СЕКРЕТЫ СПЕЦСЛУЖБ
«СМ-Украина»
Одиссея Василия Кука. Часть 4
Дмитрий Веденеев
историк
Киев
6497
Непосредственно розыск и задержание Кука-«Лемиша» (оперативное мероприятие «Западня») организовывал 1-й отдел Секретно-политического управления КГБ УССР во главе с Петром Свердловым и его заместителем Григорием Клименко. В Иванцевском лесу Львовской области чекисты подготовили для встречи «Лемиша» один из подземных бункеров, где он уже останавливался в 1947–1952 годах. Укрытие разминировали, побелили изнутри и высушили примусами, придав ему обжитый вид. Там же замаскировали два радиосигнализационных аппарата «Тревога», выведя их антенны под кору деревьев. В ночь с 20 на 21 апреля 1954 года туда вселились спецагенты «Богун», «Живой» и «Петро». История захвата Василия Кука в деталях описана в отчетах участников операции, что позволяет досконально восстановить ход событий.
Часть 3 > ПОСЛЕДНИЙ БУНКЕР В ночь на 23 мая шел дождь. Около 4 часов утра «Богун» вышел наружу подышать и услышал треск веток в кустарнике. «Чи-чи-чи» — раздался характерный условный сигнал подпольщиков, имитирующий клекот лесной птицы. К бункеру прибыли Кук, его жена Ульяна Крюченко и два охранника Владимир Задворный («Довбуш») и Михаил Фенин («Назар»). Подробно расспросив «Богуна» об обстановке, «Лемиш» велел ему идти за полотенцем, чтобы завязать глаза боевикам (их оставили на некотором удалении от бункера), а сам с женой отправился в укрытие. В бункере царил порядок, «Петро» жарил гостям картошку на керосинке. Уже на допросах Кук вспомнит, что его насторожили и дрожь в руках «Петра», и то, что встречавший их боевик шел к бункеру, не сняв сапог, и наличие хороших продуктов, советских книг. Но «гости» были страшно уставшими и жаждали отдыха после длительного перехода. За завтраком «Лемиш» много шутил, хвалил знакомого ему по подполью «Петра» («добрый боевик», «надежный хлопец») и объяснял «коллегам», как можно уйти от розыскной собаки, посыпав тропу «кайенской смесью». Помыв ноги, «Лемиш» прилег на нары, попросив «Богуна» почистить его американский автомат и показав, как именно надо производить разборку заморской штучки. Когда супруги уснули, «Богун» и «Петро» обезвредили автомат, осторожно вытащили пистолет из-под подушки Ульяны и набросились на спящих… «Сколько вам заплатили?!» — гневно спросил «Лемиш». «Мы арестовали вас по приказу проводника «Орлана», — отвечал как на политинформации «Богун», — чтобы скорее покончить с войной и обеспечить нормальную жизнь народу». Взяв себя в руки, Кук тщетно сулил боевикам деньги и бывшие при нем золотые изделия. «Я бывший эсбист, — твердо заявил Куку «Богун», — и знаю правило — кто приказал связать, тот и приказывает развязать. Разве не Вы учили нас этому?». Агенты вызвали по «Тревоге» опергруппу, во главе с Клименко и лейтенантом Валентином Агеевым. Поздоровавшись с Куком, Клименко выразил радость от встречи. «Лемиш» то ли в шутку, то ли всерьез заметил, что получи он в 1953 году письмо с условиями сдачи, то, не исключено, мог бы ими воспользоваться. Агеев с двумя боевиками отправился за охранниками Кука и объявил им на добротном галицком диалекте: «Вы арестованы по приказу вышестоящего проводника!» Охранники безропотно дали себя связать. Клименко в это время продолжал беседовать с «Лемишем». Тот просил развязать ему руки, но, получив отказ, саркастически заметил: «Неужели я такой страшный?» Два профессионала продолжали обмениваться соображениями. «И я, и ОУН стали заметно «левее», — говорил Кук, — по поводу чего я неоднократно спорил с Шухевичем. А кто писал мне письма в подполье? Он же не знает галицкого наречия! К тому же от «Петра» я знал, что Охримович задержан и что от его имени ведется со мною игра». Подведя задержанных к Клименко, Агеев продолжал «ломать комедию», бойко отрапортовав майору: «Друже проводник, оба друга арестованы по вашему распоряжению!» Тот игру поддержал, допросив захваченных, узнал их псевдонимы и районы действий, после чего отрубил: «Довольно играться, ведите их к машине!». Спецагент «Богун» весь дрожал, рыдая, просил оставить его наедине с собой. Агеев отошел с ним, успокаивая. После обыска арестованным дали умыться, на Кука набросили фуфайку. «Нет ли вина», — вдруг попросил «Лемиш». Когда спиртного не оказалось, иронично заметил: «Эх люди-люди, как вам не совестно. Такой момент, и чарки вина немае». Задержанных погрузили в машину и отправили во Львов, а оттуда — спецсамолетом в Киев. Проезжая в автомобиле по Киеву «Лемиш» не скрывал восхищения столицей. Но вот за ним медленно затворились массивные ворота серого здания на улице Короленко.
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ «300-Й» Для ведения дела Кука была создана группа под руководством начальника Следственного отдела КГБ УССР подполковника Пивоварца. На допросах Василий Степанович подробно рассказал о прошлом националистического движения и его современном состоянии, структуре ОУН (Б) и функциях ее референтур, дал характеристики лидерам движения сопротивления и закордонных центров ОУН, взаимоотношениям между ними и спецслужбами Запада. «На следствии ведет себя спокойно, — удовлетворенно отмечали следователи, — показания дает без особого запирательства»… Захват Кука и его жены держался в строжайшем секрете. Официально продолжался их розыск, проводились оперативно-войсковые мероприятия. Даже во время визитов в тюрьму представителей прокураторы супругов вывозили за город, а их камерам придавался нежилой вид. И только несколько сотрудников КГБ да верхушка ЦК КПУ знали о поимке «Лемиша». У чекистов имелись свои «Соображения по использованию арестованного Кука Василия в интересах Советского государства», одобренные самим председателем КГБ СССР Иваном Серовым. «Заключенного 300» собирались использовать «в целях морально-политического разгрома националистических центров за кордоном и разложения оуновских элементов внутри страны», «демонстрации полной ликвидации подполья». 20 июня 1954 года, после беседы с начальником 3-го отдела (оперативные игры) КГБ УССР Николаем Зубатенко, Кук написал «соображения» о нейтрализации остатков подполья, высказав уверенность, что мероприятия советской власти приведут к упадку националистического движения. «Считаю, — писал «300-й», — что своим авторитетом я мог бы повлиять на отрыв рядовой массы ОУН от закордонных центров и доказать, что единственно правильный путь — признание советского строя». «Лемиш» предложил добиться объединения националистов в единый политический центр за рубежом, а во главе его поставить Галасу (о задержании которого Кук догадывался). Более того, самого себя он предлагал отправить в Германию для проведения «объединения». Чекисты, разумеется, на это не пошли. Зато 26–27 ноября по указаниям Кука в одном из лесов Рогатинского района саперы выкопали семь бидонов документов, включавших адреса, шифры и коды для переписки с закордонными центрами, США, Канадой, Италией, Аргентиной, «вопросники» для сбора информации о советском военном потенциале.
МАЛЕНЬКИЕ РАДОСТИ ТЮРЕМНОЙ ЖИЗНИ «300-й» не упускал возможности «качать права» — дескать, писать мне тяжело, в тюрьме я морально разбит, прошу улучшить условия содержания. Вызывало опасения и душевное состояние его супруги («заключенной № 88») пребывавшей в депрессии. Вечером 20 декабря 1954 года Куку дали возможность отметить с женой день ее рождения. Вкупе с подаренной КГБ коробкой конфет этот сюрприз неподдельно растрогал Ульяну. Она радовалась встрече с мужем, хотя и жаловалась, что допрашивают ее на русском языке… Но «праздник» в целом удался. Смотрели по телевизору румынский фильм и японскую ленту «Женщина идет по земле». Зимой 1955 года Кука этапировали в Москву, где он гостил с 8 февраля по 17 марта 1955 года. С ним беседовали начальник 2-го отдела 4-го управления КГБ полковник Хамазюк, «специалист» по украинским националистам полковник Бурдин. Наконец, с санкции Генерального прокурора СССР Романа Руденко, супругам с апреля 1955 года позволили проживать в одной камере. С помощью «прослушки» чекисты фиксировали жаркие ночные споры — Ульяна категорически отказывалась отречься от своих убеждений, а муж уговаривал ее вести себя гибко и благоразумно. 4 мая 1955 года Кук написал «Декларацию» о политическом признании советской власти, благодаря чему добился освобождения из лагерей своих родителей и родственников. Арестованным выделили суточные и деньги на приличную одежду, предоставили квалифицированную медицинскую помощь, показывали «идейно выдержанные» фильмы и хронику, водили в музеи Ленина и Шевченко, возили на предприятия и в передовые колхозы. Кроме того, супругам организовали экскурсии на ДнепроГЭС, Харьковский тракторный, шахты Сталино, металлургию Запорожья, Киево-Печерскую лавру, храм святой Софии и даже в заповедник Аскания-Нова. В целях «идейной перековки» к Куку приставили молодого сотрудника КГБ Георгия Санникова, закончившего юридический факультет Киевского госуниверситета. Сам Георгий Захарович, успевший «повоевать» в Западной Украине, подробно описал беседы с «Лемишем» в мемуарах «Большая охота. Разгром вооруженного подполья в Западной Украине». Почти год длились дискуссии об истории, политике, национальном вопросе между «бандглаварем» и «Юристом» (как конспиративно окрестил Георгия «Лемиш»). Иногда в полемическом задоре молодой человек выдавал такие «крамольные» суждения, что «прослушивавшая» его оперативница Зина стирала наиболее щекотливые места с магнитофонной кассеты. Впоследствии Санников 20 лет проработал во внешней разведке, специализируясь по Германии. Уже выйдя на пенсию, осенью 2001 года Георгий Захарович вновь встретился с Куком, в его двухкомнатной квартире, расположенной в киевской Дарнице. За рюмкой коньяка ветераны предались воспоминаниям…
«ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ПОЛЬЗУ РОДИНЫ» Еще в феврале 1955 года украинские чекисты предлагали председателю КГБ Ивану Серову использовать Кука в пропагандистских целях, что пресекло бы «слухи» о существовании организованного подполья. Однако в Москве инициативу не поддержали. 29 октября и 2 ноября 1957 года председатель КГБ УССР Виталий Никитченко при личных встречах предлагал «300-му» написать книгу разоблачительного содержания, своего рода пропагандистскую «бомбу». Кук, в свою очередь, требовал изменить условия содержания, высказывал опасения, что его расстреляют сразу же после публикации опуса. «Думайте, — агитировал генерал, — Ваша судьба в Ваших руках». Книга так и не появилась, хотя камеру оборудовали радиоточкой, выписали с дюжину газет и журналов, включая «Крокодил». Следует отметить, что именно взвешенная позиция органов госбезопасности спасла Василия Степановича от расстрела с «распубликованием», к чему склонялся первый секретарь ЦК КПУ Алексей Кириченко. В августе 1959 года супругов поселили в особняке КГБ в районе Нивок. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июля 1960 года № 139/82 Василий Кук и его супруга были помилованы с освобождением от уголовной ответственности. «Учитывая желание бывшего руководителя «Организации украинских националистов» Кука искупить свою вину перед Советским государством патриотической деятельностью в пользу Родины, — говорилось в Указе, — удовлетворить ходатайство Комитета госбезопасности Украины о распространении» на него и Крюченко Ульяну Никифоровну Указа Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 года об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов». 21 июля председатель КГБ УССР Никитченко подписал постановление об их освобождении из-под стражи с возвратом денег и вещей, имевшихся у задержанных. Тогда же, в 1960 году, были прекращены ставшие «политически невыгодными» оперативные радиоигры с закордонными центрами и западными разведками. 19 сентября Василий Степанович зачитал обращение по радио к украинцам в эмиграции. В этот же период около двухсот бывших членов ОУН выступили в советской прессе с «покаянными» заявлениями. В качестве поощрения супругам Кук предоставили квартиру по улице Речицкой, 2, и даже выделили охрану «в целях недопущения возможности совершения со стороны националистических элементов провокационных действий». Долгие годы Василий Кук находился под наблюдением и, в свою очередь, доставлял хлопоты чекистам, квалифицированным уходом от наружного наблюдения. От внимания органов не ускользали даже «антисоветские» внушения Василия Степановича сыну-школьнику: «Вот дурной, лучше б учил арифметику, чтоб деньги зарабатывать, а не тратил время на эти политинформации!» Уже после 1991 года Украину посетили бывшие шеф Службы безопасности закордонных частей ОУН Иван Кашуба («Чад») и руководитель разведки СБ ЗЧ ОУН Степан Мудрык («Мечник»). По молодости выполняли функции «технических убийц», но со временем приобрели солидность, а Мудрык даже стал профессором Украинского вольного университета в Мюнхене. Ветераны движения долго беседовали с Куком, выясняя обстоятельства его задержания, причины выхода на свободу, позицию «Лемиша» по поводу разногласий среди зарубежных центров националистического движения в начале 1950-х годов. Информацию о судьбе Кука, писал Мудрык, они собирали всегда, и были «очень угнетены» его публичными выступлениями-раскаяниями в 1960 году. Хотя гости из Мюнхена никак не приходились Василию Степановичу «начальством», он добросовестно написал «Пояснения к документам, которые в 1951–1953 годах получило ЗП УГОР от ОУН в Украине».
ЧЕЛОВЕК ИЗ ПРОШЛОГО Сотрудники КГБ, обращавшиеся к «Лемишу» за «консультациями» констатировали — оказавшись на свободе, он резко изменил линию поведения, постоянно ссылается на забывчивость, ведет себя замкнуто, хотя с коллегами по работе общается весьма дружелюбно. Тем не менее, свою положительную роль в судьбе семьи Кука сыграл покойный полковник госбезопасности в отставке Леонид Дубинин. В конце 1940-х он был начальником Управления МГБ УССР по Черновицкой области, а затем долгое время возглавлял 6-е Управление КГБ УССР (контрразведывательная защита научно-промышленного комплекса). Дубинин помогал сыну Кука Юрию получить редкое в 1960-х годах университетское образование по специальности «кибернетика» и поступить в аспирантуру. Сам Василий Степанович сумел не только завершить юридическое образование, но и получить университетский диплом историка. Владея польским, английским, немецким, греческим, латинским и старославянским языкам Кук с 1961 года работал старшим научным сотрудником в Центральном государственном историческом архиве, собирая документы по истории государственности и культуры гетманских времен. В 1969–1972 годах он трудился и. о. старшего научного сотрудника отдела историографии и источниковедения Института истории АН УССР. В научных сборниках выходили его статьи по истории государственного устройства Гетманщины, деятелях национальной культуры. Его кандидатскую диссертацию «Роль крестьянского пореформенного банка в проведении аграрной столыпинской реформы на Украине» считали достойной докторской степени. Однако работу «зарубили» по указанию ЦК КПУ. В июне 1972 года, когда начались аресты украинских диссидентов — фигурантов дела КГБ «Блок» — Кук и некоторые его коллеги были вышвырнуты из «храма науки». Особенно резко критиковали подготовленный им раздел монографии «Марксизм-ленинизм об украинском национальном вопросе». Да и то сказать, «буржуазный националист» в роли толкователя «бессмертных трудов» классиков! Несостоявшийся доктор наук с трудом устроился простым агентом в «Укрбытрекламу», где и работал до выхода на пенсию в 1986 году. После провозглашения Василий Степанович вновь ринулся в гущу общественно-политической и научной работы. Возглавил научный отдел Всеукраинского братства ОУН и УПА, вошел в Главную булаву братства, вел активную лекторскую работу, сотрудничал с редакцией «Летописи УПА». Опубликовал воспоминания о соратниках — Степане Бандере, Романе Шухевиче, Василии Галасе, Ярославе Старухе, Дмитрии Грицае, Дмитрии Мироне, Кирилле Осьмаке и других. Последние годы жизни «Коваль»-Василий Кук коротал под рушником с наградными крестами националистического движения. «Я хотел бы пожелать молодежи быть настоящими патриотами Украины, строителями державы, гордиться принадлежностью к Шевченковскому роду», — говорит он, воздерживаясь от оценок нынешней политической ситуации. Но, конечно, бывшему генералу-хорунжему УПА было не безразлично, считают ли соотечественники его врагом или героем. Дата публикации: 31 мая 2020
Постоянный адрес публикации: https://xfile.ru/~UPe6d
|
Последние публикации
Выбор читателей
|