В начале 1944 года Гитлеру доложили, что англо-американцы начали подготовку к высадке своих войск на побережье Франции, что означало бы открытие Второго фронта. «Если они действительно нападут и нам удастся сбросить их обратно в море, то это сражение решит исход войны, – заявил Гитлер. – Немыслимо, чтобы они смогли предпринять новую попытку в ближайшие годы или вообще когда-либо. И тогда можно было бы почти все силы немецкой армии на северо-западе Европы, а это 59 дивизий, перебросить на восток, чтобы там до конца сражаться против русских. В пределах года мы должны получить секретное оружие и реактивные самолеты в нужном количестве. После этого было бы возможно все, что угодно». И Гитлер начал расписывать перед своими генералами оптимистический сценарий исхода войны. Но, чтобы сбросить силы вторжения в море, требовалось знать точное место высадки десанта.

ПО ДАННЫМ РАЗВЕДКИ

Немцам приходилось оборонять на западе участок береговой линии протяженностью 3000 миль. За период оккупации они построили, в дополнение к имевшимся, множество новых оборонительных сооружений, но закрыть все бреши все равно не смогли. Интуитивно Гитлер предполагал, что союзники готовят высадку в Нормандии. Однако на этот раз, вопреки своему правилу, он не стал доверять предчувствиям, а положился на данные разведки.

Что касается воздушной разведки, то весной 1944-го она была поставлена у немцев из рук вон плохо. Люфтваффе, утратив не только господство в воздухе, но и былой кураж, не реализовывала даже минимальных разведывательных усилий над проливом.

Основным источником получения информации с берегов туманного Альбиона оставалась агентурная сеть военной разведки – Абвера, состоявшая из десятков агентов и, если верить отчетам, сотен их информаторов. В феврале 1944 Абвер был переподчинен РСХА, а Канарис отправлен в отставку. Руководитель западного сектора Абвера полковник барон Алексис фон Ренне полагал, что вторжение произойдет в районе Па-де-Кале, самом узком месте пролива. В 1939 году барон уверенно предсказал, что французы и англичане не нападут на западе, пока Германия не покончит с Польшей, а в мае 1940-го решительно поддержал казавшийся авантюрным план мощного танкового прорыва через Седан.

Как же было не поверить выводам столь высококлассного профессионала? Из германских агентов, осевших в Великобритании, наиболее ценную информацию присылали двое: испанец Хуан Пужоль Гарсия («Арабель») и русская эмигрантка Лили-Наталья Сергеева. Эти люди сами, независимо друг от друга, предложили свои услуги германской разведке и впоследствии доказали свою преданность рейху, образцово выполняя задания. Сергеевой, в частности, поручалось перепроверять сведения, присланные Пужолем. Оба агента приводили в своих шифровках убедительные доказательства того, что именно район Па-де-Кале должен стать местом высадки десанта. Здесь у немцев дислоцировалась 15-я армия, а также танковая группа «Запад». Фюрер приказал не передвигать эти части на другие позиции.

«АРАБЕЛЬ»

Хуан Пужоль Гарсия рос в семье состоятельного каталонского промышленника, владельца фабрики по производству красок. Юноше не исполнилось еще и 19-ти, когда в 1931 году неожиданно умер его отец. Семья все же оставалась обеспеченной, но в 1936-м, после начала гражданской войны в Испании, фабрику передали рабочим, а Хуана призвали в республиканскую армию.

При первой же возможности молодой человек дезертировал из своей части, но вовсе не из-за обиды на новую власть, а ввиду пацифистских убеждений. Оказавшись на территории, контролируемой мятежниками, он снова был мобилизован, теперь уже в армию франкистов. Снова бежал, был пойман и заключен в концентрационный лагерь, откуда вышел по амнистии после окончания войны, в 1939-м. За этот период в мире произошли большие перемены – коричневая чума расползлась почти по всей Европе. Изменилось и мировоззрение молодого пацифиста. Он раз и навсегда выбрал для себя путь борьбы с нацизмом.

В 1940 году Пужоль уехал в Лиссабон, где обратился к британцам, предложив им свои услуги в качестве тайного агента. Но те, выяснив, что Хуан служил в войсках Франко, заподозрили его в двойной игре и ответили отказом.

Тогда Пужоль пошел, что называется, «в обход». Вернувшись в Мадрид, он обратился с аналогичным предложением в германское посольство. На этот раз его недолгая служба в армии каудильо сыграла в его пользу. Вдобавок Хуан владел английским языком, что было редкостью среди испанцев. Немцы направили новоиспеченного агента, получившего оперативный псевдоним «Арабель», в Англию, куда гражданину нейтральной Испании было легче проникнуть легальным путем. Пужоль взял немецкие деньги, но поехал не в туманный Лондон, а в солнечный Лиссабон. Отсюда он отправлял своему резиденту открытки с видами британской столицы, жаловался на дождливую погоду в Англии, где он якобы находился.

«Секретные» сведения, которые он отправлял в Абвер якобы через своего лиссабонского агента, черпались из кадров кинохроники, чтения британской прессы, путеводителей, расписаний поездов и даже рекламных объявлений, а также тех пересудов, которые публиковали португальские СМИ.

Иными словами, Хуан без зазрения совести морочил голову руководителям Абвера депешами из страны, в которой он никогда не бывал. Фабрикуя «липовые» отчеты, он сообщал о своих грандиозных успехах на ниве вербовки агентов и создания разветвленной агентурной сети. И «агенты», и «сеть» существовали, разумеется, только на бумаге.

Вся эта «шпионская деятельность» была настолько шита белыми нитками, что не выдержала бы первой же серьезной проверки. Но Пужолю везло. В Берлине о нем были самого высокого мнения. Сам адмирал Канарис считал его особо ценным приобретением.

Между тем «Арабель» не собирался работать на фашистов. Все эти шпионские игры он вел для того, чтобы при повторном визите к британцам заинтересовать их своей персоной.

ДАМА С СОБАЧКОЙ

В 1940 году в оккупированном немцами Париже некая молодая особа, впрочем, весьма известная в ряде европейских столиц, предложила свои услуги Абверу. О себе она рассказала, что зовут ее Лили Сергеева, что она русская и родилась в Санкт-Петербурге, откуда родители вывезли ее в пятилетнем возрасте во Францию. Вообще-то, родители назвали ее Натальей. Но она со временем сменила это имя на другое – Лили. Большевистская буря вынудила к эмиграции многих ее родственников. В частности, покинул Россию ее дядя, белый генерал Миллер, похищенный из Парижа агентами НКВД в 1937 году. Но это так, к слову.

Образование она получила в Париже, знает французский, немецкий и английский языки. Юной девушкой прошла пешком через всю Европу и написала об этом книгу. А перед самой войной проехала на велосипеде от Парижа до Сайгона. Есть о чем вспомнить!

К тому же она неплохо рисует, обладает хорошей зрительной памятью, а ведь это очень важно для разведчика, не правда ли? В последнее время занималась журналистикой, брала, между прочим, интервью у Геринга.

Что ж, ведомство Канариса охотно привлекло в свои ряды столь многогранную натуру, явно симпатизировавшую идеям нацизма. Ее направили в разведшколу Абвера, после которой она стала личным агентом майора Климанна, куратора германской разведывательной сети в Англии.

Планы относительно Лили у немцев были самые определенные. Ей надлежало отправиться в Мадрид и обратиться в британское посольство за визой под предлогом того, что она желает воссоединиться со своими родственниками, проживавшими в Англии.

Климанн сообщил ей кодовый знак на случай провала. Если в определенном месте текста она вставит тире – значит, «работает под контролем британской контрразведки».

Однако ввиду самого обычного разгильдяйства, которое, к удивлению Сергеевой, было свойственно аккуратным и педантичным немцам ничуть не меньше, чем русским, дело затянулось аж до осени 1943 года.

Кстати говоря, на все встречи с куратором Лили-Наталья неизменно являлась вместе со своим любимым фокстерьером Бабсом. Она так и заявила Климанну, что поедет в Англию только вдвоем с псом. Резидент, собственно, и не возражал. Напротив, он считал, что эксцентричная «дама с собачкой» меньше всего наводит на мысль о шпионаже.

В одном только ошибался матерый германский разведчик. Сергеева всей душой ненавидела фашизм. Францию она считала своей второй родиной и хотела помочь ее освобождению, повести свою войну с захватчиками. Осенью 1943-го она явилась в британское консульство в Мадриде и потребовала встречи с представителями спецслужб Ее Величества.

«ГАРБО»

На этот раз МИ-5 заинтересовалась настойчивым визитером. Пужоля переправили в Великобританию, где он продолжил свои шпионские игры с Абвером, но теперь уже «под крышей» английской разведки. Непосредственным руководителем Пужоля был опытный сотрудник МИ-5 Томас Харрис. Англичане в полной мере оценили артистизм Хуана, присвоив ему псевдоним «Гарбо».

Отчеты немцам он, естественно, продолжал подписывать как «Арабель». Но теперь эти фальшивки, поскольку к их составлению были привлечены опытные профессионалы, выглядели куда правдоподобнее тех, которые он отсылал из Лиссабона. Ему удалось убедить сотрудников Абвера, что им завербовано несколько высокопоставленных источников, имевших доступ к наиболее охраняемым военным тайнам англоамериканцев.

Дабы придать своим успехам еще больше достоверности, «Арабель» сообщал, что ему нужны дополнительные средства для расчетов с новыми агентами. И он исправно получал запрашиваемые суммы через обусловленные тайники, взамен вкладывая фальшивые расписки. По имеющимся данным, за годы своего «плодотворного» сотрудничества с нацистами, Пужоль выудил из кассы Абвера порядка четырех миллионов долларов, в пересчете на сегодняшний курс.

С определенного момента «Арабель» начал слать шифровки о подготовке союзниками операции вторжения «Оверлорд», называл приблизительную дату высадки и приводил подробности, убеждавшие, что высадку десанта, скорее всего, надо ожидать в районе Па-де-Кале, на бельгийском побережье. Он также сообщил, что удар готовится и по побережью Нормандии, но это будет лишь отвлекающий маневр. Дезинформация была изготовлена столь искусно, что немцы верили ей.