Первые известия о подвигах Атаманского полка достигли берегов Невы за пятьдесят лет до того, как он появился в Петербурге. 1 октября 1783 года близ урочища Керменчик на Кубани атаманцы вместе с одиннадцатью другими донскими казачьими полками под командованием Суворова участвовали в сражении с ногайцами, разгромив которых взяли в плен четыре тысячи человек и большое количество трофеев. На десять верст устлали донцы поле битвы телами мертвых врагов. Это сражение стало боевым крещением полка, основанного 20 апреля 1775 года.

На Дону исстари существовал обычай: в военное время атаман имел право собирать полк, который он мог использовать по своему усмотрению. По предложению Потемкина этот обычай узаконили. На основании Высочайше утвержденного 14 февраля 1775 года положения об управлении Донским Казачьим войском, атаман Алексей Иванович Иловайский объявил в приказе о сформировании из молодых казаков Войска Донского Атаманского полка, «дабы оный, будучи всегда в особом присмотре и попечении атамана, исправностью своею во всех нужной казацкой службы оборотах служить мог образцом для прочих полков».

Полк состоял из пяти сотен. В каждой – три офицера: есаул – командир, сотник и хорунжий. На положении офицеров находились полковой писарь и каптенармус. На службу казаки приходили с двумя собственными верховыми лошадьми, с приобретенными за свой счет обмундированием и снаряжением. В таком составе полк принимал участие в сражениях Русско-турецкой войны 1787–1791 годов. Атаманцы штурмовали Очаков (6 декабря 1788 года), Бендеры (2 ноября 1789 года), Измаил (11 декабря 1790 года), участвовали в битве под Мачином (28 июня 1791 года), проявляя героизм и мужество. Об этих замечательных боевых качествах казаков хорошо знал император Павел I.

Не случайно в начале 1801 года атаман Войска Донского Орлов получил Высочайший рескрипт, где говорилось: «Англичане приготовляются сделать нападение флотом и войском на Меня и на союзников Моих Шведов и Датчан. Я и готов их принять, но нужно их самих атаковать и там, где удар им может быть чувствительнее и где меньше ожидают. Заведения их в Индии самое лучшее для сего. Приготовьте все к походу. Пошлите лазутчиков приготовить и осмотреть дороги; все богатство Индии будет Нам за сию экспедицию наградою...». Атаманцы вместе с Войском выступили в нелегкий поход, дошли до реки Иргиз близ Оренбурга, но здесь их застала весть о гибели Павла и приказ о возвращении на Дон.

В 1801 году атаманом Войска Донского стал Матвей Иванович Платов, при котором состав полка был увеличен до тысячи казаков. В Высочайшем повелении от 29 сентября 1802 года говорилось: «Когда Войсковой Атаман в походе противу неприятеля сам находиться будет, тогда ради преимущества его чина иметь ему тысячный полк, под названием Атаманского его имени, в коем число всех чинов полагается вдвое обыкновенного пятисотнатого полка». С именем Платова связаны подвиги атаманцев в битвах с наполеоновской армией. Один только перечень сражений в период с 1807 по 1814 годы займет значительное место, не говоря уже об их описаниях, которым можно посвятить целый том. О героизме полка свидетельствует тот факт, что 17 июня 1814 года ему было пожаловано Георгиевское знамя синего цвета с особым рисунком и надписью: «Буди Господи милость Твоя на нас яко же уповахом на Тя, не постыдимся во веки. С нами Бог, разумейте языцы и покоряйтеся, яко с нами Бог, Войска Донскаго Атаманскому полку, за отличную храбрость».

Необходимо заметить также, что почти все атаманцы в битвах с наполеоновскими захватчиками были пожалованы кавалерами российских орденов или награждены знаками отличия. Если же говорить о боевых качествах казаков, проявившихся в войнах с французами, то уместно привести мнение противников. Так, генерал де Барк в своей книге «Аванпосты легкой кавалерии» писал: «Казаки лучшая легкая кавалерия в Европе... Им свойственны инстинкты волка и лисицы; они привычны к войне и отличаются крепостью тела, а лошади их чрезмерно выносливы...». Другой же французский генерал – Моран говорил о казаках: «...Люди эти постоянно бодрствуют, двигаются с замечательной быстротой, имеют весьма ограниченные потребности, а в умах их зарождаются одни лишь воинственные мысли...».

Особой заботой казаков в войне с Наполеоном была клятва войскового атамана: «Я, генерал Платов, обещаю отдать мою любимую дочь Марию и две тысячи рублей тому казаку, русскому, пруссаку, шведу, турку или любому другому воину, который принесет мне голову маленького Бони (Бонапарта). Клянусь». Атаманцы были близки к выполнению желания своего атамана. 13 октября 1812 года они едва не захватили Наполеона, который с генералами Коленкуром и Раппом в сопровождении эскадрона свиты скакал вблизи Малоярославца. Атаманцы атаковали кавалькаду, не зная, что во главе ее находится французский император. Они увлеклись взятием обоза и одиннадцати пушек при нем, а Наполеон с генералами в это время ускакал. Когда же казаки узнали, что одним из ускакавших был сам Бонапарт, они были очень раздосадованы. Пленить или убить Наполеона так и не удалось, а дочь атамана в дальнейшем вышла замуж по любви за героя Отечественной войны 1812 года, казачьего генерала Грекова, портрет которого находится в Военной галерее Зимнего дворца в Петербурге.

С атаманцами связано появление в Петербурге замечательного произведения искусства – серебряного иконостаса Казанского собора. В 1812 году казак Атаманского полка из станицы Черкасской Гаврило Чернишников обратился к командиру Балабину с просьбой принять у него два пуда церковного серебра, отбитого им у французов, для передачи его Русской православной церкви. Другие казаки последовали его примеру. В итоге атаман Платов передал Кутузову 60 пудов такого серебра, с просьбой сделать из него украшения для Казанского собора, который уже тогда рассматривался современниками как храм-памятник героям Отечественной войны 1812 года. Из этого серебра по рисунку замечательного архитектора Тона был выполнен иконостас собора и освящен 22 октября 1836 года. На иконостасе поместили надпись: «От усердного приношения Войска Донского». К сожалению, этот иконостас не сохранился. В 1920-е годы серебро с него сняли и продали за границу.

2 октября 1827 года наследник престола великий князь Александр Николаевич был назначен атаманом всех казачьих войск России, вследствие чего полк стал называться Казачьим Атаманским Его Императорского Высочества Наследника полком. Под таким названием он принял участие в осаде крепости Варна в 1828 году, а в начале следующего года был причислен к войскам Гвардии.

11 декабря 1830 года император Николай I повелел вместо находившихся в Петербурге трех эскадронов лейб-гвардии Казачьего полка иметь только два, а вместо третьего быть при лейб-гвардии Казачьем полку в столице сотне Атаманского полка, которая должна ежегодно сменяться сотней, присылаемой с Дона. Стоящей в Петербурге сотне приказано было выдавать денежное жалование и обмундирование за счет казны, а не от Войска Донского. Атаманцы стали собираться на службу в Петербург, но помешала война с поляками, где казаки вновь проявили мужество и героизм, разгромив врага при Белоленке (12 февраля), при Шиманове (3 августа), у Бронише (5 августа). Наконец, Атаманский полк участвовал в штурме Воли и Варшавы и первым вошел в польскую столицу. За этот подвиг атаманцам были пожалованы на шапки знаки отличия с надписью: «За Варшаву 25 и 26 Августа 1831 года».

23 декабря 1831 года было Высочайше повелено Атаманскому полку иметь в Петербурге не одну, а две сотни (дивизион), которые именовать эскадронами, и выдавать им жалование по окладам молодой гвардии. В 1832 году атаманцы прибыли на службу в Петербург и разместились в старых казармах вблизи Шлиссельбургского тракта за Александро-Невской лаврой (ныне район улиц Хрустальной, Бехтерева и проспекта Обуховской Обороны). 24 октября этого же года знамя и бунчук дивизиона были доставлены в царский дворец и помещены на половине Наследника.

Служба атаманцев в Петербурге была весьма насыщенной. Помимо караулов в царских дворцах, им поручалась патрульно-полицейская служба, так как полиции в городе было мало, а окрестности российской столицы кишели разного рода подозрительными личностями. Ночью разбойники выходили в город и грабили поздних прохожих. Утром на петербургских рынках можно было наблюдать такую сценку: стоит мужичок, продает цыплят и кричит: «Подходите, люди добрые! Свежий товар! Ночью режу, утром продаю!» Рядом стоит здоровый детина разбойного вида с какой-то одежонкой в руках и мрачно шутит: «А я тоже ночью режу, а утром продаю». Обнаглевшие питерские разбойники никого не боялись, кроме казаков, которые спасли немало жизней горожан.

Но все же главной для казаков была царская служба. О ней атаманцы сложили песню:

Как во славной во сторонке
В Северной стороне
Во прекрасной во столице,
В Петербурге городе
Над быстрой рекой Невою
Стоит Зимний Дворец
Российского Государя,
Все Романова Царя!
Во дворце казаки служат,
При дверях всегда стоят,
Государь часто проходит,
Им здорово!
А Донцы с охотой служат,
Отвечают весело:
Московские господа
Завидуют казакам!
Во манеже мы собирались,
Государя дожидались,
Ученьецем занялись.
Государь к нам приезжал,
Сам по фронту проезжал,
Он по фронту проезжал,
Сам разводы начинал, –
А покончивши разводы –
Нам спасибо, как всегда!
За разводы отпущал
По полтине серебром,
Мы денежки получаем,
Поздравлять Царя идем!...

Служили тогда казаки двадцать пять лет, с двадцатилетнего возраста. Сначала три года в армейском, то есть обычном казачьем полку. Затем лучших отбирали в атаманцы и они проходили три года специальное обучение на Дону. После этого была трехлетняя служба в Петербурге, за которой следовала шестилетняя служба на льготе, когда казаки жили дома, но регулярно приезжали на сборы в Новочеркасск. Потом снова три года в Петербурге, четыре – на льготе и опять три года в Петербурге. Таким образом, атаманец в течение службы три раза по три года находился в Северной столице. С 1 января 1875 года по новому положению атаманцы стали служить в Петербурге три года только один раз за весь период службы. За год до отправления в столицу казаков готовили в слободе Тарасовке, где проходили конные учения, строевые занятия и изучение уставов.

На службу в Атаманский полк брали красивых, видных и рослых казаков. Здесь уместно вспомнить описание призыва на военную службу Григория Мелихова из романа Шолохова «Тихий Дон». Когда встал вопрос о зачислении его на службу в Атаманский полк, один из членов призывной комиссии запротестовал: «Нельзя-а-а. Вообразите, увидит государь такую рожу, что тогда? У него одни глаза....», другой добавил: «Притом тело нечисто, чирьи...». Таким образом, Мелихова в этот полк не зачислили. Кстати, в романе многие персонажи проходили службу именно в Атаманском полку – сотник Листницкий, Христоня, Авдеич (Брех), брат Аксиньи и многие другие. Шолохов писал: «Обычно из верховских станиц Донецкого округа – Еланской, Вешенской, Мигулинской и Казанской – брали казаков в 11-й, 12-й армейские казачьи полки и в лейб-гвардии Атаманский».

Полк получил права молодой гвардии и стал называться лейб-гвардии Атаманским Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полком 8 сентября 1859 года по случаю совершеннолетия наследника престола великого князя Николая Александровича (сына императора Александра II).

Шефами этого полка с 1827 по 1917 годы были наследники престола. В особо торжественные дни атаманцы находились при своем шефе. Так, 16 апреля 1841 года, в день бракосочетания Наследника (будущего императора Александра II), караул во дворце нес лейб-гвардии Атаманский полк. Атаманцы же сопровождали кареты высоконареченных жениха и невесты. Осенью 1866 года состоялось бракосочетание наследника престола великого князя Александра Александровича с датской принцессой Дагмарой. 17 сентября атаманцы сопровождали принцессу при ее въезде в российскую столицу, а 28 сентября в день бракосочетания они сопровождали карету Атаманши и несли внутреннюю службу в Аничковом дворце, куда молодые прибыли после свадебных торжеств в Зимнем. 14 ноября этого же года в день рождения Атаманши донцы-гвардейы преподнесли ей икону Божией Матери, украшенную жемчугом и драгоценными камнями.

Когда началась Русско-турецкая война 1877–1878 годов, атаманцы отправились на театр военных действий вместе со своим шефом, командовавшим Рущукским отрядом. За подвиги, мужество и храбрость, оказанные в эту кампанию полком, ему были дарованы права и преимущества Старой гвардии. После окончания военных действий лейб-гвардии Атаманский полк 20 сентября 1878 года торжественно вступил в Петербург, который встретил казаков холодом и сыростью. Однако жители города оказали им теплую встречу. Женщины выбегали из домов и дарили казакам букеты цветов. У Чесменской богадельни полк встретили военные инвалиды во главе со своим начальником. Многие старые солдаты не могли сдержать слез радости при виде победителей. У Московских триумфальных ворот Наследника с атаманцами встречала Государыня с великими княжнами и княгинями. Атаманша увенчала каждого казачьего офицера лавровым венком за охранение супруга во время войны. Полк через толпы народа под возгласы «Ура!» прошел к Владимирской церкви, где его встретило духовенство в полном облачении с хоругвями и крестами. Здесь при колокольном звоне полк был окроплен святой водой. Следующую остановку полк сделал у Крестовоздвиженской церкви на Лиговке, где его также встречали духовенство и прихожане Здесь атаманцам преподнесли хлеб-соль и серебряную хоругвь. До появления у казаков собственной церкви они были прихожанами этого храма.

Память об атаманцах была увековечена на монументе Славы, который был торжественно открыт 12 октября 1885 года рядом с Троицким собором. На лицевой стороне памятника, обращенной к Измайловскому проспекту, можно было увидеть надпись, свидетельствующую о славном участии Атаманского полка в войне 1877–1878 годов. Этот памятник, посвященный подвигам русской армии в Русско-турецкую войну, был сооружен по проекту архитектора Гримма из 140 трофейных пушек, увенчанных фигурой Славы. В январе 1930 года памятник разобрали «на нужды социалистического строительства».

В 1853 году было закончено строительство казарм гвардейских казаков на Обводном канале и Атаманский полк был переведен туда для постоянной дислокации. Строительство казарм велось по проекту архитектора Черника, который был родом из кубанских казаков и получил образование в Петербургской Академии художеств за счет Черноморского казачьего войска. В 1860 году здесь были построены здания конного манежа и полкового храма, которые фасадами выходили на магистраль, получившую в 1887 году название Атаманская улица (с 1923 по 1993 годы называлась улицей Красного Электрика). От Атаманской улицы произошло название Атаманского моста, который перекинут здесь через Обводный канал. Перед окнами атаманских казарм (ныне Обводный канал, 37–39) за каналом рос густой сосновый лес, пожалованный казакам вместо имевшихся у других полков огородов. Рядом с казармами находилось большое озеро, на котором имелись лодки и на досуге можно было приятно провести время, совершая водные прогулки. Иногда проводились учения. Казаки устраивали временные наплавные мосты через Обводный канал, или полк пускался вплавь через озеро с конями.

Атаманцы принимали активное участие в городской жизни. 8 сентября 1843 года, в день рождения наследника престола великого князя Николая Александровича, было повелено всем офицерам полка присутствовать наравне с офицерами гвардии на всех выходах и балах в царских дворцах. С того времени голубые мундиры атаманских офицеров стали обычным явлением на петербургских светских балах и приемах. Атаманцы были непременными участниками ежегодных майских парадов на Марсовом поле, которыми заканчивались светские сезоны в Петербурге. Вот как описывает это действо генерал Игнатьев в своей книге «Пятьдесят лет в строю»: «Серебристые линии кавалергардов на гнедых конях сменялись золотистыми линиями кирасир на рыжих. Вслед за ними появлялись красные линии донских чубатых лейб-казаков и голубые мундиры атаманцев, пролетавшие обыкновенно наметом».

После убийства императора Александра II атаманцы еженощно выезжали в разъезды по городу в составе двух офицеров и 54-х казаков для поддержания порядка в столице. Обычно для усмирения 3–5-тысячной пьяной толпы достаточно было 5–6 казаков. Однако бывали жертвы и со стороны атаманцев, получавших удар ножом или камнем. Удалью и молодечеством атаманцев восхищались и петербуржцы, и гости столицы, наблюдая их езду и джигитовку или слушая игру и пение полкового хора. Здесь необходимо отметить, что еще в 1831 году в полку был создан хор трубачей, ставший одним из лучших в Императорской гвардии. Этот хор был участником многих торжеств, происходивших в Петербурге до 1917 года. Атаманцы – непременные участники ежегодных петербургских торжеств 30 августа – в день святого покровителя города благоверного князя Александра Невского, ведь это был и их полковой праздник с 1834 года.

Жизнь атаманцев в столице прервала Первая мировая война, когда лейб-гвардии Атаманский полк, верный присяге, отправился на театр военных действий. Он храбро сражался в составе третьей (казачьей) бригады 1-й гвардейской кавалерийской дивизии, а после Октябрьского переворота 1917 года и расстрела их атамана – великого князя Алексея Николаевича в 1918 году остатки полка влились в состав Добровольческой армии, воевали на Дону (атаманами Всевеликого Войска Донского были генералы П.Н. Краснов и А.П. Богаевский, начинавшие военную службу в этом полку), отступали, переправились в Крым, защищали Перекоп. Последними боевыми действиями атаманцев были арьергардные бои в составе Донского корпуса. Затем были эвакуация из России и горькая судьба эмигрантов. Прах последних атаманцев покоится на парижском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Проходя по его ухоженным дорожкам, можно увидеть надписи на могилах: полковник Греков Константин Митрофанович (26 марта 1872 – 27 августа 1941), полковник Иванов Георгий Александрович (1893–1950), полковник Розен Константин Николаевич, барон (21 апреля 1883 – 25 января 1955), штаб-ротмистр Скалон А.А. (21 апреля 1891 – 27 октября 1958), корнет Менгден Герман Дмитриевич, граф (18 августа 1897 – 13 ноября 1983).

В Петербурге память об атаманцах живет в названиях улицы и моста, в сохранившихся зданиях казарм на Обводном канале, в Московских триумфальных воротах, в экспозициях музеев. А в некрополе Петропавловской крепости покоится прах бывших шефов Атаманского полка.