19 августа 1914 года, спустя месяц после начала Первой мировой войны, Санкт-Петербург был переименован в Петроград, что, как считают люди суеверные, привело к разного рода бедам, постигшим не только Северную столицу, но и всю Россию. Интересно, что первыми с инициативой о переименовании выступили не русские, а проживавшие на берегах Невы представители чешской диаспоры.

Соответствующий призыв чешского «Вспомогательного общества» был опубликован за месяц до переименования в либеральной газете «Биржевые ведомости». Вспомнив, что многих «русских деятелей и мыслителей XVIII и начала XIX века коробило немецкое название нашей столицы», а также приведя несколько фрагментов из царских указов, в которых столица именовалась «Градом святого Петра», чехи сослались и на то, что именно Петроградом «называют нашу столицу все южные и западные славяне, также червоноруссы». Завершалось письмо призывом: «Пора исправить ошибку предков, пора сбросить последнюю тень немецкой опеки. Мы, чехи, просим общественное управление столицы войти с ходатайством на Высочайшее Имя об утверждении и обязательном впредь употреблении русского названия столицы «Петроград».

Как видим, ходатайство было услышано…

Надо сказать, в своей любви к славянству и России многие чехи неслись впереди русских, хотя и Чехия, и родственная ей Словакия в этот период входили в состав вражеской державы — империи Габсбургов.

Для понимания этого парадокса следует учесть, что после того, как в 1620 году в битве при Белой Горе чехи потеряли остатки своей автономии, Австрийская империя стала для них тюрьмой, из которой очень хотелось бежать обратно на волю.

Никакие достижения в культуре и промышленности не могли заставить австрийцев признать чехов себе ровней, хотя, например, венгров за ровню они считали и в 1867 году даже переименовали империю из Австрийской в Австро-Венгерскую.

Естественно, чехи и словаки с надеждой смотрели в сторону самой авторитетной из славянских держав — России, мечтая обрести с ее помощью независимость.

К началу Первой мировой войны в Российской империи насчитывалось около 100 тысяч чехов, причем около 75 тысяч проживали на территории современной Украины — в Волынской, Киевской и Подольской губерниях, где правительство предоставило им земли для поселения и занятий сельским хозяйством. Почти все они имели российское гражданство, но в политику особо не лезли. Зато из оставшихся 25 тысяч большинство жили в крупнейших городах — Петербурге, Москве, Киеве, Варшаве. Преобладали среди них квалифицированные рабочие и представители интеллигенции, включая инженеров, учителей, директоров гимназий, то есть людей политически грамотных и активных.

В Киеве перед войной имелось семь чешских заводов и две крупные общественные организации — «Чешский комитет» и «Общество Яна Коменского». Существовали еще спортивные «сокольские клубы», члены которых не только занимались гимнастикой, но и воспитывались в духе идей славянофильства и чешского национального возрождения.

Большинство таких политически активных чехов имели австро-венгерское подданство от которого с началом Первой мировой войны отказались.

Уже на третий день войны (21 июля) жившие в Москве чехи организовали демонстрацию, на которой постановили принять российское гражданство и «до последней капли крови бороться за победу славянства».

В Петербурге же «Вспомогательное общество» даже объявило о записи добровольцев в «чешское войско». Такая самодеятельность могла вызвать раздражение властей, и 25 июля объединявший чехов-колонистов Российской империи «Чешский национальный комитет» (ЧНК) начал прощупывать почву на предмет создания собственной национальной армии. В обращении к Николаю II его руководители отмечали, что «на русских чехов падает обязанность отдать свои силы на освобождение нашей родины и быть бок о бок с русскими братьями-богатырями…».

Когда в конце июля Николай II посетил Первопрестольную, принятая им делегация московских чехов представила целый проект возрождения независимого государства, с тем «чтобы засияла независимая и свободная корона Святовацловская в лучах короны Романовской».

В такой формулировке содержался адресованный царю сигнал — корона независимой Чехии должна достаться представителю дома Романовых.

Помимо этого, в проекте снова говорилось о создании национальной воинской части, и уже 30 июля Совет министров России поддержал эту инициативу, приняв решение о формировании Чешской дружины.

Принципы, на которых она создавалась, определялись в приказе военного министра Сухомлинова. Базой формирования определялся Киев как город с политически активной чешской диаспорой и находящийся вблизи многочисленных чешских колоний на Волыни. В зависимости от числа добровольцев дружина должна была состоять минимум из одного батальона, максимум — из двух полков.

Учитывая отсутствие у большинства добровольцев боевой подготовки, командные должности замещались русскими офицерами, по возможности чешского происхождения. Оклады и нормы снабжения определялись исходя из нормативов, существовавших в русской армии.

Кое-что вызывало у дружинников раздражение. Им, например, не нравилось, что в форме отсутствовали какие-либо национальные элементы и в целом она практически полностью копировала форму лейб-гвардии 3-го Стрелкового его величества полка. Не нравилось, что командир дружины полковник Лотоцкий и большая часть унтер-офицеров, которым предстояло обучать добровольцев, раньше служили в дисциплинарных батальонах. Да и вообще, ругань и жесткая уставщина плохо воспринимались людьми, большинство из которых имели высшее или средне специальное образование.

В конце концов после протестов в адрес командования новым командиром назначили полковника Иосифа Созентовича.

Друг к другу, независимо от чина, дружинники обращались «брат», что напоминало об эпохе Гуситских войн, ставших звездным часом чешского оружия.

Все они понимали, что, если попадут в плен как перешедшие на сторону врага бывшие подданные Австро-Венгрии, скорее всего, будут казнены на месте.

Торжественная церемония вручения знамени дружины состоялась 28 сентября 1914 года на Софийской площади Киева. С одной стороны стяг был украшен цветами российского государственного флага, с другой — чешскими бело-красными цветами с вышитой короной святого Вацлава.

Спустя месяц дружина в составе четырех стрелковых и вспомогательной роты (около тысячи человек) прибыла в расположение 3-й армии Юго-Западного фронта.

На фронте в это время бушевало Галицийское сражение, едва не закончившееся разгромом вооруженных сил Австро-Венгрии. 1 ноября дружинники приняли боевое крещение, включившись в преследование отступающего противника. Через день их разведывательный пикет, пытаясь определить местоположение австрийцев, по собственной инициативе переправился через реку Дунаец и занял деревню Биалу, за что бойцы удостоились благодарности командира дивизии.

Но в целом русское командование воздерживалось от того, чтобы бросать чешскую часть в полевые сражения. Ее бойцов предпочитали использовать в качестве фронтовых разведчиков, которые, переодевшись во вражескую форму, проникали в тылы австрийцев.

Военный корреспондент «Русских ведомостей» Каржанский писал: «Зная немецкий язык и быт немецкого и особенно австрийского солдата, горя ненавистью к немцам, чехи и словаки были самыми идеальными разведчиками, каких можно только представить. Не будет малейшим преувеличением сказать, что более или менее правильная и серьезная разведка на австро-германском фронте была у нас только с того времени, когда чехи и словаки появились на фронте».

С другой стороны, сформированная во Франции из чехов рота «Наздар» к тому времени уже почти целиком полегла в сражениях, а путь чешского войска в России только начинался.