РОССIЯ
По прозвищу Боб
Дмитрий Митюрин
историк, журналист
Санкт-Петербург
5897
События 1917 года привели к распаду некогда великой и неделимой Российской империи. На отторгнутых по Брестскому миру территориях при помощи германского командования было создано несколько полунезависимых государств, каждое из которых спешило обзавестись собственными вооруженными силами. Создавать эти армии помогали бывшие русские офицеры, не сумевшие или не пожелавшие найти общего языка с большевиками. Особенно много таких вынужденных эмигрантов нашли приют в «Украинской державе» гетмана Скоропадского – стране, близкой им по истории и культуре и к тому же возглавляемой бывшим русским офицером. Но поменять Родину оказалось не так-то просто, свидетельством чему трагическая судьба известного военного летчика Бориса Губера. БОЕВАЯ ШКОЛА Борис Владимирович Губер родился 2 апреля 1891 года. В личном деле о его происхождении говорится весьма лаконично – «из дворян, православный». Однако если учесть, что фамилия Губер явно иностранного происхождения, можно предположить, что предки авиатора были либо немцами, либо евреями, принявшими православие (так называемые выкресты). Отучившись пять классов в Псковском кадетском корпусе, юноша поступил в Виленское военное училище, которое окончил в 1910 году «по 1-му разряду». Но по неизвестным причинам офицерского звания он не получил и был зачислен в 20-й стрелковый полк рядовым на правах вольноопределяющегося. Через полтора года Губер все-таки стал подпоручиком, а еще через год отправился на фронт сражаться с австрийцами. Впрочем, его пехотная карьера оказалась недолгой. В бою у деревни Сидоры пулеметная команда, в которой он служил, попала под артиллерийский обстрел. Молодой офицер был контужен и отправился в тыл на излечение. Выздоровев, Губер решил перейти в авиацию. С сентября 1915 года местом его службы стал 19-й корпусной авиаотряд, возглавляемые лучшим летчиком российских ВВС Александром Казаковым. Для того чтобы полноценно служить в подобном соединении, «новичку» следовало овладеть азами летного мастерства. Для начала Бориса Владимировича отправили учиться на летчика-наблюдателя (летнаба). Те, кто осваивал эту специальность, еще не получали навыков для самостоятельного управления машиной и во время полетов должны были либо заниматься наблюдением за войсками противника, либо, используя имеющееся оружие, отражать нападения вражеских аэропланов. В мае 1916 года после окончания курсов Губер вернулся в свою часть и «приступил к боевой работе» вместе с авиатором подпоручиком Башинским. Его летный дебют совпал с очередным обострением ситуации на фронте. В ходе Брусиловского прорыва австрийская армия понесла страшное поражение. И тогда на помощь союзникам пришли войска Германии. Вместе с другими соединениями на Юго-Западный фронт прибыли значительные силы немецкой авиации. В районе Ковеля скопился своеобразный «воздушный кулак» из нескольких десятков самолетов, при помощи которых австро-германцы смогли завоевать почти полное господство в воздухе. Русское командование решило принять контрмеры и противопоставить противнику аналогичное по мощи соединение – авиагруппу из трех лучших корпусных авиаотрядов (2, 4 и 19-го). Правда, и после этого численное превосходство у неприятеля сохранялось, однако если австро-германский «кулак» состоял из самолетов различных профилей (истребителей, разведчиков, бомбардировщиков), то русская авиагруппа включала в себя одни истребители и, следовательно, предназначалась для одной цели – войны в воздухе. Дебют Боевой авиагруппы (БАГ) состоялся 3 сентября 1916 года. Согласно документам, в этот день «подпоручик Башинский и наблюдатель подпоручик Губер на Депердюссене атаковали шедший на Луцк «альбатрос». Неприятельский самолет не выдержал атаки и ушел к себе». На сей раз бой окончился безрезультатно. Однако уже 6 сентября авиагруппа одержала свою первую воздушную победу. И вновь здесь отличились два подпоручика – Башинский и Грубер. Согласно донесению командира БАГ штабс-капитана Залесского: «…со стороны Луцка летело шесть неприятельских самолетов. Для борьбы с немецкой эскадрильей поднялись два аппарата вверенной мне группы в лице штабс-ротмистра Казакова и подпоручика Башинского с наблюдателем подпоручиком Губером. В районе Рожище Казаков атаковал немецкий «альбатрос». Во время боя подоспел аппарат Башинского, который на глазах Казакова сбил немца, подойдя у нему вплотную. После ожесточенного боя «альбатрос» круто пошел вниз и опустился, перевернувшись вверх колесами, у деревни Большие Березопулы, где немецкие летчики подожгли самолет, а затем были захвачены в плен. Неприятельский самолет, по которому было выпущено 125 пуль, имеет пробоины бензобака, магнето, карбюратора и насоса». По сути, Башинский и Губер воспользовались нерасторопностью экипажа противника, который слишком увлекся единоборством с легендарным Казаковым. Однако уже после вынужденной посадки у немцев хватило времени на то, чтобы поджечь собственную машину. В качестве трофеев, кроме головешек, русским достался всего лишь мотор «бенц» в 160 л. с. (что, впрочем, само по себе представляло немалую ценность). Башинский и Губер за эту победу получили очередные звания (поручика), а также были представлены к ордену Св. Георгия 4-й степени. Следуя распространенной среди авиаторов традиции, они не преминули сфотографироваться с пленными немцами лейтенантами Миллером и Бергером, а также со своим непосредственным начальником Казаковым. В последующий месяц над Луцком и Ковелем не раз разыгрывались групповые воздушные сражения (или так называемые «собачьи бои»), в которых участвовало по 10–15 самолетов. Для 1916 года и тем более для Восточного фронта такие масштабы выглядели как нечто совершенно исключительное. 23 сентября дуэт Башинского и Губера вновь оказался на высоте. Как рапортовал в телеграмме инспектор авиации Юго-Западного фронта Вячеслав Ткачев: «Западнее Луцка нашими тремя был атакован немец, который в результате спустился спиралью на 500 метров, потом выровнялся со снижением, перетянув окопы не выше 900 метров, и сейчас же сел. Противник преследовался за позициями поручиками Башинским и Губером. Немец несомненно подбит. Вечером, несмотря на исключительно благоприятную погоду, неприятельские летчики не появлялись». Позже по австрийским документам выяснилось, что этот бой оказался роковым для двух австрийских авиаторов. Пилот Герман Рост был убит еще в воздухе, а его напарник наблюдатель Рудольф Пешль получил тяжелое ранение. Вцепившись в штурвал самолета, он все-таки сумел совершить посадку, но через несколько дней умер в госпитале. С «АДАМОВОЙ ГОЛОВОЙ» Теперь, когда на счету Губера было целых два вражеских самолета, он вполне мог бы свысока смотреть на других русских «соколов». Мог бы, если бы не одна закавыка. Юрий Владимирович был всего лишь наблюдателем. Учиться управлять самолетом его отправили в авиашколу. Что же касается его напарника Башинского, то после расставания с Губером удача ему изменила. В одном из боев на своем «спаде» вступил в поединок с германским «альбатросом». Противник оказался серьезным. Во время пулеметной дуэли Башинский был ранен и потерял сознание. Его напарник – наблюдатель Пентко схватил руль управления и попытался довести самолет до линии фронта. Придя в себя Башинский, сумел совершить посадку и, уже на аэродроме, вновь потерял сознание. Спустя несколько часов он скончался в кишиневском госпитале от потери крови. Как видим, судьба сыграла с Башинским злую шутку: ведь обстоятельства его гибели едва ли не зеркально повторяют то, что случилось с австрийцами, которых они подбили вместе с Губером… О смерти друга Борис Владимирович узнал в Севастополе. К тому времени он уже заканчивал курс обучения и, судя по всему, был настроен отомстить за товарища. Вернувшись на фронт, Губер регулярно участвовал в боевых вылетах. Фюзеляж своей машины летчик украсил прозвищем Боб, которым его наградили товарищи. Однако обстоятельства складывались так, что сталкиваться с неприятелем ему почти не приходилось. И у русских, и у немцев самолетов на Восточном фронте было не так уж и много. Начальство тем не менее Губера ценило и вскоре назначило его командиром 19-го отряда – лучшего во всей авиагруппе. А потом грянула Февральская революция, начался развал фронта. Российские ВВС дрались с противником дольше, чем другие рода войск, но дрались скорее по инерции. Дисциплина в авиации поддерживалась лишь благодаря тому, что и летчики, и наблюдатели были, как правило, офицерами и именно они рисковали в боях своими жизнями. Нижние чины из числа мотористов и солдат вспомогательных служб просто не имели никаких оснований бросить им известный упрек «Мы за вас кровь проливаем...». Однако к декабрю 1917 года подобные соображения уже не играли никакой роли. После того как солдатский комитет реквизировал предназначенный летчикам запас кожаных курток, возражавший против этого Казаков был снят со своего поста за «контрреволюционные настроения». Тогда личный состав 19-го авиаотряда избрал его своим командиром, а занимавший эту должность Губер фактически оказался не у дел. Впрочем, и сам Казаков вскоре уехал в Петроград для лечения, а оставшиеся офицеры начали постепенно разбегаться. НА СЛУЖБЕ УКРАИНСКОЙ ДЕРЖАВЕ Борис Владимирович последовал их примеру и предложил свои услуги «Украинской державе». К этому времени он уже дослужился до полковника и обзавелся целым букетом наград (Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом, Св. Станислава 2-й степени с мечами, Св. Анны 2-й степени с мечами, Св. Георгия 4-й степени), так что гетман Скоропадский без особых сомнений доверил ему командование едва ли не единственной более или менее укомплектованной авиасотней (авиаотрядом) своих ВВС. Основу украинской авиации составили самолеты бывшей русской армии, однако лучшие трофеи немцы, конечно же, забрали себе. На долю «самостийников» досталось лишь то, что немцы сочли возможным им выделить. Впрочем, благодаря покровительству кайзера «держава» более или менее мирно существовала вплоть до поражения Германии в ноябре 1918 года. Но сразу же после денонсации Брестского мира Красная армия двинулась на Украину с севера и востока. Одновременно на западе «самостийники» предъявили претензии на Галицию, которая раньше входила в состав Австро-Венгрии. Большинство населения этого края составляли украинцы, и 13 ноября 1918 года здесь была провозглашена Западно-Украинская народная республика (ЗУНР). Однако проживавших преимущественно в городах поляков это не устраивало, и они выступили за присоединение к своей снова обретшей независимость Родине – Польше. В результате с осени 1918 года Галиция стала ареной польско-украинских боевых действий. Центром польского сопротивления стал осажденный войсками ЗУНР Львов, к которому безуспешно пыталась пробиться польская армия. В руках противников оказалось большое количество трофейных германских, австрийских и русских (еще с 1917 года) самолетов, так что и галичане, и поляки не преминули обзавестись собственными военно-воздушными силами. Авиацией Львова в это время руководил перелетевший на своей машине из Италии австрийский ас и поляк по национальности Стефан Стец (по некоторым данным, он имел на своем счету уже семь побед). Что касается ВВС Украинской Галицкой армии (УГА), то их формированием занялся поручик Петр Франко (сын известного писателя Ивана Франко). Однако в отличие от Стеца он не имел серьезного боевого опыта и по своей специальности был всего лишь летчиком-наблюдателем. Любопытно, что первый же полет галицкой авиации закончился конфузом. Как впоследствии вспоминал Петр Франко, в воздух предстояло подняться ему (в качестве наблюдателя) и Кавуте (в качестве пилота), «но в последний момент, когда уже пробовали двигатель, поручик Слезак, стоявший ближе к самолету, успел первым вскочить в него. На его долю и выпала честь пережить первый полет и первую аварию. Самолет далеко не полетел… Он выполнил вынужденную посадку на вспаханное соседнее поле и легонько перевернулся. Мы поспешили на автомобиле на помощь. Несчастья не произошло. Поручик Слезак нас успокоил, выползая весело из-под самолета, он только легко ударил нос». На самом деле веселого во всем этом было мало. Пилотам УГА явно не хватало опыта, и тогда они обратились за помощью к Скоропадскому. СМЕРТЬ «УГРЮМОГО МОСКАЛЯ» В середине декабря 1918 года гетман прислал им на помощь авиасотню Губера в которую, кроме него самого, входили пилоты полковник Джамбулат Кануков, сотник Залозный, поручики Алелюхин и Сериков, а также наблюдатели сотник Шестаков и хорунжий Иванов. Гетманцы тут же объединились с галичанами в общую авиасотню, однако ее командиром почему-то стал вовсе не Губер, а полковник Кануков. Петр Франко продолжал курировать все организационные вопросы, но отношения с Борисом Владимировичем у него, видимо, не сложились. В своих мемуарах, во всяком случае, он вспоминает о Губере как о мрачном нелюдимом «москале», который целыми днями сидел в своей комнате и «переживал гибель русской авиации». Конечно же, безусловно доверять воспоминаниям Франко в этом случае абсолютно не стоит. Уже с января 1919 года авиация УГА довольно удачно сражалась с поляками, причем в том, как именно были организованы ее действия, чувствовалась рука более опытного руководителя, нежели полковник Кануков или тем более поручик Франко. В сущности, без особой натяжки можно предположить, что этим руководителем мог быть только один человек – Борис Губер. Галицкие аэропланы регулярно вылетали на бомбежку польских тылов, а наземные войска пытались перерезать железную дорогу Львов – Перемышль и полностью отсечь осажденный город от «Большой Польши». В это же время на Украине пала власть гетмана, а ему на смену пришли «социалисты» во главе с Симоном Петлюрой. «Украинская держава» превратилась в Украинскую народную республику (УНР), которая, в свою очередь, объединилась с Западно-Украинской народной республикой в единое государство (22 января 1919 года). Однако реально идеи «самостийности» уже были обречены. Армии УНР и ЗУНР оказались в положении бойцов, сражающихся «спина к спине», – с востока наседала Красная армия, а с запада наступали поляки. Именно в это время многие бывшие русские офицеры начали перебегать из украинской армии либо к большевикам, либо к деникинцам. Собирался ли Губер последовать их примеру? Или же он готов был до конца служить независимой Украине? Кто знает… Судьба освободила его от необходимости делать нелегкий выбор. 5 февраля 1919 года Борис Владимирович решил провести урок с наблюдателями и объяснить им механизм действия авиационной бомбы. Однако то ли с этим механизмом что-то произошло, то ли сам Губер допустил неосторожность, но, так или иначе, бомба взорвалась у него в руках. Кроме самого преподавателя, погибли еще семь человек – поручики В. Томенко, О. Гумецкий, Лупул, А. Бассан, хорунжие М. Нестор, О. Швец и младший брат командира авиасотни Хазбулат Кануков. После этой трагедии авиация УГА сражалась еще почти два года, но, в сущности, это были лишь предсмертные судороги. Попав между «польским молотом» и «большевистской наковальней», «самостийная» Украина прекратила свое существование, а ее территория оказалась поделена между соперниками-победителями. Дата публикации: 14 ноября 2021
Теги: дмитрий митюрин авиация первая мировая война борис губер. александр казаков польско-украинская война петр франко
Постоянный адрес публикации: https://xfile.ru/~wV5fw
|
Последние публикации
Выбор читателей
|