Среди событий, оказавших существенное влияние на ход боевых действий в Великой Отечественной войне на морских театрах, особую роль сыграл провальный исход набеговой операции (кодовое наименование «Верп») отряда эсминцев Черноморского флота в октябре 1943 года.

5 октября штаб Черноморского флота отдал приказ первому дивизиону эсминцев осуществить нападение на коммуникации противника у южного побережья Крыма. Боевое задание имело целью нарушение вражеской навигации, уничтожение плавсредств противника, артобстрел портов Феодосии и Ялты, где по данным разведки сосредоточилось до ста тридцати разнотоннажных судов, предназначенных для эвакуации германских войск с Таманского полуострова.

Координатором операции был утвержден начальник штаба эскадры капитан 1-го ранга Романов. Для ее выполнения привлекались три корабля: лидер эскадренных миноносцев «Харьков» (командир – капитан 2-го ранга Шевченко), эскадренные миноносцы «Беспощадный» (капитан 2-го ранга Пархоменко) и «Способный» (капитан 3-го ранга Горшенин), а также авиация флота. Общее руководство действиями эскадры осуществлял командир первого дивизиона эсминцев капитан второго ранга Негода. Обстрел портов Ялта и Феодосия планировалось осуществить на рассвете 6 октября, корректировать стрельбу должны были специально выделенные самолеты. Морское командование имело донесение разведки о том, что на аэродромах Крыма базируется около 40 самолетов противника, поэтому для прикрытия кораблей на отходе выделялось всего шесть истребителей для организации двух барражирующих смен по три самолета. Ближе к побережью Кавказа истребительное прикрытие предполагалось усилить двенадцатью ЛаГГ-3 и Як-1. 

Однако, как оказалось, советская разведка сработала плохо, предоставленные командованию Черноморского флота данные были ошибочными. На самом деле, к началу октября 1943 года германских самолетов в Крыму было в два раза больше. Разведчики не заметили и переброску из-под Брянска на аэродром Каранкут (Крым) третьей группы эскадры пикирующих бомбардировщиков Ju-87, состоявшей из трех эскадрилий. Их экипажи были укомплектованы высококлассными пилотами, имевшими большой опыт борьбы с ВМС Великобритании на Средиземном море. Советское командование отнеслось к обеспечению секретности подготовки операции безалаберно. Как указывает Шигин в своей книге «Черный день Черноморского флота», лидер эсминцев «Харьков», а также «Беспощадный» и «Способный», готовясь к набегу, несколько суток простояли у причалов Туапсе. Около них стоял танкер, днем с причалов на корабли открыто грузились припасы. То есть, как показали выводы Государственной комиссии, расследовавшей эти события, были грубо нарушены самые элементарные требования по обеспечению скрытности в процессе подготовки к предстоящей операции.

Все это было замечено противником с воздуха, после чего не сложно было сделать вывод о том, что корабли активно готовятся к боевому походу. Данные воздушной разведки подтвердились, когда поздним вечером 5 октября немецкая радиопеленгаторная станция в Евпатории доложила, что, по крайней мере, один из этих эсминцев вышел из Туапсе. Германский командующий вице-адмирал Густав Кизерицки, с февраля по ноябрь 1943 года занимавший пост «Адмирала Черного моря», сделал соответствующие выводы, приведя вверенные ему войска в полную боевую готовность. В ночь с 5 на 6 октября в портах Ялты и Феодосии была объявлена боевая тревога, в море вышли торпедные катера, воздушное пространство круглосуточно патрулировалось авиацией. Немцы стали ждать появления советских кораблей.

5 октября в 20:30 эскадра под командованием Негоды вышла из Туапсе. Около часа ночи лидер – «Харьков» – повернул к Ялте, а эсминцы продолжили переход к Феодосии. После 02:00 ночи корабли были обнаружены германской летающей лодкой BV-138. Пилоты сообщили об этом командиру вышедшей в море в район Феодосии группе немецких торпедных катеров корветтен-капитану Симсу.

Командующий отрядом Негода не сообщил в штаб о выявлении своих судов германским самолетом, ссылаясь на режим радиомолчания, и решил продолжить выполнение боевой задачи. Впрочем, начальник штаба эскадры Романов уже знал об обнаружении кораблей – о вражеском самолете-разведчике ему доложил командир «Харькова». Немецкие летчики продолжали следить за советской эскадрой, постоянно сообщая своему командованию о ее скорости, курсе и местоположении.

В 05:04 утра эсминцы повернули к Феодосии, в это же время германский разведчик сбросил несколько осветительных бомб по курсу эсминцев, указывая место атаки своим торпедным катерам. Поняв, что операция не является секретом для немцев, Негода доложил об этом на командный пункт в Геленджик и продолжил выдвижение к Феодосии в исходную точку для ведения артиллерийского огня. В половине шестого утра три германских торпедных катера вышли в атаку на советские корабли, выпустив по ним четыре торпеды. Моряки-черноморцы были начеку и встретили неприятеля огнем. Один из катеров получил прямое попадание 45-миллиметровым снарядом в машинное отделение и вышел из боя.

Осознав, что неожиданная атака не удалась, немцы выставили дымовую завесу и стали быстро уходить. Советские эсминцы попытались их преследовать, но вскоре попали под прицельный огонь вражеских береговых батарей, которые по плану операции к этому времени должны были быть подавленными авиацией Черноморского флота. Получив отпор, Негода решил отказаться от обстрела Феодосии и приказал повернуть в точку встречи с «Харьковом», который в это время выдвинулся к Ялте.

В 05:50 германская радиолокационная станция на мысе Айтодор засекла эсминец. Убедившись, что обнаруженная цель не является своим кораблем, немецкое командование приказало береговым батареям открыть по ней огонь. Практически в это же время «Харьков» приступил к обстрелу порта Ялта. Приданный ему для корректировки артиллерийского огня самолет Ил-4, экипажем которого командовал старший лейтенант Киценко, со своей задачей не справился из-за поломки передатчика. Огонь пришлось вести без корректировки. За 16 минут корабль выпустил около ста 130-миллиметровых осколочно-фугасных снарядов. На огонь лидера ответили три 76-миллиметровых, а затем шесть 152-миллиметровых орудий береговых батарей, заставив «Харьков» уйти. Следуя вдоль берега, лидер выполнил 32 залпа по Алуште. (В журнале боевых действий немецкого «Адмирала Черного моря» записано, что артиллерийский обстрел Ялты лидером «Харьков» никаких потерь немцам не нанес).

В 07:15 «Харьков» вышел в точку рандеву и присоединился к эсминцам. Эскадра двинулась на юго-восток, в сторону Кавказа. Неожиданно советские корабли были атакованы подкравшейся на небольшой высоте германской летающей лодкой «Блом унд Фосс» BV-138, принадлежавшей 1-й эскадрилье 125-й морской разведывательной группы (в советских документах ошибочно обозначенной как «Гамбург 140»). Вовремя заметив немцев, летчик патрульного звена «Киттихауков», осуществлявшего воздушное прикрытие советских кораблей, лейтенант Карпов, атаковал неприятеля и с первого захода сбил вражеский самолет. Летающая лодка рухнула в воду в прямой видимости кораблей, двое немцев успели выпрыгнуть с парашютами. Командир дивизиона приказал командиру «Способного» поднять их на борт. Вся операция по «вылавливанию» пилотов продолжалась около 20 минут. Вскоре немцы расквитались за уничтоженную летающую лодку: в девятом часу утра, в тот момент, когда наши корабли только начали занимать свои позиции в походном ордере, над ними появились немецкие самолеты. Прикрывавшая с воздуха советские эсминцы пара Р-40 «Киттихаук» отважно вступила в бой, сбила один мессершмит и один юнкерс, но сорвать атаку не смогла. «Харьков» получил сразу три 250-килограммовые бомбы. Одна из них, пробив все палубы, второе дно и днище, взорвалась под килем лидера. Две другие попали в котельные отделения... «Харьков» потерял ход, получил крен на правый борт и дифферент на нос. Взрывом сорвало и выбросило за борт один 37-миллиметровый зенитный автомат, были серьезно повреждены еще два зенитных пулемета.

Причина такой результативной атаки очевидна: верхняя вахта была занята наблюдением за поднятием из воды немецких пилотов и ослабила контроль за воздухом. Как сообщают некоторые источники, получив донесение о повреждении «Харькова», командующий Черноморским флотом вице-адмирал Владимирский отдал приказ эвакуировать с него экипаж, а корабль затопить. Это было разумное решение: идя полным ходом, эсминцы могли быстро приблизиться к своему побережью. К тому же оставленный лидер сыграл бы роль приманки для юнкерсов, а советские корабли тем временем могли спастись. Однако шифровка до Негоды не дошла, и он принял решение, ставшее роковым: флагман приказал командиру «Способного» взять искалеченный «Харьков» на буксир.

Отряд двинулся в сторону базы со скоростью всего 6 узлов, таким образом германские пикировщики получили необходимое время для дозаправки и подвески новых бомб. Около 11 часов дня для воздушного прикрытия прибыла очередная группа советских самолетов, почему-то составленная из бомбардировщиков А-20 «Бостон» в количестве девяти единиц, хотя для этой цели планировалось выделить одномоторные истребители – двенадцать Лагг-3 и Як-1.

В 11:50 четырнадцать бомбардировщиков Ju-87 из второй атакующей группы успешно отбомбились по кораблям, не получив никакого отпора с воздуха. Два Ju-87 атаковали «Харьков» и «Способный», а остальные принялись пикировать на «Беспощадный», который, несмотря на маневрирование и сильный огонь зенитной артиллерии, получил одну авиабомбу в машинное отделение, а вторая разорвалась непосредственно у борта. Эсминец потерял ход, но остался на плаву с креном на левый борт.

По приказанию командира на «Беспощадном» для облегчения корабля были расстреляны все торпеды и сброшены за борт все глубинные бомбы. Лидер «Харьков» и «Способный» прямых попаданий не имели, однако из-за близких разрывов бомб на «Способном» разошлась обшивка и он принял около девяти тонн забортной воды.

Негода отдал приказ командиру «Способного» поочередно буксировать «Харьков» и «Беспощадный». Примерно в 14 часов на «Харькове» ввели в строй третий котел, и корабль смог дать ход. «Способный» взял на буксир «Беспощадного».

В критической ситуации, сложившейся на море, командование военно-воздушными силами флота повело себя довольно странно. Как рассказывает об этом вице-адмирал Платонов, командир первой авиадивизии получил информацию об обнаружении самолетами противника наших кораблей еще в 05:40 утра. Он предложил командованию не выполнять запланированного удара Пе-2 по Феодосии, а шесть Р-39 «Аэрокобра», выделенных для их прикрытия, нацелить на защиту кораблей. Вполне здравое это решение почему-то не утвердили в вышестоящем штабе, приказав авиации действовать по прежнему плану, попутно «забыв» сообщить руководству Северо-Кавказского фронта о надвигающейся катастрофе. Некоторое время направляемые на прикрытие дежурные пары истребителей советские корабли не могли обнаружить. Только в 12:21 над кораблями появилась четверка Р-40. Но второй удар германская авиация нанесла еще в 11:50.

Ненужные для «истребительного» прикрытия А-20G «Бостон» улетели в 13:14. Четверку Р-40 в 13.40 сменило звено Р-39. К этому времени над кораблями также находились четверка Як-1 и четверка Ил-2. Но в 14:40 «яки» и «илы» ушли, остались только три Р-39. И как раз через минуту появились пять Ju-87D, двенадцать Ме-109G и два Ju-88! Защитить корабли от такого количества германских самолетов наши летчики не могли просто физически. Первый удар пришелся по лишенному хода «Беспощадному». Командир эскадрильи обер-лейтенант Пельц снова подтвердил свой высокий класс: сброшенная им бомба попала точно в цель, обреченный корабль разломился пополам и в течение нескольких минут затонул, унеся с собой на дно практически весь экипаж. Эсминец «Способный» избежал попаданий, однако от близко разорвавшейся бомбы были выведены из строя некоторые механизмы и корабль на время потерял ход. «Харьков» получил два прямых попадания в полубак, которые разрушили единственный исправный котел, и корабль превратился в неподвижную мишень. Судно начало медленно погружаться с дифферентом на нос, и в 15:37, до последнего ведя огонь по самолетам из кормового 130-миллиметрового орудия и одного зенитного автомата, лидер скрылся под водой.

Воспользовавшись тем, что немцы улетели на свой аэродром, «Способный» подошел к месту гибели «Харькова» и стал подбирать из воды выживших моряков. На это ушло более двух часов. В 18:10 начался третий налет германской авиации. Над эсминцем находились пара Р-39 и пара Пе-2. Разумеется, четыре самолета, из которых два бомбардировщика, непонятно для чего присланных, оказать достойного сопротивления германской армаде не могли. Около 25 Ju-87D атаковали эсминец с разных направлений. Почти одновременно в «Способный» попало три 250-килограммовые и несколько мелких бомб. Корабль почти сразу погрузился носом в воду до полубака. Попытки остановить поступление воды внутрь корпуса ни к чему не привели, и в 18:35 «Способный» затонул. Трагедия 6 октября 1943 года завершилась.

Торпедные, сторожевые катера, гидросамолеты подобрали из воды 123 человека. Погибли 780 моряков, в том числе командир «Харькова» Шевченко.

11 октября 1943 года Ставка Верховного главнокомандования передала в адрес командующего Северо-Кавказским фронтом и народного комиссара ВМФ указание, констатировав, что операция Черноморского флота 6 октября закончилась провалом, ненужной гибелью людей и потерей трех крупных боевых кораблей. Особо указывалось на неверные решения штаба флота и авиации, приведших к неудаче.

Действия штаба флота и ВВС не выдерживают никакой критики. Маршал Василевский в своей книге «Дело всей жизни» утверждает, что руководство Черноморским флотом о проведении операции даже не поставило в известность свое непосредственное начальство – штаб Северо-Кавказского фронта. Были и другие причины трагедии. Силы авиации, выделенные для прикрытия кораблей, были мизерны. Можно было если не избежать катастрофы, то значительно снизить потери, если бы командование ВМФ оперативно усилило истребительное прикрытие, ведь на аэродромах ВВС флота находилось 50 исправных машин. Они могли надежно прикрывать терпящие бедствие суда в течение 6–8 часов, а если для обеспечения была бы привлечена и фронтовая авиация, то к кораблям вряд ли прорвался бы хоть один германский самолет.

По данным ВВС Черноморского флота, в день описываемых событий немцы потеряли летающую лодку BV-138, разведчик Ju-88, семь пикировщиков JU-87D и два истребителя Ме-109G.

«Стрелочников» вышестоящее командование определять не стало, ведь шел уже 1943 год. Поэтому дело ограничилось несколькими директивами и направлением компетентной комиссии с целью выяснения причин такого серьезного поражения. Командир первого дивизиона эсминцев капитан второго ранга Негода, которого некоторые высшие командиры считали виновным в гибели трех боевых кораблей, был вызван к Верховному главнокомандующему. После беседы со Сталиным с него были сняты все обвинения, затем Негода был переведен на другой флот и закончил войну в чине контр-адмирала.

Уничтожение вражеской авиацией в течение одного дня лидера «Харьков», эскадренных миноносцев «Способный» и «Беспощадный» произвело настолько шокирующее впечатление на высшее руководство Военно-Морского флота и Вооруженных сил, что оно фактически запретило активное использование крупных надводных кораблей на всех театрах.

Еще почти год, до 9 сентября 1944-го, на Черном море велись боевые действия, однако линкор, крейсера и эсминцы с того злополучного дня отстаивались в базах на Кавказском побережье и не сделали ни единого выстрела по противнику.