«Биобомба» — ответ на ошибки человечества
НАУКА
«СМ-Украина»
«Биобомба» — ответ на ошибки человечества
Анатолий Клёва, Виктория Надбитова
журналист
Харьков
4098
«Биобомба» — ответ на ошибки человечества
Микробиологи за работой

Взаимоотношения человека и природы сложны, многообразны и удивительны. Некоторые их проявления до сих пор остаются тайной, над иными только-только приоткрыта завеса. Сегодня мы публикуем материалы, которые в известной мере переплелись случайно. В одном случае странное явление было обнаружено и исследовано в Забайкалье, в другом — в Калмыкии, затем — в Монголии... В одном случае оно вызвало заболевание, как говорят врачи, соматического характера, в других — инфекцию, эпидемию. Причина же одна...

ТАЙНА УРОВСКОЙ ДОЛИНЫ

В 1848 году агроном и натуралист Иван Юренский заметил: для жителей долины забайкальской реки Уров характерны аномально короткие руки и ноги, сильно утолщенные и деформированные суставы, низкий рост. Здешние люди с большим трудом выполняли физическую работу, а мужчин даже не брали в армию. Об этом он написал статью, вызвавшую большой интерес в научных кругах.

Командование Забайкальского казачьего войска поручило лекарю Кашину изучить загадку природы. Тот пришел к выводу, что «ломотная» болезнь имеет массовое распространение среди населения долины Урова. С тех пор это географическое определение — уровская болезнь — вошло в медицинские справочники.

В начале XX века другой врач, Бек, выявил больных по соседним рекам — Газимур, Унда, Верхняя и Средняя Борзя, а также в районах среднего течения реки Зеи Амурской области. Он указал и на резкую неравномерность поражения в различных селах — от нескольких десятков случаев до половины жителей, а также на то, что болезнь проявляется у детей в возрасте 6-13 лет, но могут заболеть лица и до 55 лет. В группе подростков мальчики страдают в два раза чаще девочек.

После гражданской войны в Забайкалье началась диспансеризация больных — их оказалось около 10 тысяч. Первые выводы научных экспедиций не только не приоткрыли завесу, но поставили ряд трудно решаемых вопросов. Выяснилось, что болезнь «облюбовала» горно-таежную, болотистую местность, а степная зона не подвержена недугу. С другой стороны, непонятно, почему рядом с «больными» селами находятся «здоровые»?  И почему, наконец, в «здоровом» селе могут быть единичные случаи заболевания? Последнее установили в Амурской области, где также зафиксировали таинственную болезнь: к тому времени она носила имя первооткрывателей — Кашина и Бека. С годами факты убеждали: возникновение болезни связано с определенными особенностями территорий. Но с какими?

Правда, еще Бек говорил, что причиной может служить избыток растворенных в воде минералов, отрицательно влияющих на организм. Опираясь на эту гипотезу, академик Виноградов выдвинул концепцию: уровская болезнь — следствие диспропорционального содержания микроэлементов в окружающей среде. И снова вопрос: каких именно?

Разгадкой этих проблем и занялся Читинский мединститут под началом ректора Владимира Иванова. Двадцать лет, из года в год, ученые и студенты специальной лаборатории изучали в пораженных районах Приаргунья почву, воду, растения и продукты питания местного происхождения. Во время одной из экспедиций к руководителю лаборатории кандидату медицинских наук Анатолию Вощенко приехал геолог Анатолий Химич и сообщил: «Уровские места совпадают с зонами выхода фосфатов». Это заявление подкрепил данными на карте и предложил силами его геохимической лаборатории проверять содержание в изучаемых местах без малого пятидесяти макро- и микроэлементов, провести спектрографирование в районах, не подверженных недугу. Когда сличили результаты, то оказалось, что в «здоровых» районах содержание фосфатов не превышало и десятой доли процента, в «больных» же — доходило до семи процентов.

— Все было настолько просто, что мы растерялись, — говорил нам академик Вощенко. — Перепроверили результаты химическими анализами. И вновь подтверждение: на каждом шагу перенасыщенность фосфатов и солей марганца. Их нашли и в продуктах питания, и в сыворотке крови. Только после этого мы взяли на себя смелость несколько изменить гипотезу геолога: причина болезни не столько в диспропорциональном содержании микроэлементов, сколько в избыточном поступлении в организм фосфора и марганца. Чтобы аргументировать нашу точку зрения, смоделировали болезнь. Результат все подтвердил.

Рука об руку с учеными работал и исполком областного Совета народных депутатов: по рекомендации института переселили людей из мест, оказавшихся «негостеприимными», в населенные пункты, где болезнь была локальной, начали завозить продукты из неэндемичных районов. Жители сел прислушивались к советам специалистов: наличие фосфатов и солей марганца нормализовывали кипячением, овощи и мясо промывали колодезной водой.

— Нелегкая это болезнь, — говорил нам ректор института. — Особенно если она уже сказалась на формировании организма. Но благодаря разгадке первой и, может быть, главной ее тайны, активному проведению лечебной профилактики, изменению условий жизни в Приаргунье и на Амуре, контролю за качеством продуктов питания удалось поставить заслон токсинам: заболеваемость сократилась в пять раз, найдены и успешно применяются методы ее лечения. С тех пор поселки встают на землях, обследованных геохимиками. Они «заглянут» в недра, изучат состав воды, проведут анализ трав — сделают все, чтобы исключить новых проявлений болезни. Наш институт организовал производство лекарств и внедрение их в практику лечения.

ЧУМА В КАЛМЫКИИ

В июне 1923 года микробиолог Феозва Григорьевна Руднева записала в дневнике: «В селе Кичкино среди русского населения северной окраины Калмыцкой автономной области вспыхнула эпидемия бубонной чумы. Выезжаем туда».

Эпидемии чумы на Кавказе известны с IV века. В последние 250 лет чума неоднократно поражала его, в том числе степи северо-восточнее Ставрополя... Кичкино располагалось в ста километрах юго-восточнее станции Котельниково и в 12 километрах от села Заветного — это на нынешнем северо-востоке Ростовской области. Там в ту пору в трехстах дворах жили 2500 переселенцев с Украины. 23 июня местный фельдшер обнаружил у девочки признаки бубонной чумы. Но лишь через неделю, когда умерли еще двое, тоже с признаками бубонной чумы, фельдшер сообщил о заболеваниях в облздрав.

«15 июля в опасную зону прибыл отряд эпидЧека, возглавляемый доктором Кочановским, — записала Руднева. — Все заболевшие семьи и бывшие с ними в контактах были локализованы в бараках, и врачи Штейн, Молчанов и Колпаков установили: признаки чумы проявлялись внезапно. Увеличение бубона в первые дни шло стремительно, в дальнейшем к нему присоединялся отек окружающей ткани, что скрадывало контуры бубона. Здесь впервые применили комплексную терапию. Лечение проводили имевшейся вакциной, а также вводили внутримышечно, до двух кубиков за раз, только что подоенное центрифугированное и прокипяченное коровье молоко. Больные были под непрестанным наблюдением доктора Колпакова. Температура все время держалась очень высокая. В большинстве случаев смерть наступала на третий день. В случаях, окончившихся выздоровлением, температура падала до нормы на 69-й день».

Отряд «Микроб» получил ряд гемокультур, что позволило доктору Давыдову установить диагностику чумы и определить источники ее вспышки. Оказалось, что в 1912 году была вспышка чумной эпизоотии среди сусликов в степи под Заветным. Чума 1914 и 1922 годов в селах Аршан-Теге, Киселевке и Федосеевке имела то же происхождение.

«Мы выяснили, что дети из первой зараженной семьи занимались ловлей сусликов, но, не будучи в силах справиться со здоровыми животными, ловили больных, — записала в дневник Руднева. — Привыкнув за голодные годы питаться сусликами, дети часто, против желания родителей, приносили сусликов для разделки двоюродной сестре. Она и стала первой жертвой заразы. У нее был подмышечный бубон, что определенно подтверждает: зараза проникла через кожу рук. Затем мы нашли несколько сухих, старых трупов сусликов. Бактериоскопическая картина мазков взятой с них культуры показала характерные для чумы проявления. Так пришли к мнению, что суслики были прямой причиной вспышки чумы в Кичкино. А последующие исследования показали, что многие из здоровых сусликов имели известную степень иммунитета. И мы, тоже голодавшие в той экспедиции, их жарили и... ели. Вообще в этом районе суслики появились всего 40 лет назад, массово мигрируя с востока на запад по мере оголения степи на правом берегу Волги, а буйная растительность Донских степей сменялась местами скудною, и, таким образом, создавались наилучшие условия для жизни этих млекопитающих. Стало быть, если мы не разгадаем секрет проявления чумы, то она грозит перемещаться дальше на запад».

Выводы экспедиции активизировали борьбу с чумой на юго-востоке России. За два месяца перед этим в Саратове было принято постановление об организации Противочумного центра под началом Наркомздрава, но с его созданием все медлили. Вспышка в Кичкино дала толчок началу работ в эндемичной степи.

В ходе массовой профилактики отряд «Микроб» констатировал: в ряде семей чумные блохи не поражали людей, несмотря на то что кусали людей, заносили в кровь чумные палочки. У всех лиц, соприкасавшихся с чумной заразой, но оставшихся здоровыми, взяли шприцем пробы сока лимфатических желез, не представлявших признаков воспаления, и впрыснули его в брюхо морским свинкам. Те погибли к концу третьих суток с патолого-анатомической картиной чумы. Другим сделали втирание эмульсией сока — они погибли на восьмой день. А из их органов была получена чистая культура чумы.

«Так пришли к выводу, что у совершенно здоровых лиц с неизменными лимфатическими железами имелись вирулентные чумные палочки, — записала Руднева. — Подтверждение факта здорового чумоносительства в лимфатических железах в эндемичном районе мы нашли и в деревне Федосеевке. Здесь у Пелагеи Горбуновой из зараженной семьи обнаружили подмышечный бубон, а через некоторое время — чумную пневмонию. Из мокроты получили чумную культуру. Но Горбунова выздоровела, опухание железы исчезло. Выяснили, что эта железа у нее и раньше периодически опухала. Это также говорило о том, что подобное — фактор эндемии и нужно искать суть загадочной периодичности чумных вспышек в степях юго-востока России».

УРОК КИЧКИНО

Вскоре подобная ситуация повторилась под Астраханью и на севере Ставрополья, что подтолкнуло правительство ускорить создание в селе Дивное противочумной службы, которая в 1929 году становится опорной и на ее базе зарождается Научно-исследовательский противочумный институт Кавказа и Закавказья. Это удалось сделать благодаря направлению сюда ученых с большим опытом — Тер-Вартанова, Иоффе, Покровской, Кочанова, Тифлова, Скалова, Банеева, Котлярова, Эрлиха и Бычкова. В годы войны этот коллектив апробировал живую туляремийную вакцину. Затем исследовал суть бруцеллеза, а в 1960-е годы внедрил методику его лечения у людей и животных. В местах ликвидации вспышек эпизоотии по стране и за ее пределами посланцы института собрали и описали коллекцию блох, которая сегодня насчитывает 750 типовых видов, обитающих в Евразии. Во второй половине XX века в институте выпустили чумную живую сухую вакцину, препараты для диагностики чумы, туляремии, бруцеллеза, сапа, сибирской язвы и других эпидемии. Все это способствовало разработке региональных программ обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия Юга России на случаи вспышек инфекционных заболеваний.

А такая угроза постоянно висит над степными просторами, страдающими от неразумного вторжения в них человека. В середине 1970-х годов от Восточной Монголии до Прикаспийской низменности начался падеж антилоп, дзеренов и сайгаков. Мор длился по несколько недель, унося десятки тысяч животных. Потом эпизоотия прекратилась.

В этом факте ничего из ряда вон выходящего не было: такое в степи время от времени случается. То животных косит пастереллез, то ящур, сап или другие болезни... Но все же: в чем истоки эпизоотии? И почему она кончилась? Почему поперечник зоны, которую она охватывала, всегда был локален в сотню километров? Почему он при повторной вспышке не расширялся и не распространялся на другие места?

Эти вопросы долго стояли перед учеными из Института эволюционной морфологии и экологии животных. Доктор наук Евгений Ротшильд выдвинул версию об активизации под внешним воздействием постоянно присутствующих среди животных неопределенных наукой болезнетворных микросуществ, становящихся восприимчивыми к бактериям или вирусу. Наблюдая за сусликами — носителями чумки, он установил: болезнь поразила зверьков на участке порой лишь в двести шагов, а в трехстах?пятистах метрах от него ученый не находил ни одной зараженной норки. Хотя здоровые грызуны бегали на зачумленную территорию... Затем эпизоотия прекращалась. Спустя какое- то время она вспыхивала опять на том же участке.

За годы наблюдений биолог создал карты «больных» участков, проследил перемещения очагов болезни, зафиксировал сроки их развития. Но системы в динамике «драмы сусликов» не установил. А вот когда начал измерять количество микроэлементов в золе растений в местах вспышки болезни, то обнаружил: там, где начиналась эпизоотия, марганца, меди, цинка, кобальта, молибдена было в пять-десять раз меньше или больше нормы. Так вновь обозначилась жесткая зависимость: микроэлементы, содержащиеся в растениях и почве определенного участка природы, по-разному влияют на организмы, избирательно накапливающие те или иные микроэлементы, что в итоге и катализирует вирусы, а те вызывают вспышки серьезных заболеваний.

Но каков конкретный механизм явления? Влияет ли наличие микроэлементов в растениях на бактерии? Или что-то происходит только в организме животного? Почему многие инфекции привязаны к определенным местам? Почему, например, вилюйский энцефалит наблюдается только на Вилюе? Может быть, он тоже жестко связан с режимом почвенных микроэлементов в долине реки? Может, для того чтобы предупредить этот страшный недуг, человеку достаточно принять определенную дозу кобальта или молибдена? А падеж скота от инфекций, приносящий ежегодно миллионные убытки? Возможно, что для его предупреждения зоотехнику будет достаточно несколько раз в сезон провести анализ травяной золы с пастбищ?.. По-прежнему вопросов было много. И ученые расширили сферу исследований, решив раскрыть глубинные причины болезней и найти способы их предупреждения.

Вскоре академик АМН Виноградов создал учение о биогеохимических эндемиях — природных зонах, где тех или иных элементов больше или меньше нужного, а на это соответственно и реагируют живые организмы. А профессор Ковальский разработал теорию о связях химического состава природной среды с условиями жизни и развития живых существ.

К сожалению, и сегодня наши познания в этой области недостаточны: еще есть немало микроэлементов, биогенная и патогенная роль которых малоизвестна. До недавних пор тому примером была и уровская болезнь — деформирующий остеоартроз, встречающийся в определенных регионах Китая, Азии, Европы и Америки. Болезнь Кашина-Бека проявлялась в Якутии, Северной Корее и даже в... Киеве и Харькове. Первая наша публикация в 1984 году в «Неделе» вызвала интерес у китайских исследователей, и они наладили контакты с читинскими коллегами. Через несколько лет ученые сообща пришли к выводу, что исток болезни в возникновении дисбаланса различных микро- и макроэлементов, особенно из-за критически низкого содержания в детском организме селена — одного из 19 жизненно необходимых для человека микроэлементов. В пище его может недоставать из-за действия природных и техногенных факторов. В европейском Нечерноземье наблюдается его дефицит, несмотря на нормальное содержание селена в породах и почвах. Это явление отнесено к слабой ассимиляции его растениями, произрастающими на подзолистых и торфяных почвах. Аккумулятивная способность растений высока в Центральном Черноземье. Исследуется возможность использования препаратов селена для обогащения хлебобулочных и мучных кондитерских изделий. С этой целью применяются селеносодержащие дрожжи. В Финляндии с 1984 года удобряют почву селеном, что уже к 1990 году стабилизировало его содержание в организмах финнов и сняло угрозу имевших место и там заболеваний типа уровской болезни.

ПРИРОДА КОНТРОЛИРУЕТ ТАЙМЕР «БИОБОМБЫ»

За последние 20 лет в мире ежегодно регистрируется до 2,5 тысячи заболеваний чумой. Проблема борьбы с ее распространением недавно вновь стала актуальной на Северном Кавказе, Нижней Волге и по всему Прикаспию. Здесь каждый год площадь природных очагов чумы составляет около 300 тыс. км2, риску заражения подвергается более 30 тысяч человек. Для дельты Волги и прилегающей к ней полупустыне опять стало характерно наличие спорадических очагов бруцеллеза, холеры, туляремии, лептоспироза, сибирской язвы, лихорадок, малярии и других инфекций. А регулярное паромное сообщение с Ираном создает угрозу проникновения по морю в Астраханскую область холеры и новых азиатских эпидемий. Ситуация усложняется и тем, что южное пограничье РФ невольно сорбирует последствия ухудшения экологии на воюющем Ближнем Востоке и исхода оттуда больших масс людей, несущих новые инфекции. Поэтому регионы усиливают готовность преградить путь кочующим «биобомбам» и погасить возможные последствия их взрывов.

Сегодня биобезопасность — проблема всего человечества. Ведь сверхбомбы закладывают не столько террористы, сколько мы сами, не желая жить с природой в добрососедстве. Мы провоцируем природу на все новые микробно-вирусные контратаки, которые, как правило, проигрываем. В арсеналах ряда стран есть мощное биооружие. И как считают ученые, непременно появится вирус, против которого у человечества еще нет ни иммунитета, ни вакцин. Первое предупреждение человечество уже получило в виде набирающей силу атипичной пневмонии.

За последние 30 лет на постсоветском пространстве выявлено сорок возбудителей новых болезней, подобных «лихорадке Западного Нила», забравшей на Нижней Волге 45 человеческих жизней. Этот вирус перенесли в своей крови птицы, зимующие в Африке, а у нас их зараженную кровь людям передают комары. В Калмыкии интенсивное развитие скотоводства на естественных выпасах привело к угасанию степи и повторному увеличению переносчиков чумы — сусликов. Сокращение численности скота спасло степь от опустынивания, но не от обилия грызунов. И в ответ природа опять ответила вспышками чумы и ящура.

Все это вместе взятое подтверждает предвидение величайшего почвоведа Василия Докучаева о необходимости новой науки, способной изучать сложную, вековечную связь между телами и явлениями, между живой и мертвой природой. Без этого жизнь планеты будет постоянно пребывать в опасности. Общеизвестно, что биологическое оружие передается через всю среду нашего обитания и может привести человечество к страшной эпидемии.


10 октября 2019


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847