ВОЙНА
«СМ-Украина»
Жизнь во имя Победы
Анна Василенко
журналист
Киев
11707
Жизнь во имя Победы
Кадр из фильма «А зори здесь тихие…»

В фильме Станислава Ростоцкого 1972 года «А зори здесь тихие…» по одноименной повести Бориса Васильева нет широкомасштабных сцен с огромным количеством войск и техники. Но пронзительная история подвига и гибели пяти девушек-зенитчиц, отдавших свои жизни во имя Победы, никого не может оставить равнодушным.

ОТ ПОВЕСТИ К ФИЛЬМУ

В 1969 году в журнале «Юность» была опубликована повесть писателя-фронтовика Бориса Васильева «А зори здесь тихие…». За журналом моментально выстроились очереди в библиотеках: ведь о женщинах на войне так еще никто не писал.

Знаменитый режиссер Юрий Любимов поставил инсценировку произведения в Театре на Таганке.

А кинорежиссер-фронтовик Станислав Ростоцкий решил снимать художественный фильм. Такое решение было вызвано не только великолепным драматургическим материалом, но и личными обстоятельствами: на фронте медсестра вынесла на себе Ростоцкого с поля боя.

«Картину «А зори здесь тихие...» я снимал как личный фильм, потому что я воевал и потому что меня вытащила из боя женщина, — рассказывал Станислав Иосифович. — На своих руках. На фронте ее звали Аня Чегунова, потом она стала носить фамилию мужа — Бекетова. Я очень ей благодарен — она прошла всю войны — до Берлина, вышла замуж, у нее двое прекрасных детей, но она не смогла посмотреть мой фильм... К тому времени она ослепла, ее сгубила война — рак мозга... Я привез ее на студию и рассказывал все, что происходило на экране.

Этот фильм — благодарность ей и всем женщинам, которые пошли на войну. Я отношусь к женщине на войне как к героине. В Великую Отечественную у нас было 300 тыс. доброволок по 17-18 лет. Многих я очень хорошо знал лично, кое-кому обязан жизнью. Считаю, что подвиг женщин на войне гораздо больше, чем подвиг мужчин. Мужчине полагается воевать.

Когда фильм вышел на экраны, многие не обратили внимание на его главную идею. А она заключается в центральной фразе картины: «На таком-то фронте ничего существенного не произошло...» Мы не раз ее слышали по радио. Она звучит и в моей картине, но звучит для того, чтобы сказать: «Да, конечно, ничего существенного не произошло, но пять прекрасных людей погибли».

РАБОТА НАД ФИЛЬМОМ

Натурные съемки фильма «А зори здесь тихие…» прошли в деревне Сяргилахта в Пряжинском районе Карелии, в районе Рускеальских водопадов и в павильонах «Мосфильма» в 1972 году.

Одной из самых сложных стала съемка сцены в бане: молоденькие актрисы категорически отказывались раздеваться перед камерой и коллективно рыдали.

«Мы очень сомневались в этой сцене и изо всех сил пытались отказаться: берите дублерш, снимайте их в банном пару, а мы не будем голыми сниматься! — рассказывает Ольга Остроумова, сыгравшая Женю Комелькову. — Тогда Ростоцкий нас собрал для разговора. У него был один аргумент: «Мне нужно показать, что убивают не просто людей, а женщин, красивых и молодых, которые рожать должны, продолжать род». …Споров больше не было. За идею мы пошли».

«Ростоцкий объяснял, что каждый мужчина должен был зарыдать, увидев, какая красота погибла, — добавляет Ирина Шевчук (Рита Осянина). — Причем нас снимали очень корректно, не было какой-то ужасной и грубой «обнаженки». И мы были актрисами, а не капризными барышнями, которые только хотели, чтоб их узнавали на улице. Кстати, во время съемок сцен в бане был очень смешной момент. Предбанник и саму баню снимали в Карелии, а сцены внутри бани — в павильоне в Москве. На площадке остались исключительно режиссер, оператор и актрисы — больше никого. И вдруг на одном из дублей откуда-то сверху мы услышали… кашель. Поднимаем головы — на хлипкой конструкции, там, где были оставлены открытые места для осветительных приборов, лежит какой-то дядька и разглядывает нас. От неожиданности мы заорали».

Цензура того времени требовала убрать «банную» сцену, и Ростоцкому с большим трудом удалось ее отстоять. А вот сцену, в которой зенитчицы загорали голышом, все же пришлось вырезать из картины.

Фильм стал лауреатом нескольких международных кинофестивалей, а Голливудской академией киноискусства признан одним из пяти лучших в мире за 1973-й год.

На каждый юбилей картины власти Карелии приглашают всю съемочную группу с творческими встречами, которые проходят при переполненных залах.

«СТАРШИНА» РОСТОЦКИЙ

Фронтовик Станислав Ростоцкий считал необходимым любой ценой добиться полной реалистичности на съемочной площадке. Еще до начала процесса он привез молоденьких актрис в глухую карельскую деревню Сяргилахта, выдал обмундирование и заставил вживаться в роли: маршировать, учиться обращаться с оружием, ползать по-пластунски. Если в сценарии написано, что Соня Гурвич натерла себе ноги, значит, так должно было быть и на съемочной площадке.

«Я долго просила дать мне сапоги моего размера, — вспоминает Ирина Долганова, — но Станислав Львович категорически отказал. В итоге я еле ходила из-за жутких мозолей».

Сцена перехода через болото в фильме занимает всего несколько минут, однако для того, чтобы ее снять, приходилось сутками напролет барахтаться в топи. Сам Ростоцкий честно делил все тяготы с актрисами. Каждое утро он, поскрипывая протезом (на фронте режиссер потерял ногу), первым влезал в грязную жижу с присказкой: «Баба сеяла горох — ох!».

Труды киногруппы не пропали: только за первый год проката фильм «А зори здесь тихие…» посмотрели 66 миллионов зрителей, из них многие — по несколько раз.

«Я БУДУ ИГРАТЬ РОЛЬ ЖЕНЬКИ»

В интервью журналу «Советский экран» в декабре 1974 года Станислав Ростоцкий так рассказывал об исполнительнице роли Жени Комельковой: «Если говорить честно, когда мы начинали работу над фильмом «А зори здесь тихие...», то никому из нас: ни мне, ни оператору Шуйскому, ни главному нашему специалисту по актерам второму режиссеру Курдюмовой — не приходило в голову назвать в числе кандидатов на роль Женьки Комельковой Олю Остроумову. Я пытаюсь сейчас разобраться в причинах этой нашей недальновидности. Ведь мы все уже хорошо знали Олю по фильму «Доживем до понедельника», где она сыграла роль школьницы Риты Черкасовой, которую так нежно и преданно любил Генка Шестопал, мучаясь оттого, что она предпочитает ему красавца Костю.

Оля училась тогда на втором курсе актерского факультета ГИТИСа, где, к слову сказать, с ней вместе учился и «Костя», теперь известный актер Игорь Старыгин («Обвиняются в убийстве», «Адъютант Его Превосходительства», «Города и годы»), также дебютировавший в фильме «Доживем до понедельника», и будущий исполнитель роли старшины Бескова в фильме «А зори здесь тихие...» Андрей Мартынов.

Тогда мы в первую очередь исходили из внешних данных, обеспокоенные тем, как студентка будет выглядеть рядом с настоящими девятиклассниками, снимавшимися в нашем фильме. Но уже на первых репетициях наши беспокойства улетучились, потому что мы убедились не только во внешнем соответствии, но и почувствовали чистоту, искренность и глубину будущей актрисы. Не секрет, что кинематограф порой бывает жесток к своим любимцам, превращая их в любимцев временных. Это происходит тогда, когда в первой роли, в особенности, если это хорошая роль, используют только природные человеческие качества исполнителя, вычерпывают до конца его человеческую сущность, эксплуатируют соответствие характера — характеру образа. А дальше, при отсутствии у дебютанта зрелого мастерства, или в лучшем случае начинаются повторения, или человек теряет себя, а кинематограф — актера. Я счастлив, что этого не произошло с Остроумовой.

И все же, когда мы искали актрису на роль Женьки Комельковой, так прекрасно выписанную Борисом Васильевым, — роль, которую к моменту постановки фильма уже сыграло множество актрис в театральных спектаклях; роль, о которой благодаря скудости нашей сценарной литературы можно только мечтать, — мы не связывали ее с Олей и занимались бесконечными поисками, никак не решаясь остановиться на определенной кандидатке.

И тут нам помогла сама Оля. Однажды она пришла к нам в группу вместе с Андреем Мартыновым. Они вместе со Старыгиным были к этому времени уже артистами Театра юного зрителя, и Оля пришла как бы только для того, чтобы «поболеть» за Мартынова, который пробовался на роль Васкова и судьба которого тоже не была еще решена. Мы поговорили о том, о сем, и вдруг в конце беседы Оля сказала: «Вы пробуйте, пробуйте, Станислав Иосифович, а играть Женьку буду я». Я знаю, чего стоила ей эта фраза».

И дальше Ростоцкий рассказывал о съемках только одной сцены: «Мы снимали эпизод гибели Женьки. Он был несколько сомнителен и, я бы сказал, эффектен. В подлинных обстоятельствах съемки он к тому же был крайне сложен физически. Скалы, на которые падала Женька, обдирали не только гимнастерку, но и тело. Мне не хочется даже рассказывать о задачах, которые я ставил актрисе, и дело не только в том, что они противоречили «системе», они просто взаимоисключали друг друга. Я просил, например, сыграть одновременно смелость и страх, беззащитность и силу, уличную девчонку и героиню. Оля только кивала головой.

Мы не репетировали, мы сразу начали снимать. Сняли сцену семь раз, и все дубли были разными, даже по текстам. Но уже в первый раз, когда я сказал: «Стоп!» — я увидел в глазах у многих, в том числе и у старых кинематографических волков, таких, как, например, художник по костюмам Эльза Рапопорт, слезы.

Оля, на мой взгляд, сделала невозможное. Она сделала условную сцену правдой. И так было семь раз. Такое возможно только при полной самоотдаче и полном самозабвении. И я уже заранее мучился тем, что не смогу отобрать нужный дубль, так как все они прекрасны.

Но мне не пришлось отбирать дубли. Весь материал из-за дефекта пленки оказался браком. Мы узнали об этом, когда Ольги уже не было в экспедиции. Надо было начинать все сначала, при полной моей убежденности, что это повторить невозможно. На месте актрисы... Мне даже не хотелось думать о том, что бы я сделал на месте актрисы. И вот, как опять же часто бывает в кинематографе, у нас в распоряжении один день. Утром Ольга прилетит из Москвы, вечером у нее спектакль. Что может получиться в этих условиях? Оля прилетела, она не сказала ни одного слова осуждения. Она просто оделась и вошла в кадр. И не дадут мне соврать мои товарищи, она снова повторила все, и снова с той же силой и с теми же душевными затратами. Я пишу об этом не для того, чтобы убедить всех, что эта сцена безупречна. Я пишу для того, чтобы дать представление о тяжелейшем труде наших актеров, — разве одна Остроумова бывала в таких положениях? Я пишу об этом для того, чтобы еще раз утвердить свою мысль о том, что Ольга Остроумова настоящая актриса».

И еще слова Ростоцкого: «Я никогда не забуду, как на встрече с убеленными сединами и молодыми генералами, и офицерами штаба Варшавского Договора Оля сказала: «Вот я смотрю на вас, на ваши мундиры и ордена, а думаю о простых девчонках, которых нет с нами, и это как-то ужасно несправедливо. Сделайте так, чтобы это никогда не повторилось», — и заплакала, а в зале повисла долгая тишина.

Я никогда не забуду, как женщины, прошедшие войну, подходили к ней на встречах и говорили ей слова благодарности, значит, они приняли ее Женьку в свои ряды.

Я сам благодарен ей за то, что ее участие в картинах «Доживем до понедельника» и «А зори здесь тихие...» помогло этим фильмам найти дорогу к сердцам зрителей».

Сегодня народная артистка РСФСР Ольга Остроумова успешно продолжает театральную и кинокарьеру, оставаясь одной из любимейших актрис современности.


Читать далее   >


Дата публикации: 12 июля 2020

Постоянный адрес публикации: https://xfile.ru/~1hPWp


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
12119930
Александр Егоров
1564754
Татьяна Алексеева
965543
Татьяна Минасян
480373
Яна Титова
279479
Светлана Белоусова
231760
Татьяна Алексеева
224865
Сергей Леонов
222834
Наталья Матвеева
209124
Валерий Колодяжный
207351
Борис Ходоровский
199321
Павел Ганипровский
178131
Наталья Дементьева
129292
Павел Виноградов
125469
Сергей Леонов
114170
Редакция
101759
Виктор Фишман
97690
Сергей Петров
94377
Станислав Бернев
89733