудавшийся юрист

Карлу Казимиру Теодору Майергольду, мальчику из лютеранской семьи пензенского винозаводчика Эмилия Федоровича Майергольда и его жены Альвины Даниловны, предстояло пройти традиционный путь сынка богатых родителей. В эту традицию входило и музыкальное образование. Альвина Даниловна устраивала дома музыкальные вечера, и Карл Теодор играл в любительских спектаклях с братьями и сестрами (в семье их было восемь).

Повинуясь воле отца, Карл Теодор в 1895 году поступил на юридический факультет Московского университета. Он много читал, и его любимым писателем был Всеволод Гаршин. Принимая православие, Карл Теодор взял себе имя Всеволод, а фамилию изменил на Мейерхольд. Получив русский паспорт, Всеволод отказался от прусского подданства.

Московская жизнь круто изменила привязанности молодого человека: Всеволод оставил юридический факультет и поступил на второй курс Театрально-музыкального училища Московского филармонического общества. Его классом руководил не кто иной, как Владимир Немирович-Данченко.

В 1898 году был организован Художественно-общедоступный театр, будущий МХАТ. Всеволод Мейерхольд вступил в его труппу и за первые четыре сезона сыграл 18 ролей! Притом не второстепенных, а таких как романтик Треплев из «Чайки» и барон Тузенбаха из «Трех сестер» Антона Чехова.

Однако режиссерские амбиции заставили его бросить столичный театр и уехать в Херсон. Там он возглавил труппу «Товарищество новой драмы», с которой за три года поставил около 200 спектаклей по пьесам Антона Чехова, Герхарта Гауптмана, Максима Горького и Алексея Толстого.

А в революционный 1905 год вновь вернулся в Москву, на этот раз в Театр-студию Константина Станиславского.

Революцией мобилизованный и призванный

Новации молодого режиссера, рассматривающего артистов как «простую глину для лепки красивых групп, мизансцен, с помощью которых он осуществлял свои интересные идеи», не устроили Константина Сергеевича. Мейерхольд вновь уехал в Херсон, но уже через год его пригласила в собственный Драматический театр в Петербурге Вера Комиссаржевская.

Здесь Мейерхольд получил полную свободу. Высшим его достижением той поры считается спектакль «Балаганчик» по драме Александра Блока (кстати, посвященной Всеволоду Мейерхольду). Это было феерическое «переплетение форм марионеточного театра с театром живых актеров».

Трудно было предположить, что главный режиссер (с 1907 года) императорских Александринского и Мариинского театров Всеволод Мейерхольд, величаемый своими учениками как Мастер, сразу же после октябрьского переворота вступит в партию большевиков. В Российском государственном военном архиве имеются документы о том, что уже в декабре 1918 года он занимал должность заместителя заведующего Петроградским отделением театрального отдела Наркомпроса, а в апреле 1919 года в так называемом «поезде Ленина» вместе с профессором Михаилом Рейснером ездил по стране и читал «лекции по искусству и общей политике». Он тогда не предполагал, какие демоны скрывались за революционными лозунгами.

Едва ли не детективная история произошла с Мастером в Крыму, куда он выезжал на лечение в 1918–1919 годах. Контрразведка белых заподозрила шпионаж и посадила Мейерхольда в тюрьму. В ожидании расстрела он провел почти полгода, но ему удалось вырваться.

В те годы он был доверенным лицом партии, и ему разрешили организовать собственный театр, просуществовавший около 10 лет. Здесь впервые вышла на сцену бывшая жена Сергея Есенина, Зинаида Райх. Мейерхольд был от нее без ума, называл «ангелом»; он ушел из семьи, женился на Зинаиде и усыновил ее сына и дочь от первого брака.

Однако новации Мастера все меньше нравились властям предержащим.

Пустые надежды

О времени, предшествующем аресту Мейерхольда, Игорь Ильинский пишет: «Я застал Всеволода Эмильевича и Зинаиду Николаевну в состоянии тяжелейшей депрессии. Положение его театра, как я сейчас понял, было плачевным, как никогда. Он стал мне дорог, и я был охвачен страстным желанием помочь ему, но как? Чем? Он был бледен, устал, молчалив… и я понял, что он ничем не горит, у него нет никаких планов, он буквально убит поднявшейся вокруг него шумихой…»

После того как в марте 1936 года в газете «Правда» была опубликована статья «Внешний блеск и фальшивое содержание» (из-за которой во МХАТе запретили постановку «Мольера»), Всеволод Эмильевич решил продемонстрировать солидарность с главным партийным печатным органом: «Есть такой Театр сатиры, хороший, по существу, театр... В этом театре смех превращается в зубоскальство. Этот театр начинает искать таких авторов, которые, с моей точки зрения, ни в какой мере не должны быть в него допущены. Сюда, например, пролез Булгаков».

Но такими декларациями собственный театр Мастер не спас. 17 декабря 1937 года появилась статья председателя Комитета по делам искусств Платона Керженцева, оповестившая о «художественном и политическом банкротстве Мейерхольда». А 8 января 1938 года ГосТиМ приказом Комитета по делам искусств при Совнаркоме СССР «О ликвидации Театра имени Вс. Мейерхольда» был закрыт. Газета «Советское искусство» от 10 января 1938 года опубликовала подборку «нужных» отзывов, в которой отметились практически все столичные театры.

Михаил Булгаков не высказал сожаления по поводу закрытия ГосТиМ. Более того, в окончательном варианте драмы «Мастер и Маргарита» персонаж Аркадий Аполлонович произносит почти те же слова, что сказал Мейерхольд: «Зрительская масса требует объяснения…»

Безработному Мейерхольду Константин Станиславский предложил поработать в своем театре. А после смерти Станиславского Мейерхольд стал главным режиссером его оперно-драматической студии. Скорее всего, Мастер верил, что все может поправиться.

Зимой 1938–1939 годов Всеволод Эмильевич участвовал в работе бюро режиссерской секции Всесоюзного театрального общества (ВТО), готовившего Всесоюзную конференцию режиссеров. Судя по стенограммам, он председательствовал 21 и 27 ноября на первых заседаниях.

Но 15 июня 1939 года, вопреки подготовленной программе конференции, его заставили выступить с покаянной речью. Но Мастер произнес другие слова: «Там, где были лучшие театры мира, — там теперь по вашей милости уныние и добропорядочное, среднеарифметическое, потрясающее и убивающее своей бездарностью». Это решило его судьбу.

По доносу учеников

Некоторые биографы считают, что судьбу Мастера решило письмо его жены Зинаиды Райх Иосифу Сталину, в котором актриса в запальчивости пишет о некомпетентности вождя в вопросах искусства. Возможно, руку к душевному и физическому уничтожению Мастера приложили его лучшие ученики — главный режиссер Реалистического театра Николай Охлопков, а также артист и театральный режиссер Михаил Царев. Они стали настоящими злыми духами для своего учителя.

Всеволода Мейерхольда арестовали в 9 часов утра 20 июня 1939 года в Ленинграде; 22 июня под особым конвоем Мастера доставили в Москву на Лубянку. Здесь ему предъявили обвинения в участии в антисоветско-троцкистском заговоре и шпионаже в пользу Японии, Англии, Франции и других стран. Припомнили ему и должность театрального начальника в первые годы советской власти, и хождение в кожаной тужурке с наганом на боку, и тогдашние угрозы закрыть Малый театр и МХАТ. Из всех обвинений лишь последнее было правдой. Но эта правда исходила из веры в революцию (помните: «Я носил Революцию и всегда в крайних, максималистских ее формах»?).

Садистов из НКВД эта вера не интересовала: они превратили тело Мастера в кровавую отбивную.

Когда они издевались над 66-летним стариком, на Красной площади шел красочный физкультурный парад. Студенты Института имени Лесгафта показали придуманное Мастером и завершенное его учеником, бывшим актером и танцором ГосТиМ Зосимой Злобиным красочное действо, признанное властями предержащими в качестве «примера правильного сочетания физкультуры и искусства».

На параде среди прочих лиц присутствовали нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия и поставивший свою подпись на ордере на арест Мейерхольда нарком государственной безопасности СССР Всеволод Меркулов.

13 января 1940 года Мейерхольд еще был в силах написать письмо Вячеславу Молотову с просьбой освободить его от истязаний: «…клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и спине… били по лицу размахами с высоты». Письмо осталось без ответа.

Усыновленные дети Мастера получили извещение, что режиссеру присудили «10 лет без права переписки», и несколько лет они носили в Бутырку передачи с продуктами, пока не узнали, что Всеволода Эмильевича уже нет в живых. Сначала им сообщили, что он умер 2 февраля 1940 года, затем дали другую справку, в которой датой смерти стояло 17 марта 1942 года и вместо причины — прочерк.

В октябре 1955 года исполняющий обязанности Генерального прокурора СССР Павел Баранов передал в ЦК КПСС записку о реабилитации режиссера: «Проверкой установлено, что выдвигавшиеся против Мейерхольда обвинения в шпионаже и троцкистской деятельности являются необоснованными».