Сотвори себе остров
НАУКА
«Секретные материалы 20 века» №12(528), 2019
Сотвори себе остров
Павел Виноградов
журналист
Санкт-Петербург
10007
Сотвори себе остров
Пятница выступает своеобразным альтер-эго Робинзона

Робинзонаду считают детско-юношеским чтением. Большинство людей оставляет в детстве Робинзона Крузо, Сайреса Смита, Джима Хокинса и их экзотические острова. Ну, разве что посмотрят мистический телесериал Lost или кинокомедию «Синьор Робинзон». Оставаясь при мнении, что этот поджанр – нечто милое, захватывающее и... примитивное. Однако если взглянуть иначе, можно обнаружить в нем глубокий смысл и сложные идеи.

Образ клочка суши, со всех сторон окруженного безграничным океаном или иной непреодолимой стихией, – один из древнейших архетипов человеческой культуры. По словам американского историка и географа Раймонда Рамсея: «Острова привлекают какой-то невыразимой таинственностью, и эта таинственность уходит корнями в далекое прошлое». Возможно, еще во времена питекантропов – их кости археологи находят на отдаленных островах и гадают, как те туда добрались и зачем.

В историческое время разные культуры часто размещали на островах обитель мертвых или бессмертных полубогов: западные Острова Блаженных в Античности, Пэнлай у древних китайцев... Острова вошли и в христианский культурный мир, например в житие святого Брендана, что было отголоском реальных морских путешествий ирландских монахов в поисках уединения. А на излете Средневековья поиски мифических островов Семи городов или Бразила часто приводили к настоящим географическим открытиям. 

Острова играют важную роль в произведениях античных авторов, например Гомера или Лукиана. А утописты помещали туда свои идеальные общества – Панхайя Эвгемера и Солнечный остров Ямбула Диодора Сицилийского, Тапробана Плиния Старшего и Томмазо Кампанеллы, собственно Утопия Томаса Мора.

Но робинзонада даже в «островной» литературе занимает особую нишу – не только приключенческого чтива. Писателям было интересно, поместив своего героя на необитаемый остров, проследить эволюцию его личности в столкновении с одиночеством и океаном, олицетворяющим бесконечную вселенную. Заставить героя познать себя через нее и ее через себя. Показать конфликт и слияние микро- и макрокосма.

Именно в таком смысле дан образ острова в буддийской священной книге «Дхаммапада»: «Сотвори себе остров, борись энергично, будь мудрым. Очищенный от скверны, безупречный, ты достигнешь небесного царства благородных». Да, герой робинзонады сам «строит» свой остров, трансформируя тем самым свою личность.

Живой, сын Неспящего

Пожалуй, первую робинзонаду, «Повесть о Хайе ибн Якзане» (Живом, сыне Неспящего), написал в XII веке испанский араб, врач и философ Ибн Туфайль. И это был именно аллегорический богословский трактат. Уже в названии является мистико-философский смысл произведения: Неспящий – это, конечно, Бог, создавший «живых». Герой романа Хайя ибн Якзан – «сверхробинзон», изначально одинокий человек на некоем острове в Индийском океане. Он то ли приплыл туда младенцем в колыбели, пущенной по океану матерью-прелюбодейкой, то ли зародился из почвы, как гомункулус.

Кроме своего острова, он не знает ничего. Его – как и множество легендарных героев – вскормило животное, газель, которая стала единственным его родным существом. Ибн Туфайль на примере своего героя описывает этапы развития человечества, как их представляли в его время. Сначала Хайя ничем не отличается от животного: «Ребенок подружился со зверьми, и те к нему привыкли, он их не чуждался, и они не обходили его стороной».

Но потом он постепенно осознает свое отличие от прочих тварей и даже первенство перед ними – за счет орудий, которые может создать: «Сделав же из древесных ветвей палки с прямыми концами и гладкой поверхностью, он отгонял ими соперников, нападая на зверей, что послабее, и давая отпор тем, кто посильнее».

Параллельно идет и «культурная» эволюция Хайи, начавшаяся со смерти его любимой газели. Ребенок осознает бренность жизни, но также и существование нематериальной души. Он хоронит газель, создавая первый свой ритуал. Согласно археологическим данным, именно так – через погребения, рождалась культура ранних людей. А сам эпизод удивительным образом пересекается с жизнеописанием Будды Шакьямуни, где он, еще юный принц, впервые видит покойника.

Далее Хайя приходит к идее одежды, осваивает огонь, одомашнивает животных и все время пытается постичь мир и свое место в нем. От примитивной натурфилософии он переходит к язычеству, какое оно было по мнению араба той эпохи, – поклонению небесным светилам. Наблюдая природные явления, постигает геометрию и астрономию. Затем в нем появляется осознание бытия единого всемогущего существа, и он становится чем-то вроде деиста. Открыв для себя метод медитации, он старается через него постигнуть «действующее начало мира, не воспринимаемое чувствами».

Это, по ибн Туфайлю, высший результат, который может быть достигнут в одиночку. Далее герою нужен учитель, и на острове появляется мудрец из «большого мира» – некий Абсаль, последователь одной из «праведных» доисламских религий. Возможно, христианства. Он обучает Хайю основам своей веры и вместе с ним возвращается к людям, которым тот рассказывает о своем духовном опыте постижения абсолюта. Но люди отворачиваются от него, и Хайя вместе с Абсалем возвращается на остров для дальнейших медитаций. Тут возникает мотив отшельничества и монастыря, который, как мы покажем дальше, характерен для всего поджанра.

Ибн Туфайль принадлежал к мистическому течению ислама – суфизму, и многие положения его книги характерны для этого учения. Для ортодоксальных суннитов он был почти еретиком. Но именно широта его воззрений позволила роману стать весьма популярным в Европе. Он был переведен на латынь еще в 1671 году, а потом и на другие европейские языки, став предшественником так называемого «романа воспитания». Но еще большее влияние оказал на робинзонаду.

Ее ко времени перевода «Хайи» в европейской литературе еще не было. Можно разве что вспомнить пьесу Шекспира «Буря», в которой изгнанный герцог и маг Просперо со своей дочерью попадает на необитаемый остров. Просперо становится повелителем здешних духов и существ. Среди последних – звероподобный дикарь Калибан, образ многозначный, которого одни интерпретаторы считают символом первобытной дикости, животного начала в человеке, а иные – воплощением сатаны. Но именно Калибан стал литературным предком и Пятницы, и Айртона, и Бена Ганна, и прочих «дикарей» с островов.

Крест на Острове Отчаянья

Несомненно, великий английский писатель, журналист, шпион и авантюрист Даниэль Дефо (см. «СМ» № 18 за 2017 год) и читал «Повесть о Хайе», и видел спектакль по «Буре». Однако его Робинзон Крузо имел не только этих предшественников. Например, иногда проводятся параллели между Робинзоном и пророком Ионой. Эта удивительная, даже среди «пророческих» книг Писания, история повествует об избранном Богом пророке, который отверг свое избранничество и попытался бежать от него морем. Но был выброшен своими попутчиками за борт и проглочен огромной рыбой (в переводе – китом, но на самом деле неким мистическим чудовищем). Во чреве монстра пророк три дня молился Богу, пока тот не выпустил его наружу. Приняв свое предназначение, Иона начал пророческий путь.

Кит здесь – тот же остров, а история Робинзона, хоть и не настолько чудесна и величественна, весьма походит на историю пророка. «Повествование о скитаниях заблудшей души, отягченной первородным грехом и через обращение к Богу обретшей путь к спасению», – характеризует роман Дефо литературовед Ксения Атарова.

Уже в самом начале проявляется символизм романа: когда мы узнаем, что фамилия его героя, доставшаяся от немца-отца, – Крейцнер, которую англичане переделали в Крузо. Крест... Его герой несет через всю жизнь.

Между прочим, он – один из немногих названных по имени персонажей довольно «населенной» книги. За исключением Пятницы, названного так самим Робинзоном, и мальчика-мавра Ксури, с которым он бежит из рабства. Но Ксури – своеобразная аватара Пятницы. Очевидно, все это подчеркивает одиночество героя, в котором он пребывает всегда, а не только на своем острове.

Дефо не скрывал аллегоричности романа. Он непосредственно восходит к евангельской притче о блудном сыне. Робинзон, невзирая на советы отца, уходит в море, но каждое его предприятие кончается катастрофой. Его захватывают в рабство мусульмане – он бежит, становится богатым плантатором в Бразилии, но на месте не сидится. Связывается с работорговцами и плывет в Африку за «живым товаром», терпит кораблекрушение, все его спутники гибнут, а он оказывается один на необитаемом острове.

Он познал полный крах, достиг дна. Но рук не опустил – в этом проявилась суть героя и его автора, «джентльмена и христианина». Назвав свое пристанище Островом Отчаянья, Робинзон не погружается в это состояние, а яростно борется за жизнь. Фактически, перед нами вновь история развития человечества. Начав с охоты и собирательства, Робинзон постепенно переходит к доместикации животных и сельскому хозяйству, создает керамику, строит постоянное жилище, лодку и много еще чего.

Однако все это было бы невозможно без вещей и припасов, добытых с разбитого корабля или случайно проросших зерен злаков. Сначала герой – не очень религиозный человек – воспринимает это именно как случайности. «Увы! моя душа не знала Бога: благие наставления моего отца испарились за восемь лет непрерывных скитаний по морям в постоянном общении с такими же, как сам я, нечестивцами, до последней степени равнодушными к вере», – говорит он сам о себе. Но тяжело заболев и узрев грозное видение Бога, готового истребить его за грехи, он осознает свою зависимость от Провидения.

С этих пор он осмысливает свое положение как предстояние перед Богом, своеобразный экзамен. И с этой точки зрения воспринимает все, что с ним происходит. Разумеется, и появление другого человека, аравака с острова Тринидад, которого Робинзон спас от хотевших его съесть караибов и назвал Пятницей – по дню недели, в который нашел его. Может быть, это отсылка к страстям и смерти Иисуса Христа, произошедшим в этот день.

Проповедь Робинзона, обращенная к Пятнице, своеобразна. Простодушный дикарь охотно воспринимает христианские истины, но задает некоторые каверзные теологические вопросы, ответить на которые Робинзону трудно. Возможно, это отображение внутренних споров в самом Дефо, рожденном в пресвитерианстве – радикальном течении протестантизма, но всю жизнь имевшем сомнения в догмах своей конфессии. То есть Пятница – как уже сказано, один из трех персонажей, имеющих собственное имя, – это своеобразное альтер эго героя.

Английский литературовед Джордж Старр подметил, что Робинзон выступает в двух духовных ипостасях – и как грешник, и как Божий избранник. Некоторые исследователи идут дальше, утверждая, что он сам играет роль Творца, сравнивая роман с библейской книгой Бытия. Возможно, Дефо втайне и имел в виду нечто подобное. Скажем, когда остров становится более населенным, Робинзон предстает в образе некоего верховного владыки, не придающего значения конфессиональным различиям: «Пятница был протестант, его отец – язычник и людоед, а испанец – католик. Я допускал в своих владениях полную свободу совести».

Караибы принимают Робинзона за гневное божество, а спасенные им от пиратов англичане – за ангела. Но он ни тот и ни другой. Он – блудный сын, осознавший глубину своего падения через тяжкие страдания и возвратившийся к Отцу. Не физическому, конечно, – когда Робинзон возвращается в Англию, того уже нет в живых. Но образ отца Робинзона, выведенный лишь в начале романа, а в дальнейшем рифмующийся с образом Бога, дает начало похожим образам в последующих робинзонадах. Одним из таких персонажей стал капитан Немо в «Таинственном острове».

Мистический остров

Жюля Верна почему-то часто считают атеистом. Это не так. Атеистом был его издатель и фактически эксплуататор Пьер-Жюль Этцель. Но сам Верн всю жизнь осознавал себя христианином. «Я – по рассудку и здравому смыслу, а также по семейной традиции – христианин и католик. Ничто в моих произведениях не позволяет предположить обратного», – писал Верн. «В этом мире наше земное существование является всем, но в жизни будущей оно ничто или почти ничто... В этой связи не так уж важно, как человек жил, лишь бы он жил почтенно, по-христиански, по-католически», – ответил он Этцелю на упрек в излишней религиозности своих героев.

Неизвестно, насколько издатель вмешивался в авторский текст Верна, но вот другой атеист из его окружения – сын Мишель, сам будучи талантливым литератором, после смерти отца фактически переписывал многие его рукописи, издавая их под его именем. Например, «Кораблекрушение «Джонатана», своим пессимистическим настроем резко отличающееся от другой верновской робинзонады – «Таинственного острова».

В оригинале это название звучит как «Мистический остров», то есть упор делается на метафизическом характере этой тайны. И действительно, роман можно прочесть как некий богословский трактат. Это звучит странно, так как он привычно считается позитивистским гимном покоряющему природу человеку. Однако в тексте множество подсказок, предполагающих и иное прочтение.

Давно было обращено внимание на невероятный сюжетный посыл: несколько беглецов на воздушном шаре в страшную бурю над Тихим океаном попадают на маленькой клочок земли, который позже называют островом Линкольна. В реальности их шансы на это были бы близки к нулю. Счастливая случайность, придуманная автором для затравки? Быть может, но смотрим дальше.

Остров невероятен сам по себе: он словно бы собран из кусочков, оторванных от разных континентов, со своей флорой и фауной. Здесь соседствуют леопарды, обезьяны, медведи, тюлени, муфлоны, капибары, ламантины, онагры, кенгуру, пеккари, агути, шакалы, тетерева, глухари, якамары, растут бамбук, эвкалипт, саговая пальма. Минеральный мир тоже неправдоподобно богат: прямо на поверхности лежат гончарная глина, известь, колчедан, сера, селитра. Есть даже залежи каменного угля, которых на вулканическом острове просто не может быть. А субтропический или даже тропический климат летом неожиданно сменяется суровыми снежными зимами.

Невероятно, что весьма эрудированный Верн, тщательно собиравший фактуру для своих романов, случайно наделал столько ляпов. Собственно, условия острова ставят в тупик и высокоученого инженера Сайреса Смита, одного из главных героев. Значит, таков был авторский замысел. Вероятно, остров Линкольна олицетворяет всю планету.

Странные вещи происходят не только с пространством, но и со временем. Ведь «Таинственный остров» – последняя часть трилогии, в которую входят еще романы «20 тысяч лье под водой» и «Дети капитана Гранта». Судя по датам в них, от событий первого миновало всего несколько лет, а второго – вообще несколько месяцев. Однако в третьем романе для их героев прошло 30 и 12 лет соответственно.

Как и в разобранных уже произведениях, герои Верна повторяют весь путь развития человечества. В начале у них нет ничего, кроме стального собачьего ошейника, из которого они делают два ножа. « – Итак, с чего же мы начнем, мистер Сайрес? – спросил Пенкроф на следующее утро. – С самого начала, – ответил Сайрес Смит». И они становятся попеременно то охотниками, то гончарами, то металлургами, то стеклодувами, то строителями, то портными, то крестьянами. Постепенно остров приобретает вид цивилизованной колонии. Однако подмечено, что пятеро (позже – шестеро) человек при всем желании не смогли бы сотворить все эти дела – просто не хватило бы ни сил, ни времени, да и умений. Но автор в этом отношении не гонится за правдоподобием – он рисует идеальных людей, почти мифических героев, утверждая свою концепцию торжествующего человечества. «Жить вечно в творениях своих рук – доказательство его (человека. – П. В.) превосходства над всем, что есть на Земле. На этом основано его господство, этим оправдывается его владычество над всем миром».

Это почти религиозная сентенция, а коллектив «колонистов» острова Линкольна разительно напоминает какую-нибудь протестантскую секту во главе с пастором – Смитом, которому все остальные доверяют безоговорочно. Однако автор тут же сам себе противоречит, ясно показывая, что без посторонней помощи герои погибли бы. Некая невидимая сила, словно deus ex machinа, постоянно вмешивается, спасая их в ситуациях, когда сами себе они помочь не могут, доставляет недоступные им вещи и информацию. Насельники острова понимают, что это некий человек, но обладающий неведомой силой, они называют его то «гений», то «верховный судья» острова. «Тайная сила, которая успела проявиться при стольких необъяснимых обстоятельствах, казалась безграничной».

В конце становится ясным, что этот сверхчеловек – не кто иной, как герой «20 тысяч лье под водой» капитан Немо, индийский раджа, один из лидеров восставших сипаев, ученый и инженер, свои богатства вложивший в создание подводного судна и ушедший в глубь океана – подальше от человечества.

Итак, мы имеем невероятный остров вне времени и пространства, на который герои перенесены чудесным образом, совершают на нем мифологические деяния под присмотром местного полубога и своего твердого и проницательного настоятеля. Чем не «библия» гуманистической религии?..

Однако все не так просто – возникают вопросы. Например, что за волшебная сила доставила их на остров? Как он, такой чудесный, словно бы специально созданный для этой группы подвижников, вообще возник? И почему погиб?

Ибо он погиб – вместе с капитаном Немо, погребенным в своем «Наутилусе», со всеми своими фауной, флорой и минеральными богатствами. На маленькой скале в океане остаются лишь те, кто прибыл сюда извне, – шесть человек и собака. Можно подумать, что некий творец решил, что созданный им мирок выполнил свою задачу и просто стер его из реальности. А герои вновь чудесным образом спасаются.

Получается, даже над могучим Немо стоит некая непреодолимая сила. То есть Немо все-таки «недобог». И чем, вернее, кем эта сила может быть в глазах католика Жюля Верна?.. Вряд ли случайно он подчеркнул, что колонисты взялись за стирку – то есть за очищение – в Пасху. Возможно, больше никак на присутствие в жизни своих персонажей Бога автор указать не мог – издатель и так выражал недовольство религиозными аллюзиями в его книгах...



Дата публикации: 27 мая 2019

Постоянный адрес публикации: https://xfile.ru/~wRVxL


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
13839111
Александр Егоров
2121747
Татьяна Алексеева
1003572
Татьяна Минасян
489203
Яна Титова
281221
Светлана Белоусова
233076
Татьяна Алексеева
227246
Сергей Леонов
223919
Наталья Матвеева
214398
Валерий Колодяжный
213792
Борис Ходоровский
200188
Павел Ганипровский
179061
Наталья Дементьева
129906
Павел Виноградов
126244
Сергей Леонов
114351
Редакция
103963
Виктор Фишман
97845
Сергей Петров
96105
Станислав Бернев
91843