ЖЗЛ
«Секретные материалы 20 века» №1(387), 2014
Русские небеса «Одинокого орла»
Олег Дзюба
журналист
Москва
26156
Русские небеса «Одинокого орла»
Чарлз Линдберг. Первым перелетел Атлантический океан в одиночку.

Перелеты с материка на материк сейчас даются запросто и зависят только от способности путешественника обзавестись визой да расплатиться за билет. Отбывающим на Аляску с Камчатки или собравшимся слетать из Парижа в Нью-Йорк вряд ли приходит в голову задуматься, а кто же первым без посадки на крыльях одолел эти трассы – Атлантику и Северную Пасифику? Это и не мудрено, так как само имя легендарного пилота в СССР произносилось редко и не без оговорок. Зато за океаном его знают примерно так же, как у нас Чкалова и Гагарина, а после первого и главного рекорда на фантастической для первой трети XX века трассе между Америкой и Европой на индейский манер окрестили «Одиноким Орлом».

…Я напал на его российский след в годы журналистской работы на Камчатке. Как-то на острове Карагинском увидел у одного из маячников американскую бензиновую зажигалку с отчетливо различимыми цифрами 1930 на корпусе.

Удивляться вроде бы не приходилось. Вещиц заграничного происхождения на Дальнем Востоке водилось, несмотря на железный занавес, очень немало. У охотников-коряков иной раз невесть откуда объявлялись капканы, сделанные на Аляске отнюдь не при батюшке-царе. Ходили слухи про винчестеры и ремингтоны недавних лет выпуска, которые эскимосы и чукчи якобы выменивали на меха у родни за Беринговым проливом, пробираясь к ней пуржливыми зимними ночами на собачьих упряжках.

У прекрасно работавшей зажигалки имелась легенда, гласившая, что устройство для добывания огня подарил кому-то из аборигенов некий американский пилот, залетавший сюда в незапамятные времена. Других подробностей маячник не знал, поскольку выменял зажигалку у кого-то из непутевых потомков ее первого советского владельца за бутылку «огненной воды», а правнук сей ввиду проспиртованности организма ничего внятного поведать о предках не мог.

Вернувшись в Петропавловск-Камчатский, я отправился в архив, где мне довольно скоро принесли папку, все содержимое которой сводилось к тусклой фотографии гидроплана на фоне склона сопки с бедноватыми домишками. Из подписи явствовало, что пограничник Зуев в 1931 году сфотографировал самолет американского летчика Линдберга.

Об этом пилоте я кое-что знал, но о его пребывании на Камчатке слышать не приходилось. Почти не слыхивали о нем и самые искушенные полуостровные краеведы, разве что один коллекционер реликвий прошлого с неудовольствием высказался в том духе, что залетать-то Линдберг сюда залетал, да негоже интересоваться «гитлеровскими прихвостнями».

По чистой случайности мне в руки попали мемуары авиаконструктора Александра Яковлева, встречавшегося с Линдбергом на излете двадцатых годов. К прилету на Камчатку его воспоминания отношения не имели, но о причинах симпатии Линдберга к Германии времен Третьего рейха в них кое-что говорилось. Даже по меркам восьмидесятых годов прегрешения пилота особо серьезными не смотрелись, так что был смысл поискать еще.

Проще всего было отправиться в «Ленинку», что я и сделал при первой же поездке в Москву. Попытавшись хотя бы бегло просмотреть журналы той поры, я быстро убедился в несовместимости задачи с жесточайшей нехваткой времени, выкроенного для поисков. Единственным, что удалось отыскать навскидку, оказалось сообщение о полетах Линдберга над Центральной Америкой, где он пытался высмотреть с воздуха руины городов, возведенных индейцами задолго до Колумба. Выходило, что авиатор был еще чуть ли не первым в мире аэроархеологом, но к основной цели я не приблизился ни на единый факт.

Не знаю, писал бы сейчас я эти строки, если бы через несколько лет в московском букинистическом магазине случайно не увидел книжицу с изображением знакомого самолета на обложке и, раскрыв ее наугад, увидел название главы – «Камчатка»! Ниточка потянулась, но могла бы и оборваться, когда бы не переезд в Москву и возможность пусть даже урывками, но довольно часто бывать в главной библиотеке СССР, а там по факту да по абзацу выискивать среди пожелтевших, а порой и замусоленных тысячами пальцев страниц редкие упоминания о неизвестном у нас герое покорения небес, которого без особой натяжки можно именовать Магелланом воздушного океана.

…Пресса 20-х годов прошлого столетия пестрела сообщениями о попытках пересечь Атлантику по воздуху и траурными известиями о трагедиях на этом маршруте. Американский миллионер Раймон Ортег, учредивший приз для первого авиатора, которому посчастливится соединить воздушным мостом крупнейший город США и столицу Франции, явно не подозревал, сколько катастроф спровоцирует его щедрость. 25 тысяч долларов, которые он пообещал, а потом и выплатил самому удачливому соискателю, в ту пору считались суммой преизрядной. Счастливчиком, который сорвал банк в воздушной гонке над волнами, и оказался Чарльз Линдберг.

Всего за пару дней до этой суперсенсации летчика в его отечестве знали немногие. Он родился в Детройте, самолет водить учился в Небраске. Летать в начале карьеры Линдбергу и впрямь приходилось Бог весть на чем.

Однажды Чарльз надумал купить отнюдь не новый даже по тем временам итальянский самолет. Линдберга заверили, что... коровы объели на самолете всю обтяжку рулевого управления. В своих поздних мемуарах он писал, что «...очевидно, коровы и мулы питают к полотняной самолетной обтяжке особенную любовь», так как неоднократно приходилось слышать о том, что «эти животные ухитряются в несколько минут объесть весь самолет».

Биплан оказался еще более жутким, чем его описывали. Машине нужен был новый руль, на несущих поверхностях были сорваны петли элеронов, а в радиаторе имелись дыры, которые прежний владелец пытался замазать... отрубями. При этом мотор работал с перебоями и давал не более 1100 оборотов. На этом чуде техники можно было с гарантией попасть разве что на кладбище, однако Линдберг все же взлетел с «чихающим мотором», надеясь-таки дотянуть к городку Линкольну, где возможен был надежный ремонт. Но радиатор разорвало всего минут через пятнадцать. Пришлось планировать на скошенное поле, где под руку попался его владелец, который на волах отбуксировал самолет к ферме. Там аэроплан разобрали и по частям перевезли на грузовике в мастерскую.

Бывали происшествия и потрагикомичней. Однажды Линдберг вместе с компаньоном заплутал в небе и вынужденно приземлился на овечьем кладбище. Поскольку вдвоем разогнаться по кочкам для взлета не удавалось, Чарльз в одиночку перелетел в городок Кемпвуд, где выбрал для посадки рыночную площадь. Стартовать с нее можно было только при выгодном ветре, а присоединившийся тем временем к Линдбергу приятель ни в какую не желал пропустить танцульки. В итоге подходящий ветер упустили и пришлось идти на взлет по улице, на которой расстояние между рядами телеграфных столбов всего на полметра превосходило размах крыльев самолета. До столбов, впрочем, докатить не удалось, так как машина тормознула одним из колес на ухабе, развернулась и вломилась в магазинчик, по которому со звоном разлетелись с полок кастрюли, сковороды и прочий скобяно-кухонный товар. Хозяева сначала решили, что началось землетрясение, но быстро узрели самолет и... отказались взять плату на убытки, заявив, что выгода от подобной рекламы куда заметней ущерба.

Полеты, в которых Линдберг подрабатывал в качестве воздушного извозчика, и сами по себе были достаточно рискованны, да к тому же пилот брался в них порой за непосильные задачи. Однажды несколько белых фермеров вскладчину набрали требуемые для воздушного мини-вояжа пять долларов и вручили их Линдбергу, наказав взять с собой какого-то негра и устроить ему «здоровую качку». Совершенства в высшем пилотаже будущий рекордсмен достиг гораздо позже, но признаваться в нехватке сноровки и терять гонорар ему не хотелось, так что Линдберг все же попытался совершить «мертвую петлю». С первой попытки ему удалось лишь поставить самолет вертикально, после чего машина перевернулась вверх колесами и отвесно пошла к земле. Чудом выровняв свое воздушное суденышко, Линдберг попытался еще раз выполнить смертельно опасный для его слабосильного самолета трюк, но вновь неудачно. На этот раз он решил все же не искушать судьбу и пошел на снижение. Ничего не понявший чернокожий пассажир весело размахивал красным платочком.

После одного из полетов к Линдбергу подошла почтенная негритянка и спросила, за сколько долларов он поднимет ее в небо и там оставит. Афро-американская бабушка и не знала, что каждый отрыв от земли мог запросто обернуться переселением на Небеса, но с предварительным падением на манер Икара, так как несовершенство техники ко всему прочему соседствовало с полным пренебрежением того, что впоследствии назовут правила безопасности полетов. Ну кто в наши дни соберется к облакам с прохудившимся бензобаком? Линдберга же подобные «мелочи не смущали». Он запросто мог отправиться вдоль Мексиканского залива, прекрасно зная, что «...в задней стенке нашего бензинового бака была маленькая трещина, доходившая почти до середины, и когда просачивание сквозь нее бензина прекращалось, мы знали, что бак наполовину опустел». Впрочем, в те годы было в порядке вещей обнаружить нехватку топлива и, завидев внизу на дороге машину с горючим, приземлиться прямо около нее.

Как бы то ни было, но Чарльз постепенно стал воздушным волком и даже членом «клуба гусениц», как называли летчиков, вынужденно покидавших аварийный самолет на парашюте. (Странное название объяснялось тем, что парашюты в ту пору делались из шелка, а шелк получают из коконов шелкопряда.)

...В Сент-Луисе Линдберг взялся за перевозку почты между штатом Миссури и Чикаго. Любая воздушная работа требовала тогда незаурядного мужества, но Линдберг не захотел довольствоваться благородной, рискованной, но все-таки будничной миссией авиапочтальона. Самой престижной тогда для любого авиатора была мечта о полете над Атлантикой. Хотя англичане Алькок и Браун еще в 1919 году перелетели с Ньюфаундленда в Ирландию, число смельчаков, желающих попробовать свои силы между континентами, прибавлялось не по дням, а по часам. Впрочем, «Дженни», как ласково именовал Линдберг свой почтовый самолет, для сверхдальних воздушных бросков не годилась. Необходимо было обзавестись машиной, способной нести необходимый запас горючего, и непременно одномоторной, поскольку теорию вероятности Линдберг понимал по-своему. Авиатор полагал, что два двигателя не прибавляют надежности, а наоборот, увеличивают вероятность аварии, если не катастрофы.

Найти подходящий аэроплан удалось не сразу. Наконец, в Сан-Диего нашлась фирма, рискнувшая доверить репутацию новоявленному искателю лавров, а в Сент-Луисе отыскались бизнесмены, решившие вскладчину прославить свой городок. Успех перелета гарантировал самолету, его авторам и финансистам ни с чем не сравнимую рекламу. Потенциальное «паблисити» нельзя было даже назвать дармовым. Аэроплан стоил 10 тысяч долларов. Выходило, что будущий покоритель небес над Атлантикой и его спонсоры из Сент-Луиса сами платили за возможность рекламировать это хрупкое сооружение из полотна и дерева с мотором мощностью 220 лошадиных сил. Оставалось начертать на борту гордое имя «Spirit of St.Lois» и отправиться в путь.

«Душа (или Дух) Святого Людовика» рассталась с Америкой утром 20 мая 1927 года, и никто не мог наверняка утверждать, что ее пилоту суждено счастливое возвращение. Все прекрасно понимали, как велика вероятность трагического исхода.

...Позднее Линдберг вспоминал, что был уверен в победе. Но не оставляла ли его временами эта уверенность, когда приходилось пальцами раскрывать слипавшиеся от бессонницы веки, когда шторм то прижимал его к волнам и под колесами оставалось не больше трех метров, то возносил в высоту? В одном можно быть уверенным без оглядки – триумфальная встреча в Париже была для Линдберга совершеннейшим сюрпризом. Пилоту, записавшему в перечне первоочередных дел по прибытии в Париж поиски недорогого отеля, пришлось спасаться от толпы в ужасе, что его драгоценный самолет раздерут на сувениры!..

Двадцатипятилетний воздушный почтальон мгновенно становится национальным героем. Президент США Кулидж посылает за ним во Францию военный корабль. Конгресс присваивает пилоту звание полковника, хотя до этого он был всего лишь в звании, эквивалентном нашему старшему лейтенанту, да и то в регулярной армии не служил, ограничиваясь необременительными обязанностями офицера национальной гвардии. Пресса прозвала его «Американцем №1»!..

В счастливые дни триумфа Линдберг оказался в мастерской будущего лауреата Ленинской премии скульптора Сергея Коненкова, жившего тогда в Нью-Йорке. «Я изваял Линдберга – человека с крыльями за спиной, – вспоминал ваятель на склоне лет. – Статую установили в витрине фешенебельного магазина Уолмана на 5-й авеню – чисто американский жест. И дальнейшая судьба Линдберга чисто американская. Он женился... на дочери американского посла (в Мексике. – О.Д.)... – девушке, страстно мечтавшей подняться в воздух. Вскоре молодая супруга Линдберга стала летчицей. Вместе они осуществили целый ряд сложный рискованных перелетов...»

И первый же из них занес воздушную чету на Камчатку.

К дате нового старта Линдберга из Нью-Йорка Тихий океан уже был покорен. Двумя годами раньше прогремел перелет туполевского самолета «АНТ-4» «Страна Советов», экипаж которого возглавлял известный в ту пору летчик Семен Шестаков.

Протяженность маршрута впечатляла: «АНТ-4» оставил под крыльями около 20 тысяч километров. После Москвы посадка в Новосибирске, потом Хабаровск – там колеса заменили на поплавки, и снова курс на Америку с промежуточными остановками в Петропавловске-Камчатском, на Алеутских островах, в Сиэтле... Официальной целью перелета была демонстрация возможностей советской воздушной техники, но истинная задача, очевидно, крылась и в другом. Недаром «Нью-Йорк Дэйли Уорд» писала после завершения эпопеи «Страны Советов»: «...Советский самолет установил первый официальный контакт между США и СССР».

Рейд над Тихим океаном был смертельно опасной затеей. Особенно тяжелым выдался 1100-километровый участок трассы от Камчатки до острова Атту. Малейшая ошибка штурмана Бориса Стерлигова сулила экипажу бесследное исчезновение, ведь горючего в баках на поиски суши уже не осталось бы, а надежды встретить случайный корабль в океанской пустыне вдали от традиционных путей были бы слишком иллюзорны. Однако Атту вовремя показался на горизонте, а затем пришло время торжественных встреч в Сиэтле, Детройте и наконец в Нью-Йорке. На аэродроме Кэртис собралось более 10 тысяч человек. Полицейским помогал вооруженный отряд добровольцев.

Очевидцы уверяли, что ничего подобного не творилось со времен Линдберга. Но и сам Линдберг не остался в стороне. Когда экипаж Шестакова покинул самолет и поднялся на крышу ангара, чтобы приветствовать собравшихся, в аэропорту приземлился самолет «Американца №1». На той же крыше покоритель воздушной Атлантики поздравлял с успехом покорителей тихоокеанских воздушных просторов. Не тогда ли задумал он по-своему преодолеть пространство между Аляской и Камчаткой?

О буквальном приоритете речь уже не заходила. Зато Линдберг собрался пересечь север Тихого океана без посадки. Да и вторую часть намеченной трассы – маршрут между Камчаткой и Японией, а потом Страной восходящего солнца и Китаем никто из современных ему завсегдатаев воздуха одолеть в ту пору еще не успел...

После парижского триумфа никто не смеет усомниться в полковнике Линдберге. Не он ищет фабрикантов аэропланов, а они осаждают его с предложениями осмотреть новые самолеты. Через Атлантику он летел на сухопутном аэроплане, другого выбора и не было. Теперь же можно было вспомнить, что в тундре и на тихоокеанских островах площадку для самолета на колесах отыскать куда труднее, чем высмотреть подходящую реку, озеро или укромный морской залив. Перед сенсационным перелетом в Париж пилот, стремясь предельно облегчить «Душу Сент-Луиса», собственноручно снимал с машины все лишнее, отказывался от теплой одежды и припасов. На счету был каждый грамм бензина, каждая капля машинного масла. Шестисотсильный «Сириус» был куда выносливей, и теперь список экспедиционного снаряжения занимает несколько страниц: револьверы, рыболовные сети, сигнальные фальшвейеры, палатки, парашюты...

27 июля 1931 года «Сириус» взмыл над Нью-Йорком и через две недели после нескольких посадок на озерах приводнился в Сэйфети Харбор аляскинского города Ном. Ранним утром 15 августа он покинул Аляску, и еще через 11 часов гидросамолет качали волны пролива Литке – на рейде острова Карагинского, у восточного побережья Камчатки. Аэронавты различали среди сбежавшихся к берегу островитян привычные европейские лица и смуглые лица коряков. Анни попыталась заговорить по-русски: несколько фраз для первого контакта были записаны у нее в блокноте латинскими буквами. Летунью особенно смущало сочетание «зд» – справиться с предложением «Говорит кто-нибудь здесь по-английски?» казалось непосильной задачей. Тем не менее ее поняли.

Первым делом чету Линдбергов пригласили к столу. Глаза Анни разбежались от обилия мехов, которыми оказалась заполнена комната. Горностаев на стенах хватило бы на несколько королевских мантий. Судя по всему, Линдберги оказались гостями фактории, скупавшей пушнину у островитян. Кто-то из них и удостоился тогда зажигалочного сувенира…

В Петропавловск-Камчатский Линдберги перелетели за 4 часа 13 минут и нашли приют для «Сириуса» в ковше Авачинской губы – маленькой гавани между выдающейся в залив Никольской сопкой и основным берегом. Бухточка, защищенная сопками от ветров, сразу очаровала Анни. Еще больше обрадовало американку известие, что ей суждено оказаться первой дамой, навестившей Камчатку с воздуха!

Авиаторов пригласили в лодку, доставили на сушу и усадили в автомобиль. Машина медленно пробиралась вдоль дощатых тротуаров среди детей и... поросят. Горожане не блистали нарядами, но выглядели здоровыми и жизнерадостными.

Линдбергов разместили в одном из домов неподалеку от бывшей резиденции губернатора.

Ночью неподалеку запылал дом. Убедившись, что до «Сириуса» пламени не дотянуться, супруги успокоились, хотя ветер вполне мог перебросил огонь на их пристанище. Наконец появились пожарные в медных касках и принялись таскать воду вручную. Медлительность гасителей заставила ироничную Анни предположить, что она в одиночку смогла бы заменить всю команду огнеборцев. Предлагать свои услуги американка все же не рискнула.

В остальные камчатские дни Чарльза и Анни водили в школы и на фермы, показывали магазины и тракторные станции. В Америке память проявляла не трактора на склонах сопок, а умытых и накормленных детей в сельской школе. Камчатцы Анни понравились, и летчица постоянно поправляла американских знакомых, интересовавшихся, как там «это»?

– Не «это», а «они», – уточняла миссис Линдберг.

С Камчатки Линдберги улетели на юг, в Японию. Встречали их с почетом. В Токио на борт самолета исхитрился пробраться «заяц». Японский подросток, проскользнув сквозь сито строжайшей охраны, спрятался в фюзеляже «Сириуса». Но вместо Америки, о которой мечтал, бедолага угодил в полицию. Между тем из Страны восходящего солнца Линдберги собирались взять курс не на восток, а на запад, так что мальчишка даже при невероятном везении смог бы улететь не в Сан-Франциско, а разве что в Шанхай!..

В Китае спортивный азарт и отвага Чарльза пришлись ко двору. Великая река Янцзы вышла из берегов, наводнение тысячами глотало жизни беззащитных обитателей равнин. Камчатские пожарные обошлись без подмоги Анни, но китайским спасателям даже двухместный «Сириус» был подарком судьбы. Линдберг носился над акваторией грандиозного паводка, высматривая крестьян, спасавшихся на крышах своих фанз, потом приводнялся, чтобы китайский доктор, занявший кресло второго пилота, осмотрел их и снабдил лекарствами.

Янцзы оказалась коварней океана. Оставлять «Сириус» на воде было рискованно, и самолет поместили на борту английского авианосца. В последний спасательный день Чарльз и Анни едва не распрощались и с самолетом, и с собственным земным существованием. Гидроплан благополучно «смайнали» на воду. Но быстрое течение натянуло канаты, и вовремя отцепить их не удалось. Одно из крыльев ушло под воду, и «Сириус» едва не перевернулся. Анни по приказу мужу прыгнула в воду и выбралась на спасательную лодку. Чарльз тем временем пытался спасти самолет с помощью англичан и пришедших на выручку матросов оказавшейся поблизости американской канонерки. Течение поднесло к натянутым канатам переполненную людьми джонку, удар грозил перевернуть суденышко, а растерявшийся лодочник никак не мог сообразить, что все его пассажиры вот-вот угодят под желтую стремнину, откуда, по китайским поверьям, нет возврата. Похоже, что лишь чудо спасло китайцев от верной гибели, а Линдбергов от потери «Сириуса».

...В восьмидесятых годах прошлого столетия на открытие памятника Ивану Кускову, основавшему в 1812 году калифорнийскую крепость «Форт Росс», приехал вашингтонский профессор истории Виктор Порфирьевич Петров. Сын священника из Харбина молодость повел в Шанхае, где сотрудничал в русской газете. Он и рассказал мне, как в октябре 1931 года редактор послал начинающего репортера проинтервьюировать Линдберга. Газету интересовали и его спасательные рейсы, и, само собой, дни, проведенные в СССР. Накануне пришла телеграмма с известием о скоропостижной смерти отца Анни, и супруги, прервав перелет, срочно отплывали в Калифорнию.

Петров подкараулил воздушную чету у трапа лайнера. «Мистер, – крикнул он пилоту, протолкавшись среди провожающих и охраны. – Расскажите для русской газеты о Камчатке».

Линдберг было замедлил шаг, но Анни отрицательно покачала головой. Чарльз понимающе посмотрел на жену, сказал «нет», и супруги, не оглядываясь, поднялись по трапу.

Им не суждено было еще знать, что кончина отца Анни не последнее горе, поджидавшее их дома. Сын «Американца №1» вскоре показался лакомой добычей злоумышленнику, выкравшему малыша в расчете на выкуп. Безутешные родители согласились на все условия, но деньги не спасли мальчика. Полиция и ФБР вскоре заподозрили в преступлении эмигранта из Германии Бруно Гауптмана. Суд признал его виновным и отправил на электрический стул. Увы, полной ясности в этой трагической истории нет до сих пор. После казни минуло более 70 лет, а находятся скептики, полагающие, что Гауптман пал жертвой судебной ошибки. Для американских законодателей трагедия Анни и Чарльза стала поводом для размышлений о ценности человеческой жизни и привела к принятию «Закона Линдберга», согласно которому похищение людей стало караться смертной казнью и возводилось в ранг федерального преступления.

...Оставшийся в Шанхае «Сириус» позднее морем доставили в Америку, и в 1933 году Линдберг, приглашенный авиакомпанией «Пан-Америкен» на должность консультанта, вместе с женой вновь пересек Атлантику. После посадок на Фарерских островах, в Копенгагене и в Хельсинки он побывал в Ленинграде, а 25 сентября летчик Юлиан Пионтковский на своей авиетке встретил американцев в небе на подступах к столице и указал им трассу к посадке на Москве-реке, у водного стадиона.

После этого путешествия Линдберги перебрались в Европу, так как вездесущие американские репортеры ни на час не оставляли их в покое. К прессингу желтой прессы прибавились тревоги за второго ребенка. Желанную тишину Чарльз и Анни нашли в Германии. Гитлер и Геббельс не упустили возможности использовать репутацию «Одинокого Орла» для пропаганды рейха и преуспели в этом. Получив из рук Геринга германский орден и вернувшись вскоре после этого в Америку, Линдберг выступал против вступления США в войну и не раз публично защищал «новый порядок», установленный в полюбившейся ему стране. Эти страницы биографии бесстрашного авиатора и привели к тому, что в СССР его имя упоминали только вскользь. Миссию «агента влияния» Линдберг выполнял до нападения японцев на Пирл-Харбор. После этого он ни разу не отзывался публично с похвалами о Третьем рейхе и за годы войны, несмотря на недоверие властей и первоначальный отказ принять его на воинскую службу, все же поучаствовал в воздушных боях с японцами, совершив около полусотни боевых вылетов и других военных миссий. Довелось ему и в лоб атаковать вражеский истребитель, выиграв схватку нервов, и победить в этом бою…

В 1954 году президент Эйзенхауэр присвоил ему звание генерала военно-воздушных сил, что стало как бы официальной реабилитацией пилота в глазах соотечественников.

Умер Линдберг в 1974 году на Гаваях. Два самолета, на которых он искушал судьбу, хранятся теперь в вашингтонском музее как ценнейшие национальные реликвии. В CCCР его смерти не заметили, как, впрочем, и в России не замечали круглых дат его перелетов. Даже даты рождения и смерти пилота мне пришлось искать в «Британике».

...Между тем небольшая статуя «Американца №1» все же появилась в Москве. Сергей Коненков, вернувшийся после 1945 года на родину из США, привез с собой один из скульптурных портретов Линдберга, изваянных в дни апогея его славы. С тех пор бронзовый авиатор с летным шлемом в руке затаился на одной из полок в мемориальной мастерской Коненкова на Тверском бульваре Москвы.


Дата публикации: 23 августа 2019

Постоянный адрес публикации: https://xfile.ru/~98xQm


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
11239892
Александр Егоров
1306225
Татьяна Алексеева
948007
Татьяна Минасян
474487
Яна Титова
278676
Светлана Белоусова
231153
Татьяна Алексеева
223166
Сергей Леонов
222240
Наталья Матвеева
206223
Валерий Колодяжный
204295
Борис Ходоровский
198995
Павел Ганипровский
177585
Наталья Дементьева
129030
Павел Виноградов
124850
Сергей Леонов
114083
Редакция
100785
Виктор Фишман
97627
Сергей Петров
93424
Станислав Бернев
88802