В фильме Станислава Ростоцкого 1972 года «А зори здесь тихие…» по одноименной повести Бориса Васильева нет широкомасштабных сцен с огромным количеством войск и техники. Но пронзительная история подвига и гибели пяти девушек-зенитчиц, отдавших свои жизни во имя Победы, никого не может оставить равнодушным.

ОТ ПОВЕСТИ К ФИЛЬМУ

В 1969 году в журнале «Юность» была опубликована повесть писателя-фронтовика Бориса Васильева «А зори здесь тихие…». За журналом моментально выстроились очереди в библиотеках: ведь о женщинах на войне так еще никто не писал.

Знаменитый режиссер Юрий Любимов поставил инсценировку произведения в Театре на Таганке.

А кинорежиссер-фронтовик Станислав Ростоцкий решил снимать художественный фильм. Такое решение было вызвано не только великолепным драматургическим материалом, но и личными обстоятельствами: на фронте медсестра вынесла на себе Ростоцкого с поля боя.

«Картину «А зори здесь тихие...» я снимал как личный фильм, потому что я воевал и потому что меня вытащила из боя женщина, — рассказывал Станислав Иосифович. — На своих руках. На фронте ее звали Аня Чегунова, потом она стала носить фамилию мужа — Бекетова. Я очень ей благодарен — она прошла всю войны — до Берлина, вышла замуж, у нее двое прекрасных детей, но она не смогла посмотреть мой фильм... К тому времени она ослепла, ее сгубила война — рак мозга... Я привез ее на студию и рассказывал все, что происходило на экране.

Этот фильм — благодарность ей и всем женщинам, которые пошли на войну. Я отношусь к женщине на войне как к героине. В Великую Отечественную у нас было 300 тыс. доброволок по 17-18 лет. Многих я очень хорошо знал лично, кое-кому обязан жизнью. Считаю, что подвиг женщин на войне гораздо больше, чем подвиг мужчин. Мужчине полагается воевать.

Когда фильм вышел на экраны, многие не обратили внимание на его главную идею. А она заключается в центральной фразе картины: «На таком-то фронте ничего существенного не произошло...» Мы не раз ее слышали по радио. Она звучит и в моей картине, но звучит для того, чтобы сказать: «Да, конечно, ничего существенного не произошло, но пять прекрасных людей погибли».

РАБОТА НАД ФИЛЬМОМ

Натурные съемки фильма «А зори здесь тихие…» прошли в деревне Сяргилахта в Пряжинском районе Карелии, в районе Рускеальских водопадов и в павильонах «Мосфильма» в 1972 году.

Одной из самых сложных стала съемка сцены в бане: молоденькие актрисы категорически отказывались раздеваться перед камерой и коллективно рыдали.

«Мы очень сомневались в этой сцене и изо всех сил пытались отказаться: берите дублерш, снимайте их в банном пару, а мы не будем голыми сниматься! — рассказывает Ольга Остроумова, сыгравшая Женю Комелькову. — Тогда Ростоцкий нас собрал для разговора. У него был один аргумент: «Мне нужно показать, что убивают не просто людей, а женщин, красивых и молодых, которые рожать должны, продолжать род». …Споров больше не было. За идею мы пошли».

«Ростоцкий объяснял, что каждый мужчина должен был зарыдать, увидев, какая красота погибла, — добавляет Ирина Шевчук (Рита Осянина). — Причем нас снимали очень корректно, не было какой-то ужасной и грубой «обнаженки». И мы были актрисами, а не капризными барышнями, которые только хотели, чтоб их узнавали на улице. Кстати, во время съемок сцен в бане был очень смешной момент. Предбанник и саму баню снимали в Карелии, а сцены внутри бани — в павильоне в Москве. На площадке остались исключительно режиссер, оператор и актрисы — больше никого. И вдруг на одном из дублей откуда-то сверху мы услышали… кашель. Поднимаем головы — на хлипкой конструкции, там, где были оставлены открытые места для осветительных приборов, лежит какой-то дядька и разглядывает нас. От неожиданности мы заорали».

Цензура того времени требовала убрать «банную» сцену, и Ростоцкому с большим трудом удалось ее отстоять. А вот сцену, в которой зенитчицы загорали голышом, все же пришлось вырезать из картины.

Фильм стал лауреатом нескольких международных кинофестивалей, а Голливудской академией киноискусства признан одним из пяти лучших в мире за 1973-й год.

На каждый юбилей картины власти Карелии приглашают всю съемочную группу с творческими встречами, которые проходят при переполненных залах.

«СТАРШИНА» РОСТОЦКИЙ

Фронтовик Станислав Ростоцкий считал необходимым любой ценой добиться полной реалистичности на съемочной площадке. Еще до начала процесса он привез молоденьких актрис в глухую карельскую деревню Сяргилахта, выдал обмундирование и заставил вживаться в роли: маршировать, учиться обращаться с оружием, ползать по-пластунски. Если в сценарии написано, что Соня Гурвич натерла себе ноги, значит, так должно было быть и на съемочной площадке.

«Я долго просила дать мне сапоги моего размера, — вспоминает Ирина Долганова, — но Станислав Львович категорически отказал. В итоге я еле ходила из-за жутких мозолей».

Сцена перехода через болото в фильме занимает всего несколько минут, однако для того, чтобы ее снять, приходилось сутками напролет барахтаться в топи. Сам Ростоцкий честно делил все тяготы с актрисами. Каждое утро он, поскрипывая протезом (на фронте режиссер потерял ногу), первым влезал в грязную жижу с присказкой: «Баба сеяла горох — ох!».

Труды киногруппы не пропали: только за первый год проката фильм «А зори здесь тихие…» посмотрели 66 миллионов зрителей, из них многие — по несколько раз.

«Я БУДУ ИГРАТЬ РОЛЬ ЖЕНЬКИ»

В интервью журналу «Советский экран» в декабре 1974 года Станислав Ростоцкий так рассказывал об исполнительнице роли Жени Комельковой: «Если говорить честно, когда мы начинали работу над фильмом «А зори здесь тихие...», то никому из нас: ни мне, ни оператору Шуйскому, ни главному нашему специалисту по актерам второму режиссеру Курдюмовой — не приходило в голову назвать в числе кандидатов на роль Женьки Комельковой Олю Остроумову. Я пытаюсь сейчас разобраться в причинах этой нашей недальновидности. Ведь мы все уже хорошо знали Олю по фильму «Доживем до понедельника», где она сыграла роль школьницы Риты Черкасовой, которую так нежно и преданно любил Генка Шестопал, мучаясь оттого, что она предпочитает ему красавца Костю.

Оля училась тогда на втором курсе актерского факультета ГИТИСа, где, к слову сказать, с ней вместе учился и «Костя», теперь известный актер Игорь Старыгин («Обвиняются в убийстве», «Адъютант Его Превосходительства», «Города и годы»), также дебютировавший в фильме «Доживем до понедельника», и будущий исполнитель роли старшины Бескова в фильме «А зори здесь тихие...» Андрей Мартынов.

Тогда мы в первую очередь исходили из внешних данных, обеспокоенные тем, как студентка будет выглядеть рядом с настоящими девятиклассниками, снимавшимися в нашем фильме. Но уже на первых репетициях наши беспокойства улетучились, потому что мы убедились не только во внешнем соответствии, но и почувствовали чистоту, искренность и глубину будущей актрисы. Не секрет, что кинематограф порой бывает жесток к своим любимцам, превращая их в любимцев временных. Это происходит тогда, когда в первой роли, в особенности, если это хорошая роль, используют только природные человеческие качества исполнителя, вычерпывают до конца его человеческую сущность, эксплуатируют соответствие характера — характеру образа. А дальше, при отсутствии у дебютанта зрелого мастерства, или в лучшем случае начинаются повторения, или человек теряет себя, а кинематограф — актера. Я счастлив, что этого не произошло с Остроумовой.

И все же, когда мы искали актрису на роль Женьки Комельковой, так прекрасно выписанную Борисом Васильевым, — роль, которую к моменту постановки фильма уже сыграло множество актрис в театральных спектаклях; роль, о которой благодаря скудости нашей сценарной литературы можно только мечтать, — мы не связывали ее с Олей и занимались бесконечными поисками, никак не решаясь остановиться на определенной кандидатке.

И тут нам помогла сама Оля. Однажды она пришла к нам в группу вместе с Андреем Мартыновым. Они вместе со Старыгиным были к этому времени уже артистами Театра юного зрителя, и Оля пришла как бы только для того, чтобы «поболеть» за Мартынова, который пробовался на роль Васкова и судьба которого тоже не была еще решена. Мы поговорили о том, о сем, и вдруг в конце беседы Оля сказала: «Вы пробуйте, пробуйте, Станислав Иосифович, а играть Женьку буду я». Я знаю, чего стоила ей эта фраза».

И дальше Ростоцкий рассказывал о съемках только одной сцены: «Мы снимали эпизод гибели Женьки. Он был несколько сомнителен и, я бы сказал, эффектен. В подлинных обстоятельствах съемки он к тому же был крайне сложен физически. Скалы, на которые падала Женька, обдирали не только гимнастерку, но и тело. Мне не хочется даже рассказывать о задачах, которые я ставил актрисе, и дело не только в том, что они противоречили «системе», они просто взаимоисключали друг друга. Я просил, например, сыграть одновременно смелость и страх, беззащитность и силу, уличную девчонку и героиню. Оля только кивала головой.

Мы не репетировали, мы сразу начали снимать. Сняли сцену семь раз, и все дубли были разными, даже по текстам. Но уже в первый раз, когда я сказал: «Стоп!» — я увидел в глазах у многих, в том числе и у старых кинематографических волков, таких, как, например, художник по костюмам Эльза Рапопорт, слезы.

Оля, на мой взгляд, сделала невозможное. Она сделала условную сцену правдой. И так было семь раз. Такое возможно только при полной самоотдаче и полном самозабвении. И я уже заранее мучился тем, что не смогу отобрать нужный дубль, так как все они прекрасны.

Но мне не пришлось отбирать дубли. Весь материал из-за дефекта пленки оказался браком. Мы узнали об этом, когда Ольги уже не было в экспедиции. Надо было начинать все сначала, при полной моей убежденности, что это повторить невозможно. На месте актрисы... Мне даже не хотелось думать о том, что бы я сделал на месте актрисы. И вот, как опять же часто бывает в кинематографе, у нас в распоряжении один день. Утром Ольга прилетит из Москвы, вечером у нее спектакль. Что может получиться в этих условиях? Оля прилетела, она не сказала ни одного слова осуждения. Она просто оделась и вошла в кадр. И не дадут мне соврать мои товарищи, она снова повторила все, и снова с той же силой и с теми же душевными затратами. Я пишу об этом не для того, чтобы убедить всех, что эта сцена безупречна. Я пишу для того, чтобы дать представление о тяжелейшем труде наших актеров, — разве одна Остроумова бывала в таких положениях? Я пишу об этом для того, чтобы еще раз утвердить свою мысль о том, что Ольга Остроумова настоящая актриса».

И еще слова Ростоцкого: «Я никогда не забуду, как на встрече с убеленными сединами и молодыми генералами, и офицерами штаба Варшавского Договора Оля сказала: «Вот я смотрю на вас, на ваши мундиры и ордена, а думаю о простых девчонках, которых нет с нами, и это как-то ужасно несправедливо. Сделайте так, чтобы это никогда не повторилось», — и заплакала, а в зале повисла долгая тишина.

Я никогда не забуду, как женщины, прошедшие войну, подходили к ней на встречах и говорили ей слова благодарности, значит, они приняли ее Женьку в свои ряды.

Я сам благодарен ей за то, что ее участие в картинах «Доживем до понедельника» и «А зори здесь тихие...» помогло этим фильмам найти дорогу к сердцам зрителей».

Сегодня народная артистка РСФСР Ольга Остроумова успешно продолжает театральную и кинокарьеру, оставаясь одной из любимейших актрис современности.

Дата публикации: 12 июля 2020