К эпохе императора Александра II приковано внимание многих историков и публицистов. Трагическая фигура императора, убитого выходцами из народа той страны, коей он правил, заставляет задаться непростым вопросом: «Почему проводимые Александром II реформы не были единодушно восприняты в обществе как благо и почему инициатор реформ стал не только заложником их последствий, но и жертвой?»

Конечно, поставленный вопрос тянет, как минимум, на солидную монографию, а не на очерк. В работах некоторых историков Александр II изображен как политик, стремившийся к благу России, других – как незадачливый правитель, метавшийся между Сциллой реформирования страны и Харибдой ее очередного «подмораживания». Так кто же здесь прав? Думаю, что правы те, кто дает оценку действиям Царя-Освободителя (именно с больших букв) исходя из того, что «политика есть искусство возможного». Историография советского времени уличала императора в том, что освобождение крестьян было проведено коряво, с явным креном в сторону экономических интересов помещиков. Однако при этом мало кто вспоминал, что освобождение от крепостной неволи было в планах и Александра I, и Николая I, но дальше разговоров дело не пошло. Почему? Из-за откровенного саботажа дворянства. Перед названными предшественниками Александра II явно маячила тень убиенного императора Павла I. Ведь тот замахнулся лишь на малые привилегии дворянства, а точнее, его верхушки – гвардейского офицерства. И что же? Стал жертвой «апоплексического удара». И только в начале XX века российской читающей публике стало известно, что за этим «апоплексическим ударом» скрывался настоящий удар табакеркой в висок и затягивание шарфа на шее венценосной жертвы.

С другой стороны, даже такое решение крестьянского вопроса дало возможность Николаю Алексеевичу Некрасову, которого трудно объявить «певцом интересов дворянства», написать: «Распалась цепь великая, распалась и ударила одним концом по барину, другим по мужику». Как эта цепь ударила по мужику, известно. Ведь крестьяне были вынуждены вносить «выкупные платежи» за землю, превышавшие стоимость этой самой земли в четыре раза! Но каким образом реформа ударила по барину? Во-первых, помещики лишились даровой рабочей силы. Во-вторых, большинство обитателей «вишневых садов» с отменой крепостного права оказались не в состоянии хозяйствовать в новых условиях. Ведь речь шла о приобретении сельскохозяйственной техники, о переходе на договорные отношения с наемными работниками, то есть о коренных изменениях в укладе жизни. Вот какое «болото» всколыхнула главная реформа Александра II, с именем которого связаны еще амнистия декабристам и петрашевцам, упразднение «военных поселений», списание недоимок с крестьянства, а также земская, городская и судебная реформы. Даже такой последовательный противник российского самодержавия, как Александр Герцен, в своем «Колоколе», издававшемся в Лондоне, писал, обращаясь к императору: «Ты победил, Галилеянин!», тем самым сравнивая деяния Александра II с деяниями Христа.

И вот на таком фоне, 4 апреля 1866 года, всего лишь через пять лет после эпохальной отмены крепостного права, прозвучали выстрелы дворянина Дмитрия Каракозова в императора, когда тот выходил из Летнего сада и садился в коляску. По официальной версии, точному попаданию помешал крестьянин Осип Комиссаров, отведший руку стрелявшего. В среде крестьянства пополз слух: «Царь дал крестьянам свободу, а баре-то за это его порешить хотели!» Забегая вперед скажу, что впоследствии члены организации «Народная воля», спланировавшие настоящую охоту на Александра II, в своей газете писали о пользе таких слухов. Мол, если укоренится мнение, что царя убили революционеры ради защиты интересов народа, то народовольцы приобретут в массах небывалый авторитет, «который не заработаешь и за десятки лет пропаганды словом». А если крестьяне решат, что царя убили баре, желавшие вернуть крепостное право, то и это неплохо. Тогда по деревням пойдут бунты против помещиков, а воспользуются этой ситуацией народовольцы, встав во главе всенародного выступления. И не важно, что мужики при этом будут использованы «втемную».

Но вернемся к теме этого повествования. К числу вышеназванных молодых людей принадлежал и уроженец Луги Александр Константинович Соловьев, предпринявший 2 апреля 1879 года попытку цареубийства. В библиографическом словаре «Деятели революционного движения в России», изданном в далеком 1932 году, отмечается, что Александр Соловьев родился 18 (30) августа 1846 года в Луге, в семье чиновника (коллежского регистратора) и после окончания Лужского уездного училища был зачислен в Петербургскую 3-ю гимназию, а затем поступил на юридический факультет Петербургского университета. Впрочем, существует протокол допроса Соловьева, в котором покушавшийся на жизнь царя говорил о себе следующее: «Зовут меня Александр Константинович Соловьев, коллежский секретарь из дворян Петербургской губернии; имею отца Константина Григорьева (так раньше писалось отчество. – А.О.) и мать Татьяну Алексееву; брата, служащего в Хозяйственном комитете Сената; сестер, из которых одна замужем, не знаю за кем, другая, Ольга, – сельской учительницей в Псковской губернии, Порховского уезда, в имении графа Мордвинова (теперь в столице). Третья при родителях, воспитывается в институте. Я окрещен в православную веру, но в действительности никакой веры не признаю. Еще будучи в гимназии, я отказался от веры в святых… Под влиянием размышлений по поводу многих прочитанных мною книг, чисто научного содержания и, между прочим, Бокля и Дрэпера, я отрекся от верований в бога, как в существо сверхъестественное.

Я воспитывался в 3-й Санкт-Петербургской гимназии, окончил курс в 1865 году, поступил потом в университет, но выбыл из него со 2-го курса юридического факультета. Служил учителем в Торопецком уездном училище до 1875 года; затем решил жить среди народа и преимущественно в Нижегородской губернии. В Торопце был знаком с офицером Богдановичем, служившим прежде мировым судьей, жившим где-то на Выборгской стороне по Симбирской улице. Я женат на урожденной Челищевой; жили с нею короткое время, так что я не знаю, жива ли она и есть ли у нее дети. В Петербург прибыл в декабре, постоянной квартиры не имел; то ночевал в здании Каменно­островского дворца, то где попало, даже на улицах. Сознаюсь, что намерен был убить государя, но действовал я один – сообщников у меня не было».

На самом же деле очередное покушение на Александра II не было решением одиночки. За месяц до 2 апреля 1879 года Соловьев обсуждал план убийства вместе с народовольцами Квятковским, Михайловым, Гольденбергом и Зунделевичем. На конспиративной сходке Соловьев заявил, что выполнит «акцию» сам, а после этого, если его схватят, примет яд. Вот как описывал в своих воспоминаниях подготовку Соловьева к цареубийству народоволец Николай Морозов, отбывавший затем двадцатипятилетнее заключение в Шлиссельбургской крепости и после Октябрьской революции получивший звание почетного академика: «Все, что было дано ему нашей группой, это большой сильный револьвер особой системы, купленный мною… через доктора Веймара, в доме которого помещалось Центральное депо оружия, да несколько граммов сильного яда… Лакей принес нам целую корзину револьверов. У меня как былого любителя оружия, по воспоминаниям детства, разгорелись глаза при виде такого разнообразия. Один из револьверов – американский особенно обратил мое внимание огромными стволами своего барабана. В них легко входил мой большой палец.

– Вот, – сказал я Михайлову, – настоящий для лошадей!

– Он не для лошадей, а для медведей! – заметил Веймар, еще не зная, для чего он нужен…

Забрав свое оружие и соответственное количество патронов к нему, мы с Михайловым отправились в тир, где я сделал несколько выстрелов… «Медвежатник» отдавал очень сильно, приходилось метить значительно ниже цели, чтоб попасть в нее, но его пули с такой силой ударялись о чугунную доску, что плавились на ней и, отчасти разбрызгиваясь, падали вниз большими свинцовыми лепешками, величиной с большие карманные часы».

Автор этих строк видел подобный экземпляр страшного оружия, выставленный в экспозиции Калужского областного историко-краеведческого музея. Достаточно сказать, что сам револьвер имеет… шесть стволов. В то время не барабан с патронами вращался вокруг своей оси и подводил пулю к стволу, а после каждого выстрела стрелок поворачивал стволы и нажимал на курок. То, что Соловьев использовал эту страшную мини-мортиру, а не обычный револьвер, и спасло царя.

Утром 2 апреля 1879 года Александр II, проходя по Дворцовой площади, увидел молодого господина в чиновничьей фуражке, шедшего навстречу ему и смотрящего немигающими глазами. Правая рука молодого человека находилась в кармане расстегнутого пальто. Не доходя до императора несколько шагов, Соловьев достал из кармана свое оружие и направил на императора. Слово «выхватил» здесь не подходит, так как револьвер отличался внушительными размерами. Реакция самодержца была мгновенной. В таких случаях следует бежать не по прямой, а зигзагами, что и сделал Александр II. Террорист, целясь в голову царя, выстрелил пять раз, но лишь одна пуля разорвала рукав шинели. Да, грозное оружие, подпрыгивая при выстрелах в руках Соловьева, не дало ему сделать прицельный выстрел и, как это ни странно звучит, спасло Александра. Подбежавший жандармский офицер сбил с ног террориста. Соловьев был скручен и доставлен в дом градоначальника. Задержанный террорист принял яд, который он хранил в скорлупе ореха, но и тут ничего не получилось. Профессор фармакологии Трапп, которого привлекли к даче заключения по поводу отравления, говорил: «Хотя скорлупа ореха была залеплена воском и сургучом, яд пролежал в кармане у Соловьева длительное время. Если бы он знал химию, он бы не стал травиться цианистым калием, из которого синильная кислота давно улетучилась, а остался один безвредный калий».

После следствия и суда Александр Соловьев был казнен 28 мая 1879 года на Смоленском поле в присутствии четырехтысячной толпы. Что же касается императора Александра II, то череда покушений на его жизнь имела своим следствием следующее: дальнейшее проведение реформ при укреплении позиций государственной власти. В последние месяцы правления Александра II был уменьшен податной гнет: отменен соляной налог, а подушная подать заменена подоходным налогом. Для обсуждения предложений по реформированию страны Александр II на 4 марта 1881 года назначил проведение совещания. Некоторые историки считают, что убийство народовольцами императора специально было приурочено к этой дате, дабы Александр II не выбил «последние козыри из их рук».