В экспозиции киевского Музея искусств имени Богдана и Варвары Ханенко можно увидеть один из шедевров французской живописи — портрет последнего короля Польши Станислава Августа Понятовского кисти художницы Элизабет Виже-Лебрен. Судьба этого полотна имеет свою историю, напоминающую детектив со множеством вопросов и неожиданной развязкой.

ВЫНУЖДЕННОЕ ТУРНЕ

Вначале — несколько слов о самой художнице. Мария-Луиза-Элизабет Виже-Лебрен (таково ее полное имя) в конце XVIII века стала одной из немногих женщин, сумевших занять ведущее место в европейской живописи той эпохи.

Уже в ранней молодости Элизабет, как любимая портретистка королевы Марии Антуанетты, добилась блестящего успеха. Но с началом Великой французской революции художница была вынуждена эмигрировать. Объехав почти все европейские столицы, она обосновалась в Петербурге, где прожила несколько лет — с 1795 по 1801 год.

Слава модной портретистки позволила ей познакомиться и общаться с первыми лицами государства и их влиятельным окружением — Екатериной II, Павлом I, Александром I, Голицыными, Долгорукими, Безбородко, Строгановыми, Куракиными, Юсуповыми.

В России Элизабет написала около пятидесяти портретов. Всего же за свою творческую жизнь она создала 660 портретов. Сегодня эти полотна представлены в коллекциях петербургского Эрмитажа, московского Музея имени Пушкина, ну и, конечно же, французского Версаля.

На закате жизни, в возрасте 80 лет, Элизабет Виже-Лебрен написала воспоминания. В них художница оставила для потомков не только письменные портреты современников, с которыми встречалась, но и дала яркое описание нравов, царивших в высших кругах европейских столиц конца XVIII — начала XIX веков.

Впервые эти мемуары вышли в Париже в 1835 — 1837 годах — еще при жизни художницы. Второе их издание увидело свет в 1869 году — уже после ее смерти. И, наконец, последний раз двухтомник мемуаров Элизабет Виже-Лебрен был переиздан во Франции в 1986 году.

В своих воспоминаниях художница несколько страниц отводит Станиславу Августу Понятовскому и детально пишет о своих встречах с польским королем.

После третьего раздела Польши он сначала жил в Гродно, затем приехал в Петербург как частное лицо. Короля несуществующего королевства пригласил в российскую столицу Павел I на собственную коронацию.

Для проживания Станиславу Августу был предоставлен Мраморный дворец. Дворец находился на прекрасной набережной Невы и, по иронии судьбы, напротив крепости, где была похоронена Екатерина II — бывшая возлюбленная Понятовского, которая в свое время и сделала его королем Польши.

Но любовь императриц, как пишет Виже-Лебрен, часто отступает перед амбициями — Екатерина вскоре разрушила собственное творение и свергла протежируемого ею монарха. В 1795 году Польша исчезла с карты мира…

В Петербурге, по словам художницы, бывший король «устроился с изрядными удобствами». Его окружало приятное общество, состоявшее по большей части из французов и других иностранцев, проживающих в Северной Пальмире. На эти вечера для близких друзей приглашалась и Виже-Лебрен.

Ничто так не трогало Элизабет, как часто повторяемые Станиславам Августом слова, что он был бы счастлив, если бы она посетила Варшаву в дни его царствования. Действительно, у художницы когда-то было намерение приехать в Польшу, и до нее доходили слухи, что король принял бы ее в своем дворце с величайшим почтением.

ВЕЧЕРА У СТАНИСЛАВА АВГУСТА

А вот письменный портрет последнего монарха Польши, сделанный Виже-Лебрен.

«Станислав Понятовский был крупный и красивый мужчина. Лицо его имело выражение мягкое и доброжелательное. Он имел проникновенный голос и поступь, показывающую совершенное ощущение собственного достоинства, но без малейшей аффектации.

Король обладал глубокими познаниями в литературе, а любовь его к другим искусствам была столь велика, что еще в Варшаве он постоянно посещал лучших художников...»

Элизабет рассказывает также об одном курьезном случае, произошедшем в Петербурге с ней и королем.

«Вспоминаю, хотя и не без некоторого стыда, один пример его воистину беспримерной доброты по отношению к моей персоне.

Иногда во время занятий живописью я не желала никого видеть, кроме моей модели, и неоднократно случалось мне высказывать невежливость к приезжающим с визитами особам.

Однажды утром, занимаясь окончательной отделкой одного портрета, услышала я шум кареты у дверей и догадалась, что это приехал польский король. Раздосадованная, я воскликнула: «Меня нет!» Не сказав ни слова, король надел плащ и уехал.

Но, положив палитру и придя в себя, я столь пожалела о своем поведении, что в тот же вечер поехала к нему просить прощения. «Ну и встретили же вы меня! — сказал он, но сразу же добавил: — Я прекрасно понимаю, что нельзя мешать художнику, и нисколько не сержусь на вас».

Он оставил меня ужинать и уже не вспоминал более о моих прегрешениях...»

Виже-Лебрен предпочитала такие вечера у Станислава Августа многолюдным собраниям. Но всему приходит конец.

Однажды она приехала к королю и была поражена переменою на лице любезного хозяина. Выходя, она поделилась своими подозрениями с одним из завсегдатаев таких вечеров — английским посланником лордом Витвортом.

— Король очень беспокоит меня.

— Отчего же? — возразил посол. — Он выглядит как нельзя лучше и разговаривал с обычной своей живостью.

— К сожалению, я хорошая физиогномистка и приметила в глазах замутнение. Король скоро умрет.

«Увы! — пишет Виже-Лебрен. — Я слишком хорошо угадала. Уже на следующий день короля постиг апоплексический удар...»

Кончина Станислава Августа была для художницы воистину горестной. Ее чувства разделяли все, кто был знаком с польским королем. Станислава Понятовского похоронили в костеле Святой Екатерины на Невском проспекте.

Загадочна дальнейшая судьба его останков. В 1938 году прах короля перенесли в город Волчин, в родовое поместье Чарторыйских, находящееся в Белоруссии, в 50 километрах к северо-западу от Бреста.

Во время Второй мировой войны могила Станислава-Августа подверглась осквернению. В 1988 году ее вскрыли, но королевских останков в ней не оказалось. А в 1995-м земля из могилы с клочками одежды была перенесена в Польшу и захоронена в Варшавском соборе Святого Яна...

ИСЧЕЗНУВШИЙ ПОРТРЕТ

В Петербурге в 1797 году Элизабет Виже-Лебрен написала два портрета Станислава Августа.

Одну работу заказал сам король. Но так как в 1798-м он скоропостижно скончался, полотно осталось у художницы. Покидая Россию в 1801 году, она вывезла портрет во Францию. Многие годы он хранился в личной коллекции Элизабет.

После смерти художницы эту картину унаследовал родственник — племянник Виже-Лебрен по мужу господин Жюстен Трипье Ле Франк. Он завещал ее Лувру (поступила в собрание живописи в 1883 году).

Сегодня эта великолепная работа находится в музее Версальского дворца. Это парадный, торжественный портрет, представляющий короля Польши Станислава Августа в подбитой горностаем мантии с орденом Белого орла...

История этого полотна более-менее ясна, а вот судьба второго портрета, находящегося сегодня в Киевском музее искусств имени Ханенко, в течение почти полутора столетий оставалась загадкой.

Известный портрет, который многие видели и о котором так много писали, бесследно исчез. С годами представление о нем становилось все более туманным. Никто не мог сказать, существует ли полотно вообще, а если существует, то где находится.

Правда, в 1870 году на одном из аукционов появился неизвестный до того времени портрет Станислава Августа. В 1906 году он вошел в собрание Краковского музея и с тех пор отождествлялся с исчезнувшим портретом Понятовского «в костюме Генриха IV», о котором Элизабет Виже-Лебрен упоминала в своих мемуарах.

Следует сказать, что искусствоведы не сразу увидели в данной картине произведение французской художницы, тем более что на полотне не было обнаружено никакой подписи.

Сомнение вызвала прежде всего причудливая одежда, в которую был одет персонаж портрета. Даже для той эпохи она выглядела фантастической. А широкополая темная шляпа напоминала головной убор, характерный для Испании.

К тому же оспаривалось и само авторство Виже-Лебрен. Портрет приписывали кисти Баччиарели — итальянского художника, который неоднократно изображал Понятовского.

Позднее портрет Станислава Августа, принадлежащий Краковскому музею, все-таки был признан произведением французской художницы. Но одно поражало в данной картине: низкий уровень ее исполнения.

Наконец, после тщательных исследований и долгих споров специалисты пришли к мнению, что это — копия. Сегодня она хранится в Национальном музее Варшавы.

СКАНДАЛ В КИЕВСКОМ МУЗЕЕ

А вот история оригинала.

В 1928 году в киевский Музей западного и восточного искусства, как тогда назывался Музей Богдана и Варвары Ханенко, поступила картина, на которой имелась четкая подпись: Виже-Лебрен.

Она была передана из Киевского государственного университета как портрет русского вельможи, графа Федора Гавриловича Головкина, современника и приближенного Понятовского, а позднее — его душеприказчика.

Тот факт, что на картине изображен именно Головкин, на первый взгляд не вызывал сомнений. С этим определением портрет уже экспонировался на нескольких выставках и ссылки на него постепенно и прочно вошли в специальную литературу.

Более того, у потомков Головкина в замке Фреденрайхов сохранилась миниатюра, на которой изображен этот же персонаж. По семейным преданиям, он считался их предком — Федором Гавриловичем Головкиным. Это изображение даже вошло в качестве иллюстрации к недавно переизданным в России мемуарам Головкина...

Практически сразу же после поступления картины кисти Элизабет Виже-Лебрен в Киевский музей западного и восточного искусства ее атрибуция вызвала сомнение заместителя директора музея по науке профессора Гилярова.

После тщательного изучения он обратил внимание, что на портрете изображен пожилой человек, в то время как Головкину в 1797 году было не более тридцати лет.

К тому же сохранился составленный самой Виже-Лебрен весьма подробный перечень ее произведений. Сюда вошли 660 портретов, 15 картин и 200 швейцарских и английских пейзажей. Однако Гиляров не нашел в этом перечне имени Головкина.

Не упоминается имя Головкина и в мемуарах художницы.

То есть были все основания утверждать, что Виже-Лебрен русского вельможу не рисовала, о чем исследователь и сообщил в своем докладе, прочитанном в Киеве в 1929 году.

Гиляров убедительно доказал, что персонаж картины был определен неправильно, и на портрете изображен не Федор Головкин, а Станислав Август Понятовский.

В 1940 году в одной из своих статей, посвященной сокровищам киевского Музея западного и восточного искусства, Гиляров, говоря о французской живописи, представленной в стенах музея, писал:

«Нам удалось с полной достоверностью установить, что в этом портрете мы имеем портрет польского экс-короля, писанный Виже во время его пребывания в Петербурге, одновременно с другими, хранящимися в Лувре.

Портрет этот считался утраченным. Исполнение портрета великолепное. По мужественной силе живописи это какое-то исключение среди работ художницы, обычно всегда несколько дамских...»

СЛЕДСТВИЕ ВЕДЕТ ИСКУССТВОВЕД

А вот еще неоспоримые доказательства того, что портрет Станислава Августа кисти Виже-Лебрен, хранящийся в Музее Ханенко, — оригинал.

В начале 1960-х годов искусствовед Логвинская обратила внимание на следующий факт.

Как известно, этот портрет заказала у художницы племянница польского короля графиня Урсула Мнишек. К Виже-Лебрен графиня «выказывала неизменное благожелательство», и не только в Петербурге, но и в Париже. Кроме портрета дяди, Виже-Лебрен исполнила для графини также портрет ее дочери с собачкой.

Именно у Урсулы Мнишек портрет остался и был, очевидно, увезен в одно из родовых поместий Понятовских.

В 1803 году в Кременце была организована гимназия для детей польской знати, позже переименованная в лицей. Возглавлял ее Тадеуш Чацкий.

Стремясь получить для гимназии статус высшего учебного заведения, Чацкий начал скупать научные и художественные коллекции у соседних польских магнатов. В имениях польской шляхты этих сокровищ было предостаточно. Вокруг Кременца находились поместья Радзивиллов, Вишневецких, Потоцких.

Особенно много произведений искусства было приобретено у наследников Станислава Августа Понятовского, с которым в близком родстве состоял пользующийся доверием Александра I министр просвещения России Адам Чарторыжский. Он всячески способствовал процветанию польских учебных заведений и поддерживал Чацкого во всех его начинаниях.

Так, в 1805 году Тадеуш Чацкий приобрел для Кременецкой гимназии очень ценную личную библиотеку Станислава Августа, в которой находились, помимо прочих, книги с автографами Вольтера и других французских энциклопедистов. Эта коллекция редких книг, известная под названием Regia — «Королевская», сегодня хранится в Национальной библиотеке Украины имени Вернадского.

В Кременецком лицее Чацкий организовал кабинет художественных произведений, где, по его словам, были «портреты, которые заняли бы почетное место во многих галереях среди произведений больших художников...»

Часть картин и скульптур для этого кабинета была также закуплена у наследников Станислава Понятовского. Не исключено, что вместе с этими коллекциями, и особенно с личной библиотекой короля, в Кременецкую гимназию попал и портрет Станислава Августа кисти Виже-Лебрен.

Следует сказать, что в начале XIX века Кременец был одним из крупных очагов польской культуры. Здесь находилась типография, а библиотека пользовалась большим успехом среди польской интеллигенции. Так, например, ею неоднократно пользовался известный польский историк и автор знаменитого романа «Рукопись, найденная в Сарагосе» Ян Потоцкий...

После вступления на престол Николая I последовала отставка Чарторыжского. А после польского восстания 1830 — 1831 годов отношение царского правительства к польским учебным заведениям резко изменилось к худшему. Они рассматривались как очаги вольнодумства, польского национализма, по этим причинам представлявшие опасность для империи.

Была проведена конфискация в пользу государства имений многих участников польского восстания, а также находящихся в них культурных ценностей.

По указу Николая I Кременецкий лицей был переведен в Киев и включен в состав только что организованного университета святого Владимира. Все произведения искусства, научные коллекции и библиотека Кременецкого лицея были перевезены в Киев.

В архивных материалах, а именно — в описях перевозимых предметов искусства кабинета живописи и рисования упоминалось о семнадцати портретах «разных лиц», имена которых нигде не указаны.

Понятно, что это были портреты польских магнатов, и, по всей вероятности, среди них находился портрет Станислава Августа кисти Элизабет Виже-Лебрен.

Библиотекарем в Киеве остался Ярковский — бывший воспитанник Кременецкого лицея. Он, естественно, стремился сохранить прежнее оформление библиотеки Regia, и поскольку портрет Станислава Августа в 1928 году поступил в киевский Музей западного и восточного искусства именно из библиотеки университета, то можно считать, что он все время там и находился...

Каким же образом висевший в библиотеке Regia портрет Понятовского превратился в портрет Головкина? Можно предположить, что имя русского вельможи Головкина было дано полотну сознательно, чтобы в эпоху Николая II скрыть, кто изображен на нем, и таким образом спасти художественный шедевр.

На многие годы портрет Станислава Августа Понятовского «в костюме Генриха IV» кисти Виже-Лебрен оказался исключен из поля зрения исследователей. Но вместе с тем эта маскировка-мистификация сохранила его от возможного уничтожения.

Логвинская отмечала: «Киевский портрет Понятовского написан широко и свободно, с той особой виртуозностью, которая присуща лучшим портретам Виже-Лебрен.

Лишенный легкого оттенка манерности, снижающего уровень некоторых картин художницы, портрет отличается изысканной красотой цветового строя и нечасто встречающейся у Виже смелостью рисунка.

Полная, типичная для Виже-Лебрен подпись: L.E. Vigee Le Brun 1797 a Petersburg на киевском портрете лишний раз подтверждает, что он является оригиналом...»

Дата публикации: 31 января 2020