Сразу же после окончания Второй мировой войны американские спецслужбы развернули охоту на бывших сотрудников германских секретных ведомств. Это делалось отнюдь не в интересах правосудия, а с целью использовать тайные агентурные сети нацистов в будущей «холодной войне» против СССР.

16 июня 1945 года в руки американцев попала «крупная рыба» – бывший глава внешней разведки Третьего рейха Вальтер Шелленберг, который после реорганизации Абвера в 1944 году фактически руководил еще и Военным управлением РСХА, то есть основным ядром военной разведки.

Искать Шелленберга долго не пришлось. Было известно, что после самоубийства Гитлера он вместе с Гиммлером прибыл в ставку гросс-адмирала Деница – нового рейхсканцлера Германии, а уже 6 мая вылетел по его заданию в Стокгольм, имея официальные полномочия на заключение перемирия с союзниками при посредничестве шведского Красного Креста.

Однако последняя миссия Шелленберга закончилась ожидаемым провалом. Какое-то время он обитал на вилле шведского дипломата графа Бернадота, однако вскоре по требованию союзного командования был выдан победителям как военный преступник.

Конечно, использовать Шелленберга по его «прямому назначению» американцы не могли, зато этот персонаж являлся ценным источником информации о тайных операциях рейха, а также их непосредственных исполнителях.

На допросах Шелленберг, рассчитывавший на определенное снисхождение, поведал американцам много интересного, назвал имена ключевых, наиболее значимых типажей «тайной войны». Среди них не последнее место занимала фигура Рихарда Каудера – создателя уникального разведывательного органа, получившего название «Бюро Клатта».

Каудер являлся единственным, пользовавшимся доверием со стороны генералов вермахта, евреем в системе руководящего периферийного звена Абвера.

По словам Шелленберга, обладавшего прекрасной памятью, 45-летний Каудер был сыном ведущего врача австрийского Генштаба. Жил в Вене, учился в университете. Отец якобы советовал ему заняться торговлей, поскольку к евреям, служившим в государственных учреждениях Австрии, власти относились с недоверием. Впрочем, Австро-Венгерская империя вскоре распалась, и Каудер-младший занялся валютными операциями.

Сотрудником Абвера (точнее, управления Абвер III) он стал после аншлюса Австрии, получив агентурный псевдоним «Макс Клатт».

Этот «человек со стороны» оказался талантливым организатором разведки, самостоятельно наладив агентурную «Сеть Макс», которая передавала оперативную информацию из Турции, стран Ближнего и Среднего Востока. Но особенно важные сведения, большей частью по линии дислокации военно-воздушных сил противника, а также его авиационной промышленности, Каудер-Клатт получал из Советского Союза, из Москвы.

Эти данные были столь весомы, что ОКВ – Верховное командование вермахта – порой корректировало по ним свою тактику в предстоявших крупных сражениях.

Позднее Шелленберг так писал об этом в своих мемуарах:

«Когда в мое подчинение перешло ведомство Канариса, у меня прибавился еще один важный радиоцентр. Его начальником был немецкий еврей, использовавший совершенно необычные методы работы… Он ухитрялся получать наиболее точную информацию от источников, работавших в высших эшелонах русской армии, и разведывательный отдел штаба германской армии давал им высокую оценку… Он мог сообщить и о крупных стратегических планах, и о передвижениях войск, иногда даже отдельных дивизий. Его донесения поступали обычно за две-три недели до предсказываемых событий, так что наши руководители имели время подготовить соответствующие контрмеры, точнее, могли бы это сделать, если бы Гитлер обращал более серьезное внимание на подобные донесения».

Многих подробностей Шелленберг не помнил или не знал, поскольку Клатт перешел под его «крыло» лишь в середине 1944 года, тем не менее утверждал, что шифровки, поступавшие от Клатта за подписью «Макс», пользовались безоговорочным доверием германских стратегов.

Но был у Клатта и злейший враг – глава гестапо Мюллер, ненавидевший того за его происхождение и строивший против удачливого информатора всевозможные козни.

Не иначе, как с подачи гестапо, в феврале 1945-го Клатт был арестован по обвинению в двойной игре с англичанами, а также в присвоении значительной части средств, выделяемых на агентурные нужды.

Следствие, однако, не нашло никаких доказательств двурушничества Клатта, хотя по линии денежных расходов вопросы к тому оставались.

Под давлением «папаши» Мюллера и его подручных Каудера едва не отправили в концлагерь, но за него якобы вступился начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Гудериан…

По этой наводке американцы летом того же, 1945 года, задержали Рихарда Каудера и начали активно его разрабатывать.

Но и советская разведка не дремала.

Еще в марте-апреле 45-го, после освобождения Болгарии, Венгрии и Австрии, в руках Смерша оказался целый ряд шифровальщиков и радистов «Бюро Клатта», включая жену главного героя Герду Филитц. Кроме того, смершевцы захватили значительную часть архива этой организации. Многие донесения были подписаны коротким именем «Макс». Судя по датам, получалось, что этот «Макс» практически на протяжении всей войны слал шифровки гитлеровцам, находясь где-то в Москве. Кто он, этот тайный враг? Где затаился сейчас? Эти вопросы требовали обязательного ответа.

Вот что рассказала на допросах о своем муже Герда.

По ее словам, «Бюро Клатта» являлось крупным структурным подразделением разведывательного органа «Абверштелле – Вена» (АСТ – Вена), созданного еще в марте 1938 года. Свое бюро Каудер-Клатт организовал в Софии весной 1942-го. Оно работало под вывеской «Дирекция консервной фабрики «Овощи – фрукты».

Клатт привлек к делу некоего русского белоэмигранта, бывшего царского офицера Лонгина Федоровича со странной фамилией Ира (кличка Ланг, Лонго), с которым будто бы еще задолго до войны сидел в одной тюрьме в Будапеште по валютному делу.

Ланг якобы дал понять, что он связан с надежным монархическим подпольем в России, чьи представители будто бы сумели проникнуть в командные структуры советских вооруженных сил, в том числе в штаб маршала Рокоссовского и в окружение маршала Шапошникова.

Эта группа, по словам Ланга, могла бы передавать оперативную информацию в пользу Третьего рейха, но нуждалась в радиопередатчике, а также в технических и денежных средствах.

Клатт переговорил со своим руководством и получил добро на проведение операции. Он передал Лангу две радиостанции, а тот, в свою очередь, переправил одну из них в Советский Союз через Румынию по некоему тайному каналу, раскрывать который категорически отказался. Вторую радиостанцию Ланг оставил себе, заявив, что будет лично принимать радиограммы и приносить их Клатту. Он добавил при этом, что не боится любой проверки и готов отвечать головой за достоверность получаемых сведений.

Вскоре связь заработала.

Все радиограммы из Москвы, как и было обусловлено, получал Ланг. Клатт внимательно просматривал их и вносил какую-то правку, после чего отдавал шифровальщикам. Как подметили шифровальщики, подпись «Макс» под всеми сообщениями была вписана рукой Клатта, на оригиналах Ланга таковая отсутствовала. При этом подпись «Макс» стояла только под теми донесениями, которые касались информации по СССР, если же речь шла о Турции, Ближнем и Среднем Востоке, то внизу листа ставилась подпись «Мориц». Иными словами, подписи под радиограммами означали не имена агентов, а лишь те территории, откуда прилетали «весточки».

После зашифровки тексты передавались из Софии в Вену – в «материнскую» контору, а оттуда пересылались в Берлин.

Такой порядок соблюдался до сентября 1943 года, когда, ввиду приближения линии фронта, «Бюро Клатта» переехало в Будапешт. В ноябре 1944-го по той же причине последовал переезд в городок Чорно, а в феврале 1945-го – в Вену.

Далее бежать было уже некуда.

В советском плену оказались и некоторые бывшие офицеры нацистских спецслужб, так или иначе имевшие отношение к «Бюро Клатта». Одним из них был гестаповец, гауптштурмфюрер СС Альфред Клаузницер, который допрашивал Клаудера-Клатта после его ареста в феврале 1945 года. Как уже отмечалось, обвинения в тайном сотрудничестве с англичанами не подтвердились, однако Клаузницер установил, что его подопечный занимался скупкой и перепродажей золота и драгоценностей, а также снабжал различных лиц за деньги видами на жительство и выездными визами, правда, имея на это разрешение начальства.

На допросах Клатт сообщил, что разведывательными сведениями его снабжали три источника: Ира-Ланг, доктор Вилли Герц, он же Виго из Стамбула, а также некий Далисме из Анкары. При этом основным и наиболее ценным его информатором оставался Ланг. Подписи «Макс» и «Мориц», а также ряд других Клатт ставил в целях конспирации, не желая, чтобы подлинное имя его главного осведомителя фигурировало в официальных сводках АСТ-Вена. В свою очередь, Ланг никогда не называл Клатту никого из своих агентов в России, опасаясь, по его словам, возможной утечки информации, а то и прямого предательства в каком-либо звене их многоступенчатой линии связи. Однако Клатт все же сумел установить, что агентов для Ланга подбирал русский белоэмигрант князь Туркуль, проживавший в Риме. Один раз, во время поездки в Рим, Клатт якобы встречался с Туркулем, но этот контакт не получил ожидаемого развития.

Показания о Клатте дал и бывший генерал-лейтенант фон Бентивеньи, возглавлявший отдел Абвера III в Управлении военной разведки и контрразведки, а после включения Абвера в структуру РСХА назначенный командиром пехотной дивизии в составе группы армий «Курляндия». В плен он был взят в начале мая 45-го, содержался в Бутырской тюрьме (Москва) и во Владимирском лагере.

На одном из допросов Бентивеньи показал, что где-то на стыке 1942–1943 годов выезжал вместе с Канарисом в Болгарию для ознакомления с работой разведывательного органа «Абвершталле – София». На секретном совещании Канарис спросил: «Не правда ли, донесения «Макса» являются для Оперативного штаба воздушных сил особенно важными и ценными?» На это докладчик ответил: «Совершенно верно, господин адмирал. Оперативный штаб воздушных сил придает этим донесениям исключительное значение».

Смерш допрашивал и бывшего начальника АСТ-Вена полковника Отто Армстера. Тот также подтвердил, что информация, поступавшая от Клатта, высоко ценилась в Берлине. Однако никто из названных немецких пленных понятия не имел о личности того источника, который скрывался за подписью «Макс».

Показательно, что советские следователи вновь и вновь настойчиво возвращались к этой теме. В частности, того же Бентивеньи опять расспрашивали о «Максе» в конце 1951 года. Однако ничего нового к прежним показаниям добавить бывший абверовец не мог. И лишь десятилетия спустя, после того, как сначала британские, а затем российские спецслужбы рассекретили часть своих архивов, загадка «Макса» начала понемногу проясняться.

Но прежде чем перейти к ее нюансам, следует хотя бы вкратце рассказать о личности белого генерала Туркуля, чье имя как бы случайно промелькнуло в показаниях бывших сотрудников Абвера.

В старых эмигрантских справочниках можно найти сведения о том, что Туркуль (Туркул) Антон Васильевич, родившийся в 1892 году в Одессе, участвовал в Первой мировой войне, проявлял на полях сражений личную храбрость, был неоднократно ранен. К Белому движению присоединился в звании штабс-капитана, но быстро дорос до полковника (1918), а затем и генерал-майора (1920). Последняя должность – командир 3-й Дроздовской стрелковой дивизии в Русской армии генерала Врангеля, Крым.

В ходе наступления Русской армии на Северную Таврию в июне – ноябре 1920 года дивизия Туркуля овладела северо-восточными районами, включая Гуляй-Поле – столицу батьки Махно, чьи отряды сражались в тот период на стороне Красной армии.

Затем эмиграция – Турция, Болгария, Франция.

В Париже Туркуль вел активную организаторскую работу среди белоэмигрантов, стремясь сплотить различные движения на базе антибольшевизма. В годы Второй мировой войны сотрудничал с немцами, принимал участие в формировании на территории Австрии частей Русской освободительной армии генерала Власова. После войны являлся председателем Комитета русских невозвращенцев.

Умер в Мюнхене в 1957 году.

Словом, образцовая биография непримиримого борца с «красной чумой».

Но годы спустя после смерти Туркуля, уже в начале 1980-х, начали всплывать данные о том, что в действительности он был завербован ЧК еще в период Гражданской войны в России, когда английское оружие, направляемое в его дивизию, неведомыми путями оказывалось вдруг у красных.

В Париже Туркуль успешно играл роль энергичного организатора антисоветских сил, а на самом деле дробил эмигрантскую общину, внося в ее ряды нескончаемые распри и дрязги. Его влияние в белоэмигрантских кругах не прошло мимо внимания военной разведки вермахта, которая установила с ним контакт еще в конце 1920-х.

Заинтересовалась возможностями Туркуля и японская разведка, считавшая, что через связи русских эмигрантов с монархическим подпольем в СССР она сможет получать дополнительную информацию о планах Москвы. Японцы даже не подозревали, что угодили в своеобразную ловушку, посредством которой Москва стала гораздо осведомленнее о политических намерениях Токио.

В 1938 году Туркуль «продал» свои японские секреты (разумеется, с ведома Москвы) разведке вермахта, получив взамен важные контакты с Ватиканом, с которым нацистский Берлин поддерживал тесные отношения. В последующем секретные ватиканские маршруты и коридоры были использованы советской разведкой для внедрения своих агентов во многие страны мира.

Недаром же накануне войны Туркуль перебрался в Рим.

Что касается сотрудничества Туркуля с немцами по части организации формирований РОА, то и здесь князь использовал уже наработанную методику. Заручившись согласием немцев, он направлял в русские добровольческие части своих «политических комиссаров», которые весьма искусно вносили раскол в верхушку РОА. В конечном итоге, немцы утратили доверие к Власову и отказались от отправки его частей на фронт.

Еще до войны Туркуль установил связь с Рихардом Каудером, которая продолжалась все военные годы и держалась обеими сторонами в строгом секрете. Есть сведения, что именно Туркуль помог Каудеру обосноваться в системе Абвера. Кстати говоря, в сентябре 1946 года Туркуль был арестован американской разведкой, которая устроила ему очную ставку с Каудером, окончившуюся ничем. На допросах Туркуль грамотно отрицал все обвинения о своем сотрудничестве с Москвой, а контакты с Абвером объяснял стремлением сохранить свои белогвардейские организации в лихую годину.

В конце концов американским следователям пришлось заключить, что «расследование не обнаружило никакой информации о том, что подследственный Туркуль являлся двойным советским агентом».

Американцы извинились перед князем за ошибку и освободили его.

Но кто же был тот «неуловимый немецкий Штирлиц в Москве», работавший на протяжении почти всех военных лет под самым носом у НКВД и Смерша и пересылавший ценнейшую информацию военного характера через «Бюро Клатта» для Берлина? Существует две основные версии.

Согласно первой, поддерживаемой рядом западных исследователей, никаких источников ни у Клатта, ни у Ланга в Москве или где-либо на территории СССР не было вообще. Все это якобы было чистой воды блефом.

Просто парочка авантюристов – Каудер и Ира отважились сыграть на слепой вере нацистов в существование монархического подполья в СССР. Каудер, несмотря на свое неарийское происхождение, сумел проникнуть в ряды Абвера, а затем представить своему начальству Ланга в качестве нужного человека с широкими связями в России.

Что касается радиограмм, якобы получаемых Лангом из Москвы, то они стряпались, что называется, не сходя с места. За основу брались сведения, скупаемые у мелких агентов, а также у белоэмигрантов, выезжавших по заданию немцев в лагеря для допроса военнопленных, информация, почерпнутая из конфиденциальных бесед с сотрудниками иностранных представительств (например, шведского посольства в Софии) и даже из газет, а также собственный вымысел.

В тот период немецкие разведорганы были буквально завалены грудами информационных материалов, как достоверных, так и ложных, так что заведомый обман вскрыть было не так-то просто. Этим-то якобы и пользовался Каудер-Клатт, приобретший к тому времени определенные шпионские навыки. Не удивительно, что он постоянно добивался выделения крупных сумм на нужды своего бюро, служебных автомобилей, радиостанций (которые простаивали без дела), раздувал штат. В 1943 году у него было свыше тридцати сотрудников, из них 6–7 шифровальщиков, 4–5 радистов, водители, курьеры и т.д.

Произведенный позднее анализ результатов радиоконтроля линий связи Клатта показал, что только восемь процентов переданных по ним сообщений об СССР являлись подлинными. При этом Клатт считался в руководстве ОКВ едва ли не лучшим поставщиком ценной информации…

Чудеса!

Да, но откуда же взялись эти восемь достоверных процентов?

Можно предположить, что «свежими» сведениями Клатта снабжал Туркуль, разгадавший «пустышку» и решивший использовать ее в интересах советской разведки. Именно красный князь передавал Клатту информацию, подготовленную в Центре и содержавшую ряд достоверных сведений. Это требовалось, чтобы поддержать реноме Клатта в глазах его руководителей, а в нужный момент передать по этому же каналу важнейшую дезинформацию, которая могла бы решить исход крупной военной операции, а то и целой кампании.

Если так, то все становится на свои места.

Но есть и другая версия деятельности «Бюро Клатта».

По ней Рихард Клатт был советским двойным агентом, вполне осознанно работавшим на Москву ради победы над нацизмом. Схема, по которой дезинформация передавалась через его бюро из Москвы в Вену, а оттуда в Берлин, была чрезвычайно сложной. Из Москвы радиограммы сначала поступали в агентурную сеть, расположенную в Японии. Оттуда эти сведения попадали различными путями, в том числе через дипломатическую почту, в Рим, где оказывались у Туркуля, который, в свою очередь, пересылал их Клатту (надо полагать, через Ланга), ну а далее движение происходило уже по накатанной колее.

По реакции своего начальства и прочим бюрократическим приметам Клатт мог догадываться, как встретили те или иные переданные им оперативные сведения в руководстве вермахта. Это давало советскому командованию возможность подготовить очередной ход в колоссальной стратегической игре. По некоторым данным, проведение этой игры курировал лично Лаврентий Берия.

Как утверждают эксперты, поддерживающие эту версию, Сталинградская и Курская битвы были выиграны не без влияния дезинформации, прошедшей через «Бюро Клатта».

Советский агент князь Туркуль, четыре десятилетия «варившийся» в котле целого ряда западных разведок, завершил свою шпионскую карьеру тонкой пропагандистской акцией, способствовавшей подавлению антисоветского мятежа в Венгрии в 1956 году.

Рихард Каудер в последний раз напомнил о себе в конце 1947 года в Праге, где он сумел договориться с правительством Чехословакии о поставках оружия евреям Палестины.

Затем следы его теряются окончательно.

События вокруг «Бюро Клатта» по-прежнему оставляют больше простора для загадок, чем для ответов.

Быть может, со временем, когда будут рассекречены соответствующие тома архивных материалов, эта шпионская история получит совсем иное толкование.