С точки зрения китайской философии все в мире проникнуто двумя началами – мужским и женским. В какой-то степени это суждение не противоречит марксистскому взгляду на общество с идеологической (женской) надстройкой и экономическим (мужским) базисом. Лариса Рейснер и Мария Захарченко с наибольшей полнотой выразили женское начало в Гражданской войне. Обращаясь уже ни к китайской, а к древнегерманской мифологии, их можно назвать «валькириями» революции и контрреволюции.

Смолянка и кавалерист-девица

Мария Захарченко-Шульц появилась на свет 3 декабря 1893 года в семье действительного статского советника Владислава Герасимовича Лысова. Ее мать умерла вскоре после родов, и девочка росла в пензенском имении родителей, под опекой гувернанток. Подобно «кавалерист-девице» Надежде Дуровой, росла она этаким постреленком, с детства научившись скакать на лошади.

Правда, сельская пастораль быстро закончилась: девочку отвезли в столицу и определили в Смольный институт, который она в 1911 году закончила с золотой медалью. Съездив на год за границу, Мария вернулась в родное поместье, где занялась созданием образцово-показательного конного завода.

В 20 лет она вышла замуж за капитана лейб-гвардии Семеновского полка Ивана Михно, вместе с которым и поселилась в Петербурге. Но семейная идиллия оказалась недолгой. Грянула Первая мировая война, и получивший тяжелое ранение Михно скончался буквально на руках у жены, тщетно пытавшейся его выходить. Через три дня после его смерти Мария родила дочку.

Оставив девочку на попечение близких, вдова добилась высочайшего разрешения поступить на правах вольноопределяющейся в 3-й Елизаветградский гусарский полк. Присутствие такого добровольца солдат и офицеров сильно напрягало, тем более что вольноопределяющаяся был вполне привлекательной молодой женщиной. Но это напряжение прошло, когда выяснилось, что Мария – отважный боец и хороший товарищ. 

Как-то, находясь в разведке, она с двумя рядовыми попала в засаду. Один из ее напарников погиб, а вот второго под градом пуль она вытащила к своим, за что удостоилась солдатского Георгия. Второго Георгия получила в ноябре 1915 года, когда в качестве проводника провела в неприятельский тыл команду разведчиков. В рукопашной схватке, закончившейся истреблением вражеской роты, Мария рубилась наравне с мужчинами.

Запомнился сослуживцам и другой эпизод, произошедший уже на Румынском фронте, когда в одной из занятых деревень она столкнулась с болгарским пехотинцем. Мария «стала кричать на него таким неистовым голосом, что солдат растерялся, бросил винтовку и сдался в плен. Впоследствии он был сконфужен, узнав, что его пленила молодая женщина». 

Революция эти военные подвиги прервала. После октябрьского переворота полк самовольно разошелся по домам, Мария вернулась в свое пензенское поместье. В главном усадебном доме разместился местный совет, и Марии пришлось переселиться во флигель.

Профессорская дочка и комиссарша

Лариса Рейснер родилась в 1895 года в Люблине, на польской территории, входившей в состав Российской империи, поскольку ее отец Михаил Андреевич преподавал право в Варшавском университете.  

Род Рейснеров, как считается, происходил из «остзейских» баронов, хотя генеалогические изыскания показывают, что происхождение было отнюдь не баронское, а скорее мещанское.

Хотя на свет Лариса появилась в ночь с 1 на 2 мая, впоследствии она настаивала именно на 1-м – отчасти из уважения к революционному празднику, отчасти потому, что этой дате предшествует отмечаемая немцами Вальпургиева ночь. Ларису не то чтобы прельщали именно ведьмы, но ее всегда тянуло к мистическому. Время было такое – революционно-декадентское.

Отец, как человек «передовых взглядов», симпатизировал социалистам, из-за чего, в сущности, и лишился работы. Переехав с семьей за границу и решив, что терять уже нечего, он в 1904 году выступил как эксперт на так называемом Кенигсбергском процессе, поводом для которого стало требование царского правительства к германским властям о выдаче нескольких революционеров. Аргументировалось это требование тем, что российские власти, в свою очередь, борются против всех, кто подрывает государственную систему Германии. Заключение Рейснера этот аргумент аннулировало. 

Правда, в 1907 году профессор вернулся в Россию, а известный «охотник за провокаторами» Бурцев пустил информацию о его связях с охранкой. Подросшую Ларису эти слухи сильно нервировали. Натурой она была гуманитарной и вместе с отцом выпускала журнал «Рудин» – этакий вариант самиздата, бичующий российскую действительность. 

Юная, красивая, не без литературных способностей, девушка пользовалась успехом в мире богемы, печаталась у Горького в «Новой жизни» и имела виды на самого Николая Гумилевым. Но Гумилев, разведясь с Ахматовой, предпочел Анну Энгельгардт, а Лариса нашла себе другого спутника жизни, хотя и не поэта.

Федор Федорович Раскольников (Ильин) был внебрачным сыном протодиакона и генеральской дочери, причем по материнской линии приходился потомком лейтенанту Дмитрию Ильину, который в 1770 году своим брандером фактически в одиночку спалил турецкий флот в Чесменском сражении. 

Мичман Раскольников после Февральской революции примкнул к большевикам и, в отличие от громилы Павла Дыбенко, стал, так сказать, интеллектуальным лидером кронштадтской матросской массы. 

Когда в мае 1918 года вспыхнул чехословацкий мятеж, выправлять ситуацию в Поволжье отправился сам Троцкий. Особые надежды он возлагал на сформированную с бору по сосенке Волжскую флотилию под командованием Раскольникова. Лариса стала у своего возлюбленного кем-то вроде начальника секретариата, комиссарши и музы в одном флаконе.

Волжские приключения

По некоторым данным, Мария включилась в Гражданскую войне в Поволжье сразу после чехословацкого мятежа. Она якобы сформировала отряд из бывших офицеров, студентов и старших гимназистов, во главе которого устроила рейд по деревням, карая крестьян, грабивших помещичьи имения.

Достоверность этих сведений вызывает сомнения. Пензу чехословаки захватили еще 28 мая 1918 года, однако уже к концу июля красные восстановили контроль над большей частью губернии, и Мария занялась переправкой офицеров через линию фронта. Отсюда логично сделать вывод, что особых претензий со стороны большевиков к ней на тот момент еще не было. Ее дом стал для офицеров пересыльным пунктом, где их снабжали едой, одеждой и, главное, фальшивыми документами.

Среди тех, кого Мария переправила через линию фронта, был и будущий соратник Колчака генерал Сергей Розанов. А вот его спутник, полковник 15-го уланского полка Григорий Захарченко, задержался в гостеприимном доме, чтобы подлечиться. Хозяйка окружила его заботой, между ними вспыхнул роман, и дело закончилась свадьбой.

А рядом сражалась за революцию Лариса. 

В Казань она прибыла с Раскольниковым, когда к городу подходили белые. Возлюбленный решил отправиться в Нижний Новгород, пинками ускорить формирование флотилии. Лариса с двумя матросами направилась в Свияжск, куда должен был прибыть Троцкий, чтобы организовать мощное контрнаступление. Но что-то не сладилось, и она оказалась в занятой чехами Казани. Ее задержали для проверки, причем допрос вел офицер-японец. Когда он отлучился, а часовой вышел покурить, Лариса выскочила на улицу. 

До Свияжска она все же добралась, принеся Троцкому сведения о ситуации в городе. Вроде бы, когда в Свияжске появился Раскольников, в каюте Ларисы он застал раздетого наркомвоенмора. Впрочем, на дальнейших отношениях всех участников этого любовно-политического треугольника данный инцидент не отразился. 

Лариса, столь удачно дебютировавшая на ниве шпионажа, стала комиссаром разведывательного отдела. Видевшая ее в те дни писательница Елизавета Драбкина вспоминала: «Впереди на вороном коне скакала женщина в солдатской гимнастерке и широкой клетчатой юбке, синей с голубым. Ловко держась в седле, она смело неслась по вспаханному полю. Прелестное лицо всадницы горело от ветра. У нее были светлые глаза, от висков сбегали схваченные на затылке каштановые косы, высокий чистый лоб пересекала суровая морщинка. Ларису Рейснер сопровождали бойцы приданной разведке роты Интернационального батальона». С этим отрядом из тридцати венгров «валькирия революции» в конце августа совершила лихой рейд, восстановив связь между Свияжском и штабом 5-й армии красных. 

В начале сентября Казань у белых отбили. Волжская флотилия начала действовать на реках Кама и Белая. В одном из боев вражеской батареей была уничтожена канонерка «Ваня», на которой погиб еще один Ларисин воздыхатель, комиссар флотилии Николай Маркин.

Осенью Раскольников и Рейснер отправились в Москву, где Лариса заняла должность комиссара Морского генштаба, став, так сказать, первой леди Адмиралтейства. 

Затем Раскольников отбыл в Петроград, где в качестве командующего Балтийским флотом организовал «разведку боем» у Таллина. Закончилась эта затея разгромом. Эсминцы «Автроил» и «Спартак» были захвачены англичанами. Впрочем, «главного большевистского адмирала» британцы обменяли на нескольких своих офицеров.

Искупать промахи его снова отправили на Волгу в качестве командующего Волжско-Каспийской флотилией. Лариса снова была с ним, занимаясь не столько военно-шпионскими подвигами, сколько агитационной работой.

Персидский сюжет

Флотилия сыграла заметную роль в обороне Царицына, но особо прославилась весной-летом 1920 года. Когда в начале мая 1920 года большевики установили советскую власть в Баку, британцы смогли увести несколько русских судов из армии Деникина в порт Энзели, расположенный на территории Персии. Раскольников потребовал эти корабли вернуть, а когда британцы отказались, провел успешную десантную операцию. В результате были возвращены не только суда, но и попутно провозглашена Гилянская Советская республика. В Москве подумывали о том, чтобы устроить в Персии революцию, а там, может, рвануть и в Индию. В общем, на участвовавшую в этих событиях Ларису дохнуло ветром мировой революции. 

Однако от авантюры все-таки воздержались. С британцами начали военно-дипломатический торг, а Раскольникова и Рейснер отозвали на родину.

В Петроград они плыли на отельном пароходе – не так, как почти двумя годами ранее, пробирались в противоположном направлении, вниз по Волге, супруги Захарченко…

После победы красных в Среднем Поволжье полковник и его жена решили, что чекисты рано или поздно ими заинтересуются. Захарченко до революции служил в Персии и, задействовав старые связи, сумел получить для себя и супруги паспорта «персидскоподданных». Сослуживцы полковника встретили их в Энзели, где уже организовали некое коммерческое предприятие. 

Однако супруги Захарченко предпочли отправиться к Деникину, причем пробираться пришлось кружным путем – через Индию, Суэцкий канал, Дарданеллы. У белых Захарченко стал командиром полка, а Мария и двое верных слуг-персов выступали в качестве его ординарцев. Но в одном из боев полковник погиб. Вдова продолжала сражаться и мстить. То ли за храбрость, то ли за расправы над пленными ее прозвали Бешеной Марией.

Уже при эвакуации врангелевцев из Крыма, с отмороженными руками и ногами, она добралась до Керчи и была эвакуирована последним отбывавшим в Стамбул пароходом.

С такими исходными данными две женщины встречали «мирный» 1921 год. 

Все приобретшая на Гражданской войне Лариса занималась воспитанием революционных матросов. Все потерявшая на Гражданской войне Мария прозябала в лагере врангелевцев на полуострове Галлиполи.

Экзотика мировой революции

В качестве жены командующего Балтфлотом Лариса занималась вопросами культуры и образования матросской массы. Порой она в одиночку ходила на субботники, где на вопросы «Как такую буржуазную дамочку сюда занесло?» отшучивалась (иногда с матерком): «Мужа подыскиваю». А потом возвращалась в свой особняк, где устраивала приемы для новой советской и старой богемной элиты. 

Некоторую противоречивость подобного образа жизни Лариса оправдывала так: «Наша деятельность созидательная, а потому было бы лицемерием отказывать себе в том, что всегда достается людям, стоящим у власти». 

Правда, не все трудящиеся естественность подобного хода вещей правильно понимали, что и продемонстрировало Кронштадтское восстание. Балтийские моряки, «краса и гордость революции», выступали не только против «военного коммунизма» как такового, но и против конкретных комиссаров, жировавших, когда сами моряки питались супом из селедочных хвостов. А Раскольников и Рейснер это назревавшее недовольство прошляпили.

В наказание Раскольникова отправили послом в Афганистан – первую страну, с которой РСФСР установила дипломатические отношения. Лариса увлеченно впитывала восточную экзотику и реализовывала творческие амбиции. Написанные ею книги «Фронт» и «Афганистан» пользовались большим успехом. 

Международные интриги тоже добавляли адреналина. Однажды, когда Раскольников и Лариса на большой скорости ехали в машине с открытым верхом, головы им чуть не срезало протянутым поперек дороги телефонным кабелем. По официальной версии, связисты отошли на минутку, не доделав работу. Но Раскольников подозревал, что это «англичанка гадит».

Англичанка действительно гадила. После негласного ультиматума британцев Раскольникова отозвали из Афганистана, и некоторое время он оставался без назначения. Лариса же, как корреспондентка, уехала в Германию, где большевики через агентуру Коминтерна пытались организовать пролетарскую революцию. Революция не получилась, зато она закрутила роман с курировавшим всю эту затею Карлом Радеком. Они даже решили вступить в брак, но похожему на обезьянку Радеку было все как-то недосуг развестись с законной супругой. 

Лариса его не торопила, все больше погружаясь в текучку литературного процесса. Серебряный век ушел в прошлое, а ей очень хотелось стать «королевой» нового «красного века».

Настигшая ее 9 февраля 1926 года смерть стала для всех шоком. «Пустая и злая случайность, глоток сырого молока, отравленного тифозными бактериями, прервал на середине эту удивительно задуманную и блестяще выполненную жизнь». 

Стоит, правда, уточнить, что тифозные бактерии были не в сыром молоке, а в сделанном из него креме для пирожных. Очень уж неорганично смотрелось это лакомство как орудие убийства пламенной большевички. Поэтому один из поклонников Лариса Всеволод Вишневский вывел ее как женщину-комиссара в «Оптимистической трагедии» и умертвил руками белогвардейцев.  

«В «Трест» я вложила все…»

В Галлиполи Мария сошлась со штабс-капитаном Георгием Радковичем, человеком храбрым, но склонным к выпивке и фактически оказавшимся под каблуком у своей властной гражданской супруги. 

Осенью 1921 года Врангель приступил к плавному роспуску своей армии. В этот период Мария и Георгий попали в орбиту генерала Кутепова, пытавшегося создать организацию, которая продолжила бы борьбу с большевиками, организовав подполье внутри страны и нанося пропагандистские удары снаружи. В сентябре 1924 года такая организация и была создана под названием Российского Общевоинского союза (РОВС).

Но Мария и Георгий включились в эту борьбу еще раньше, нелегально перейдя в октябре 1923 года советско-эстонскую границу и побывав под именем супругов Шульц в Москве и Петрограде. Задача их заключалась в том, чтобы оценить силы и установить связи с контрреволюционным подпольем. 

Линия Кутепова для ОГПУ неожиданностью не стала, и «птенцы Дзержинского» сделали свой ход, создав нелегальную монархическую организацию «Трест», состоявшую как из идейных противников их власти, так и из чекистских агентов. Задача заключалась в том, чтобы нейтрализовать как «преждевременные» любые попытки развязать террористическую борьбу против режима, а заодно вытягивать из РОВС деньги, сливая дезинформацию, которая перепродавалась иностранным спецслужбам.

«Супругов Шульц» Кутепов прислал, чтобы они были его «оком» в «Тресте», и Мария оказалась для чекистов фигурой весьма неудобной, поскольку на месте ей не сиделось, а руки все время тянулись к пистолетам и бомбам.

Руководившие «Трестом» агенты ОГПУ, два Александра – Якушев и Опперпут (Стауниц) – до поры до времени успешно ее сдерживали, доказывая, что теракты приведут к разгрому еще недостаточно укрепившейся организации. Энергию Марии перенаправляли на сопровождение нелегально прибывавших в СССР «высоких гостей». Одного из таких «гостей», британского разведчика Сиднея Рейли, арестовали, но его провал удалось представить случайностью. А вот бывшему лидеру правых Владимиру Шульгину портить поездку не стали, с миром выпустив обратно за границу. Успех его миссии убедил Кутепова, что «Трест» – дело серьезное.

Шульгин так описывал Марию, своего «гида»: «По ее карточкам, снятым в молодости, это была хорошенькая женщина, чтобы не сказать красивая. Я ее узнал уже в возрасте увядания, но все-таки кое-что сохранилось в чертах. Она была немного выше среднего роста, с тонкими чертами лица. Испытала очень много, и лицо ее, конечно, носило печать всех испытаний, но женщина была выносливой и энергии совершенно исключительной… Однажды она мне сказала: «Я старею. Чувствую, что это последние мои силы. В «Трест» я вложила все, если это оборвется, я жить не буду».

Оборвалось все из-за Опперпута, который, вероятно рассорившись со своим руководством, рассказал Марии, что «Трест» – чекистская лавочка. Не исключено, впрочем, что ОГПУ решило завершить операцию. Возможно, не последнюю роль сыграли опасения, что Захарченко все равно докопается до правды и тогда события выйдут из-под контроля. 

Мария сумела ускользнуть за границу и убедила Кутепова перейти к терактам. Среди первых в СССР отправился Радкович с напарником Мономаховым. 6 июня 1927 года в Москве они бросили бомбу в бюро пропусков ОГПУ, бежали, но были окружены в районе Подольска. Мономахов скрылся, а Радкович застрелился.

Мария отправилась в Москву вместе с Опперпутом и Юрием Петерсом (Вознесенским). В ночь с 3 на 4 июня они попытались заложить несколько зажигательных бомб в общежитии ОГПУ на Малой Лубянке. Однако из-за не вовремя появившейся охраны удалось привести в действие только мелинитовый снаряд, вызвавший небольшой пожарчик. 

На террористов развернули охоту, сумев блокировать их в районе станции Дретунь в Полоцком уезде Витебской губернии. Опперпут вроде бы отделился от спутников и был убит, но как и когда – непонятно. Есть версия, что чекисты лишь имитировали его гибель и позже он работал на них в Китае.

Что касается Марии Захарченко и Петерса, то ловушкой для них стало поле, использовавшееся дислоцировавшейся рядом воинской частью как стрельбище. Видевший их гибель красноармеец вспоминал: «На противоположной опушке леса, в интервале между мишенями, стоят рядом мужчина и женщина, в руках у них по револьверу. Они поднимают револьверы кверху. Женщина обращается к нам, кричит: «За Россию!» – и стреляет себе в висок. Мужчина тоже стреляет, но в рот. Оба падают». Петерс умер на месте. Захарченко скончалась через несколько часов, не приходя в сознание. 

По-человечески самоотверженно сражавшаяся за старую Россию Мария вызывает больше симпатии, чем Лариса, воспринимавшая общенациональную трагедию как грандиозный перформанс. Если бы не важный нюанс: Захарченко расстреливала пленных, а Рейснер, насколько известно, лично никогда ни одного человека не убила. Хотя, конечно, убивать можно, не только стреляя из пулемета…

Подробнее о событиях, приведших к Октябрьской революции см. книгу «1917 год. Очерки. Фотографии. Документы»

Дата публикации: 27 мая 2019