КРАСНЫЕ И БЕЛЫЕ
Нестор Махно. Часть третья. Поражение
Петр Аршинов
писатель, анархист
34855
Приход Белой армии на Украину мало чем отличался от прихода Красной. Почти все села махновского района, занятые деникинцами, подверглись разгрому и опустошению. Крестьян грабили, пороли, насиловали и убивали. Офицерство мстило им за сотрудничество с красными. В первый же день по занятии деникинцами Гуляй-Поля было расстреляно множество крестьян, дома разграблены. Сотни бричек и телег с отнятым добром казаки Шкуро отправили на Дон и Кубань. Почти все еврейские женщины села были изнасилованы. Махно, уйдя с поста командующего повстанческой армией, удалился с небольшим кавалерийским отрядом в сторону города Александровска. После бегства красных частей с Украины к нему, как к народному командиру, потянулась огромная масса беженцев. В Александровск из разных сел двинулись тысячи крестьянских семейств со своим имуществом и скотом. Громадный обоз, растянувшийся на сотни верст. Это было поистине великое передвижение народа, обширное «царство на колесах», двигавшееся с южных территорий, занятых Белыми, на запад. Большинство из этих беженцев в итоге навсегда лишились своего крова и имущества, а многие и жизни. Это бегство принесло свои плоды и повстанческому движению. Буквально за неделю вокруг Махно сформировался новый конный отряд. В который постоянно прибывали повстанцы из частей Красной армии. Прибывали порой целыми подразделениями. Деникин бросил под Александровск особый конный корпус, состоявший из двенадцати кавалерийских полков. И силы пока еще были не равны. Под давлением превосходящих сил противника Махно был вынужден отступить под Елисаветград.
К этому времени советские войска утратили самостоятельное значение на Украине. Часть их отступила в Великороссию, а оставшиеся начали колебаться, проникаясь недоверием к своему командному составу. Началась планомерная работа по разложению красных частей и привлечению их под знамена повстанцев. Однако, наряду с деникинцами и полуразложившимися красными, на Украине все еще оставались недобитые воинские подразделения атамана Григорьева. Григорьев, закрепившись несколькими отрядами в Херсонской губернии, вел с большевиками партизанскую войну. Общая численность подчиненных ему сил достигала нескольких тысяч штыков. Григорьевцы совершали налеты на небольшие красноармейские части, разоружали их, занимали местечки, разрушали железные дороги. Последняя мера практиковалась ими больше всего. Способ порчи железных дорог у Григорьева был следующий: из шпал на протяжении двух-трех рельсов вынимались все костыли; в одном месте, на стыке, рельсы разъединялись между собою; к свободному концу припрягалось несколько пар здоровых волов, которые и загибали в полукруг все рельсы, освободившиеся от шпал. Атаман Григорьев оказался довольно искусным руководителем партизанского метода войны. В районе Знаменки, Александрии и Елисаветграда господствовал скорее он, нежели большевики. Однако воевал Григорьев не по идеологическим, а сугубо по личным мотивам. Этим был обусловлен и выбор союзников. Сначала Петлюра, потом большевики, потом снова Петлюра и, наконец, Деникин. Победить его партизанские отряды было сложно. Поэтому Махно решил их… возглавить. Чтобы получить к атаману свободный доступ, Махно вступил с ним в связь с предложением объединения всех партизанских сил. 27 июля 1919 года в селе Сентове, близ Александрии, Херсонской губернии, по инициативе Махно был созван съезд повстанцев Екатеринославщины, Херсонщины и Таврии. Согласно своей программе, съезд должен был наметить задачи всему повстанчеству Украины. Съехалась масса крестьян и повстанцев, отряды Григорьева и части Махно - всего до двадцати тысяч человек. Первым выступил Григорьев. Он призывал крестьян и повстанцев отдать все силы на изгнание большевиков из страны, не пренебрегая в этом деле никакими союзниками. В том числе, вступить в союз с армией Деникина. Это не мудрено. Николай Александрович Григорьев сам в прошлом носил чин штабс-капитана царской армии, участвовал в русско-японской войне, имел боевые награды. Он искренне считал, что самая главная задача – изгнание большевистского ига. Потом народ сам решит, как ему устроиться. Потом выступил Махно. Надо сказать, он оказался несоизмеримо лучшим оратором. Его формулировки были простыми, точными и доходчивыми. Григорьев призывает к союзу со злейшими врагами, генералами, а значит он – враг трудового народа. Затем Махно публично, перед всем съездом, потребовал Григорьева к немедленному ответу за чудовищный еврейский погром в мае 1919 года в Елисаветграде. А заодно и за ряд других антисемитских действий. - Такие негодяи, как Григорьев, - кричал Махно с импровизированной трибуны, - позорят всех повстанцев Украины! Им не должно быть места в рядах честных тружеников-революционеров! При этих словах Григорьев схватился за оружие, но было поздно. Провокация была подготовленной. Семен Каретник, ближайший помощник Махно, несколькими выстрелами из «кольта» сбил атамана с ног. А подбежавший к распростертому на земле телу Махно с возгласом «Смерть атаману!» несколькими выстрелами добил раненного. Приближенные и члены штаба Григорьева бросились было на помощь, но их в считанные минуты расстреляла заранее поставленная в нужных местах охрана. Остальное оказалось делом техники. По протокольному постановлению съезда все партизанские отряды Григорьева вливались в общую армию повстанцев под командованием Махно. Батьки. Примерно в это же время части Красной армии в Крыму перебили своих командиров и пошли на соединение с повстанческой армией. Агитаторы Махно сделали свое дело. Соединение произошло в местечке Добровеличковке Херсонской губернии в начале августа 1919 года. Для большевиков этот переворот явился жестоким ударом, сведшим на нет остатки их военной силы на Украине. Район Помощней, Елисаветграда и Вознесенска (под Одессой) стали первыми опорными пунктами, где Махно остановился и стал приводить в порядок стекавшиеся к нему с разных сторон боевые части. Здесь были сформированы две пехотные бригады и два кавалерийских корпуса, отдельный артиллерийский дивизион и пулеметный полк - всего около пятнадцати тысяч бойцов. Отдельный конный отряд в двести сабель, личная охрана Батьки, не входила в это число. С этими силами Махно повел наступление на армию Деникина. Столкновения носил ожесточеннейший характер. Белая армия потеряла три бронепоезда. Махновцы захватили самый мощный – тяжелый бронепоезд «Непобедимый». Но Вооруженные силы Юга России все равно имели численное превосходство. Равно как превосходство в вооружении и боеприпасах. Из каждых трех наступлений повстанцев как минимум два имели целью захват боеприпасов. Белые дрались с исключительным упорством. Особым мужеством отличались офицерские полки и казачья конница. Махно ни раз восхищался их стойкостью и пренебрежением к смерти. Чего нельзя было сказать о коннице красных. Они никогда не ввязывалась в прямой сабельный бой, а лишь добивала раненых и убегавших. Совсем иное - казачьи и кавказские кавалерийские полки Деникина. Они всегда принимали сабельный удар и всегда шли полным карьером на неприятеля, не дожидаясь, когда огонь орудий и пулеметов дезорганизует его. Тем не менее, и эта прославленная конница потерпела не одно поражение в ожесточенных боях с повстанцами. Командиры деникинских полков в своих дневниках (попадавших в плен к махновцам вместе со своими авторами), неоднократно отмечали, что война с махновской кавалерией и артиллерией есть наиболее тяжелое и страшное дело во всем их походе. С середины августа 1919 года белые начали активно теснить повстанцев. Во второй половине августа к армейской группе деникинцев, насутпавшей на Махно с востока, присоединилась вторая - шедшая со стороны Одессы и Вознесенска. Тогда повстанческая армия бросила железнодорожный район, взорвав предварительно все бывшие у нее бронепоезда, и отступила к Умани. Умань в это время была занята петлюровцами. Петлюра воевал с белыми. Или белые воевали с Петлюрой – сейчас уже не поймешь. Но в его лице Махно был необходим если не союзник, то как минимум военный нейтралитет. В армии Махно в это время находилось более восьми тысяч раненных. Они составляли огромный обоз, прикрепленный к армии и тормозивший ее передвижение и боевые операции. Петлюровцев этот вариант вполне устраивал. Находясь в войне с Деникиным, они не желали иметь второго фронта. Таким образом, стороны достигли соглашения о строгом военном нейтралитете, не считаясь с политическим взглядами каждой из сторон. Петлюровцы, кроме того, взялись принять и разместить по больницам всех раненых. Однако данный нейтралитет не мог быть крепким. История с атаманом Григорьевым получила широкую огласку и не добавило Махно популярности в глазах потенциальных союзников. По условиям военного нейтралитета армия Махно могла занять территорию в десять квадратных верст в районе села Текуче, близ Умани. С севера и запада находились петлюровцы. С востока и юга (со стороны Голты) - деникинцы. Это условие Махно сразу показалось подозрительным. А через несколько дней были получены сведения о том, что Петлюра ведет переговоры с Деникиным об условиях окружения и разгрома Махно совместными силами. Внезапно в тылу у махновцев, с западной стороны, оказалось пять деникинских полков. Они могли попасть туда, лишь пройдя местность, занятую петлюровцами. То есть, при их прямом содействии или попустительстве. 25 сентября армия Махно оказалась в окружении. Нужно было прорываться. Махно пошел в лоб главным деникинским силам под селом Перегоновкой. Сражение шло целые сутки. Сам он, со своими конниками, обошел врага с тыла и ударил в самый критический момент. Первый офицерский полк погиб полностью. Был захвачен штаб и почти полностью вырублен запасной полк. А еще через день на рысях махновцы захватили Кичкасский мост через Днепр и заняли город Александровск. Конница влетела в сонное царство: никто в Александровске не знал о прорыве под Уманью. Власти не принимали никаких мер, пребывая в обычной тыловой спячке.За Александровском последовали Пологи, Гуляй-Поле, Бердянск, Мелитополь, Мариуполь. Буквально за неделю Махно снова занял весь юг Украины. Тыловые части Вооруженных сил Юга России были уничтожены. Махновцы захватили склады с оружием, боеприпасами и амуницией. В Волновахе захватили снаряды. И перерезали железнодорожную магистраль, главную артерию снабжения белой армии. Деникинцы наспех выслали против Махно части, стоявшие в резерве под Таганрогом, но и эти части были разбиты. Вскоре (октябрь) махновцы заняли Екатеринослав и ряд других прилегающих к нему мест. В связи с таким положением дел деникинцы сняли с северного фронта свои лучшие кавалерийские части (Мамонтова и Шкуро). Но было уже поздно. В течение октября частям Деникина вновь было нанесено несколько сильных поражений. Больше всего досталось кавказским частям, в том числе чеченским. Представителей горских народов в эти месяцы погибло до несколько тысяч человек. В конце ноября чеченцы категорически заявили, что не желают больше воевать с Махно, самовольно бросили армию Деникина и вернулись на Кавказ. Тут пришли слухи о приближении красных войск. Махновцы никаких мер не принимали на случай столкновения, ибо были убеждены, что встреча будет братской. В двадцатых числах декабря (по старому стилю) в район Екатеринослава и Александровска пришло несколько дивизий красных. Встреча между махновцами и красноармейцами действительно произошла теплая, товарищеская. Был организован общий митинг, на котором бойцы обеих армий протянули друг другу руки, заявив, что у них общие враги - капитал и контрреволюция. Такое согласие длилось с неделю. Пока несколько красноармейских частей не решили перейти в ряды повстанческой армии. Тогда это было просто – собрали митинг, вынесли резолюцию, отправили ее вместе с делегатами к командиру – и перешли. Так можно было к противнику перейти, не то, что к союзнику. Получив несколько подобных резолюций, реввоенсовет 14-й красной армии решил отправить Махно на польский фронт. Нестора Ивановича возмутил не столько сам фронт, хоть и он тоже, но сама форма приказа. Он, быть может, и считал себя союзником, но уж точно не подчиненным. Махно счел для себя возможным от исполнения уклониться под благовидным предлогом – армия больна тифом. Не без оснований он полагал, что украинским повстанцам нет никакого дела до войны между Польшей и Россией. И без того дел хватает. Так армия Махно ушла в Гуляй-Поле. После чего, в середине января 1920 года сам Батька, все его бойцы и командиры именем «всеукраинского ревкома» были объявлены вне закона как дезертиры. Вот начиная с этого времени между махновцами и коммунистической властью пошла ожесточенная борьба. Которая длилась более девяти месяцев. Против повстанцев красные направили латышские части и китайские подразделения. Во избежание перехода на сторону врага. В течение января махновцы были дезорганизованы эпидемией тифа. Болели все члены штаба. У Махно оказался сыпной тиф в тяжелейшей форме. Большинство бойцов армии были выбиты болезнью и разбросаны по селам. В этих условиях махновцам приходилось лавировать между многочисленными частями красных и заботиться главным образом о Батьке, находившемся в бессознательном состоянии. Крестьяне делали все возможное, чтобы не допустить его пленения. Надо было видеть, как они в Гуляй-Поле и других селах носили Махно из одной хаты в другую на руках, стараясь спрятать его от налетавших красных войск. Как они жертвовали собой. Все это надо было видеть, чтобы понять, как ценили и с какой фанатической преданностью оберегали и защищали крестьяне своего вождя. Благодаря этой исключительной преданности жизнь Махно в наиболее критические минуты движения была спасена. В надежде подавить повстанческое движение красные прибегли к политике террора крестьянского населения. Беспрепятственно пошли массовые казни. Многие помнят, как советская пресса, сообщая о борьбе с Махно, приводила цифры разбитых, захваченных в плен и расстрелянных махновцев. Но почти всегда этими несчастными были не повстанцы из армии Махно, а местные крестьяне различных сел... Приход красных дивизий в любое село неизменно сопровождался захватом заложников, которых затем расстреливали или вешали как махновцев. По самому скромному подсчету, за время этой практики большевистской властью в разных местах Украины было расстреляно и искалечено до… двухсот тысяч крестьян. Примерно такое же количество сослано в Сибирь. Махно ответил партизанской войной. Там, где красные части вступали в бой с махновцами, бой шел по всем правилам войны. Там, где махновцам удавалось без боя захватить красные части, последние разоружались и распускались. Добровольцев принимали в свои ряды, но партийный и командный состав обыкновенно погибал весь, исключая тех, за которых просили красноармейцы. Красные же попавших в плен махновцев вешали и расстреливали без всякого сожаления. Их родственников - отцов, матерей, жен - истязали и нередко казнили, имущество неизменно грабили, дома разрушали. Тем ни менее, в течение лета 1920 года Махно предпринял несколько наступлений на белых, которыми уже командовал барон Врангель. Несколько раз махновцы вступали в бой с его частями, но каждый раз им в тыл ударяли красные. Махно оказывался между двух огней и был вынужден, прекратив наступление, выводить свои части из боя. При этом по всей Украине советские газеты трубили о союзе Махно с Врангелем. Летом 1920 года уполномоченный харьковского правительства на пленуме екатеринославского совета сделал заявление о том, что у Советской власти имеются документальные данные о союзе Врангеля с Махно. Конечно, это заявление было заведомой ложью. К ней Советская власть прибегала для того, чтобы охладить массы красноармейцев, которые, по мере продвижения Врангеля и отступления красных, все чаще начали обращать свои взоры в сторону повстанческой армии. Зато большевистской выдумке поверил Врангель. «Атаману повстанческих войск Махно. Русская армия идет исключительно против коммуны и комиссаров и закрепить за трудовым крестьянством земли государственные, помещичьи и другие частновладельческие. Последнее уже проводится в жизнь. Русские солдаты и офицеры борются за народ и его благополучие. Каждый, кто идет за народ, должен идти рука об руку с нами. Поэтому теперь усильте работу по борьбе с коммунистами, нападая на их тыл, разрушая транспорт и всемерно содействуя нам в окончательном разгроме войск Троцкого. Главное командование будет посильно помогать Вам вооружением, снаряжением, а также специалистами. Пришлите своего доверенного в штаб со сведениями, что Вам особенно необходимо и для согласования боевых действий. Нач. штаба Главнокомандующего Вооруженными силами юга России Генерального штаба генерал-лейтенант Шатилов. Мелитополь». Посланец барона Врангеля Махновцы публично казнили. С середины лета 1920 года белые начали наступление, угрожая всему донецкому бассейну. И снова Махно решил, что красные – меньшее из зол. В октябре 1920 года, заключив политическое соглашение с Советской властью, он начал наступление. И в начале ноября вместе с частями Фрунзе уже штурмовала Перекоп. Если быть до конца точными – форсировал Сиваш. После занятия Крыма, 26 ноября в 9 часов утра Гуляй-Поле было окружено красными. Одновременно была предпринята попытка разоружения повстанческих частей в Крыму. Командующий полевого штаба крымских частей Семен Каретник был убит. Члены штаба арестованы. «ПРИКАЗ КОМАНДАРМУ ПОВСТАНЧЕСКОЙ Т. МАХНО. КОПИЯ КОМАНДАРМАМ ЮЖНОГО ФРОНТА. № 00149 ПОЛЕВОЙ ШТАБ, Г. МЕЛИТОПОЛЬ. 23 НОЯБРЯ 1920 г. В связи с окончанием боевых действий против Врангеля, в виду его уничтожения, революционный военный совет южфронта считает задачу партизанской армии законченной и предлагает реввоенсовету повстанческой армии немедленно приступить к работе по превращению партизанских повстанческих частей в нормальные воинские соединения красной армии. Существование повстанческой армии с особой организацией более не вызывается боевой обстановкой. Наоборот, существование наряду с частями красной армии отрядов с особой организацией и задачами приводит к совершенно недопустимым явлениям и поэтому реввоенсовет южного фронта предлагает реввоенсовету повстанческой армии: 1) Все части бывшей повстанческой армии, находящейся в Крыму, немедленно ввести в состав четвертой армии, реввоенсовету которой поручается их переформирование. 2) Упроформ в Гуляй-Поле расформировать и бойцов влить в запасные части по указанию командарма запасной. 3) Реввоенсовету повстанческой армии принять все меры к разъяснению бойцам необходимости проводимой меры. Командующий южфронтом М. Фрунзе». В момент окружения Гуляй-Поля красными (26 ноября) там находился сам Нестор Иванович с сотней охраны. Этой сотней он сбил целый кавалерийский полк и выскочил из кольца. И снова начал организовывать крестьянство на борьбу с большевиками. Всего за неделю ему удалось собрать чуть более полутора тысяч штыков и примерно тысячу сабель. Лихим ударом отбить Гуляй-Поле и взять более шести тысяч пленных. Две тысячи из которых добровольно перешли на его сторону. А еще через три дня занять село Андреевка. Где плен попали примерно десять тысяч красноармейцев. Последние, как и в Гуляй-Поле, были тут же распущены. Добровольцы остались в армии. Но из сообщений пленных красных командиров Махно узнал, что против него брошены… четыре армии. Две конные и две смешанные. Три тысячи повстанцев были окружены силами примерно в сто пятьдесят тысяч штыков и сабель. Борьба растянулась на несколько месяцев. Махно пришлось бросить всю артиллерию, обоз, снабжение и почти все тачанки. Никто не видел выхода и спасения. Но в то же время все решили умирать вместе. Махно с честью вышел из этого страшного испытания. Он дошел до Галиции, поднялся затем к Киеву, недалеко от него переправился обратно через Днепр, спустился в Полтавщину и Харьковщину, вновь поднялся на север к Курску и, перейдя железную дорогу между Курском и Белгородом, оказался в новой, более легкой обстановке, оставив далеко позади себя многочисленные кавалерийские и пехотные дивизии красных. В письме к своему другу Махно в следующих словах обрисовал конец этого потрясающего героического эпизода. «…Как только ты уехал, дорогой друг, через два дня я занял город и сейчас же взял аправление через Вапнярку и Донщину на Екатеринославщину и Таврию. Ежедневно принимал ожесточенные бои - с одной стороны с пехотными частями большевиков, которые шли по нашим следам, а с другой стороны - со второй конной армией, специально брошенной против меня… Конечно, ты нашу конницу знаешь, - против нее большевистская, без пехоты и автоброневиков никогда не устаивала. И я, правда, с большими потерями, но удачно расчищал перед собою путь, не меняя своего маршрута… У Мелитополя коммунистическое командование устроило мне ловушку. Назад на правый берег Днепра ходу уже не было. Пошел лед по Днепру. Поэтому мне самому пришлось сесть на лошадь и руководить маневром боя. От одной части я уклонился, другую своими разведывательными частями заставил сутки стоять развернутым фронтом в ожидании и этим временем сделал переход в 60 верст, разбил на рассвете третью часть большевиков, стоявшую у Молочного озера, и через стрелку между Молочным озером и Азовским морем вышел на простор в районе Верхнего Токмака... Каждодневные бои настолько втянули людей в бесстрашие за жизнь, что отваге и геройству не было пределов. Люди с возгласом: «Жить свободно или умереть в борьбе» бросались на любую часть и повертали ее в бегство. В одной сверх безумной по отваге контратаке я был в упор пронизан большевистской пулей в бедро через слепую кишку на вылет и свалился с седла. Это послужило причиной нашего отступления, так как чья-то неопытность крикнула по фронту - «Батько убит!..». Двенадцать верст меня везли, не перевязывая, на пулеметной тачанке и я совершенно было сошел кровью. Не становясь на ногу, совершенно не садясь, я без чувств лежал, охраняемый и доглядываемый Левой Зиньковским… Люди наши умирали только из-за меня, только из-за того, что не хотели оставить меня. И по сию пору, вспоминая этих простых честных крестьян, я не могу удержаться от слез. Я все же должен сказать тебе, дорогой мой друг, что это меня, как бы, вылечило. Я сел в седло и вышел из этого района. В апреле месяце я связался со всеми своими частями, и тем, которые были недалеко от меня, велел сгруппироваться на Полтавщине. К маю месяцу я сгруппировал на Полтавщине более двух тысяч сабель одной конницы и несколько полков пехоты… Против меня выслали больше шестидесяти автоброневиков, несколько дивизий конницы, целую армию пехоты. Бой с этими частями длился несколько недель… Все лето 21-го года мы не выходили из боев. В начале августа 21 года, в виду серьезных ранений, решено было временно мне выехать с некоторыми командирами заграницу, на излечение. В это время тяжело были ранены наши лучшие командиры. 13 августа 1921 года я с сотней кавалеристов взял направление к берегам Днепра. По пути движения и на правом берегу реки мы встретили многие наши отряды, которым освещали цель нашего выезда заграницу. И от всех слыхали одно: «Уезжайте, вылечите Батько и возвращайтесь снова к нам на помощь…». 22 августа со мной снова лишняя возня - пуля попала мне ниже затылка с правой стороны и на вылет в правую щеку. Я снова лежу в тачанке. 26 августа мы принимаем новый бой с красными, во время которого погибли наши лучшие командиры. Я делаю изменение маршрута и 28 августа 1921 года перехожу Днестр. Я — заграницей…»
Подробнее о событиях, приведших к Октябрьской революции см. книгу «1917 год. Очерки. Фотографии. Документы» Дата публикации: 20 августа 2019
Постоянный адрес публикации: https://xfile.ru/~knO4j
|
Последние публикации
Выбор читателей
|