Почти все крупномасштабные войны XX века сопровождались пропагандистскими усилиями воюющих сторон с целью деморализовать и разложить изнутри армию противника, склонить солдат неприятеля сложить оружие и сдаться в плен. В годы Второй мировой войны в нацистской Германии для этой цели был создан специальный аппарат. «Пропаганда, – считал Адольф Гитлер, – является тем же орудием борьбы, а в руках знатока этого дела – самым страшным из орудий». За два года боевых действий в Европе пропагандисты Третьего рейха накопили богатый опыт работы не только с противником, но и с гражданским населением на оккупированных нацистами территориях. Общее руководство пропагандистской работой в рейхе осуществляло министерство пропаганды Йозефа Геббельса. Параллельно действовала система пропаганды рейхсляйтера по делам оккупированных восточных территорий, «философа» национал-социализма Альфреда Розенберга. При Генеральном штабе германской армии работало специальное управление по ведению пропаганды среди войск и населения противника. К моменту вторжения в Советский Союз в немецких войсках было сформировано 19 рот пропаганды и 6 взводов военных корреспондентов СС. В их состав входили военные журналисты, переводчики, персонал по обслуживанию громкоговорителей и радиопередатчиков, сотрудники полевых типографий, специалисты по изготовлению и распространению антисоветских плакатов, листовок.

Искусство вести пропаганду строилось на принципах, изложенных Гитлером: пропаганда должна обращаться только к массе, воздействовать больше на чувство и лишь в очень небольшой степени на разум, излагать идеи кратко, ясно, понятно, в форме легко запоминаемых лозунгов. Чтобы лжи поверили, необходимо было пропагандировать ее самым односторонним, грубым, настойчивым образом.

Отличительной чертой нацистской пропаганды была направленность на малообразованные и политически неопытные массы. Важную роль Геббельс отводил радиопропаганде: «Радио можно сравнить с нахальным агентом по сбыту товаров, стремящимся просунуть ногу в дверь, чтобы ее не захлопнули. Агент уверен: если ему удастся войти, то он завоюет сторонников».

Из печатной пропаганды первого периода войны наибольшую опасность представляли плакаты – не творчество недовольных одиночек, а плод продуманной работы министерства по делам оккупированных территорий. Например, плакат «Я Доброволец» с ювелирной отточенностью рассказывает о «пороках большевизма»: «Я взял в руки оружие для того, чтобы плечом к плечу с немецкими товарищами бороться против общего врага – большевизма. Ибо большевики – враги моего народа. Советская власть – это колхозное крепостное право для крестьян, принудительный труд для рабочих, тюрьма и концлагерь для всех трудящихся… Мы, добровольцы, несем правду на фронт нашим обманутым братьям, лежащим в окопах, и повернем их штыки против тех, кого они сейчас защищают. Место каждого, кто верен своей Родине, в наших рядах. Вступай и ты в освободительную Армию!»

Но самым простым и эффективным средством, способным разложить изнутри, «отравить душу» советских солдат в условиях войны стали листовки. В «Предложениях по составлению листовок для войск противника» Геббельс наставлял своих подчиненных: «Пропаганда разложения – грязное дело, не имеющее ничего общего с верой или мировоззрением. В этом деле решающим является только сам результат. Если нам удастся завоевать доверие и проникнуть в души солдат противника, заронить в них разлагающие их лозунги, совершенно безразлично, какие они будут, лишь бы они были действенны!» Листовки изготавливались в огромном количестве и ассортименте. Печатались на простой газетной бумаге, в черно-белом исполнении, с текстом на одной стороне и рисунком (или фотографией) на другой. Иногда встречались листовки с оттиском красного цвета, подчеркивающим важность того или иного элемента, будь то рисунок или политический лозунг. О тиражах можно судить по одной только записи Геббельса, сделанной им в дневнике в июне 1941 года: «Около 50 млн. листовок для Красной армии уже отпечатано, разослано и будет разбросано нашей авиацией…». Первоначально листовки изготавливались в Германии, однако по мере того, как фронт все дальше откатывался на восток, их производство было налажено непосредственно в войсках, а также в трофейных советских типографиях. Судя по лексике и стилистическим приемам, тексты писали люди, для которых русский язык был родным. В отличие от пропагандистских плакатов, адресованных населению оккупированных территорий, «окопные» листовки отличались небольшим форматом – размером с почтовую открытку. Их было удобнее разбрасывать с самолетов над передним краем противника, а диверсантам – переносить на себе за линию фронта для распространения в тылу Красной армии. Кроме психологического воздействия на сознание противника, листовки служили одновременно пропуском для перехода советских солдат на сторону германских войск. Пропуск в начальный период войны выглядел так: «ПРОПУСК. Предъявитель сего, не желая бессмысленного кровопролития, оставляет Красную армию и переходит на сторону Германских вооруженных сил. Немецкие офицеры и солдаты окажут перешедшему хороший прием, накормят его и устроят на работу. Пропуск действителен для неограниченного количества переходящих на германскую сторону командиров и бойцов РККА». Весной 1943 года, когда в составе Вермахта появились формирования РОА из предателей, которые шли на службу к немцам, ведомство Геббельса стало адресовать листовки-пропуска бойцам многонациональной Красной армии: «Пропуск действителен для неограниченного числа командиров, бойцов РККА, переходящих на сторону Германских вооруженных сил, их союзников, Русской Освободительной Армии и украинских, кавказских, казачьих, туркестанских и татарских освободительных отрядов». И это сработало для десятков тысяч советских военнопленных, которые записались в различные национальные формирования (украинские, татарские, туркестанские, азербайджанские, грузинские), чтобы бороться за освобождение своих народов от большевистского ига. Основные тезисы «листовочной» пропаганды были разработаны Геббельсом еще до начала войны против Советского Союза: «Никакого антисоциализма, никакого возвращения царизма. Не говорить о расчленении русского государства (иначе озлобим настроенную великорусски армию); против Сталина и его еврейских приспешников; земля – крестьянам… Резко говорить о пороках большевизма, разоблачать его неудачи во всех областях. В остальном ориентироваться на ход событий». Начавшаяся война подавалась немецкими пропагандистами как освободительная миссия германской армии, борющейся против варварства большевиков: «Командиры и бойцы Красной армии! Ваше положение безнадежно. Все теснее сжимается кольцо германских войск вокруг вас. Вам не хватает снабжения и продовольствия, боеприпасов, ваши правители и вожди бегут и оставляют вас на произвол судьбы. Многих из вас коммунистическая власть угнетала и лишала всех прав, теперь же она пользуется вами для защиты своего режима. Ваша борьба бесполезна! Разве это допустимо, что ваше начальство все еще беспощадно гонит вас на неизбежную смерть? Нет – вам жизнь дорога! Сохраните ее для лучшего будущего и ваших семей. Переходите к немцам – там вас ждет хорошее обращение, пропитание, а также скорое возвращение на родину».

Особый арсенал пропагандистских средств был сосредоточен на фигуре Сталина. В одной из листовок привычная аббревиатура «СССР» расшифровывалась как «Смерть Сталина спасет Россию». Тут же карикатура: пролетарский молот ударяет Сталина по голове, а крестьянский серп приставлен к его шее. В другой листовке карикатурный Сталин с хищническим оскалом делает гробы, на гробах – номера погибших дивизий и армий. Подпись под рисунком: «Батюшка Сталин заботится о своих дивизиях».

На 25-й день войны командир батареи 14-го гаубичного артиллерийского полка 14-й танковой дивизии старший лейтенант Яков Джугашвили попал в плен под Витебском. Для немецких пропагандистов это стало настоящей удачей. В срочном порядке изготовили листовку «А вы знаете, кто это?», на которую поместили фотографии Якова в окружении немецких офицеров. На обратной стороне напечатали текст, внушающий уверенность в несокрушимой мощи германской армии: «Это Яков Джугашвили, старший сын Сталина… Он сдался в плен, потому что всякое сопротивление Германской армии отныне бесполезно! Следуйте примеру сына Сталина – он жив, здоров и чувствует себя прекрасно. Зачем приносить бесполезные жертвы, идти на верную смерть, когда даже сын вашего верховного правителя уже сдался в плен. Переходите и вы!». Такие листовки тысячами сыпались с немецких самолетов. Одну из них в специальном опечатанном сургучом конверте по поручению Жданова доставили лично Сталину. А в СССР пропаганда утверждала, что «советский воин в плен не сдается», что военнослужащий РККА, попавший в плен, – предатель. Через несколько дней появилась новая листовка с текстом письма, якобы написанного рукой Якова: «Дорогой отец, я вполне здоров, буду отправлен в один из офицерских лагерей в Германии. Обращение хорошее. Желаю здоровья, привет всем. Яша». Сталин, похоже, поверил в измену сына, но на самом деле все было не так. Немцы пытались склонить Якова к более тесному сотрудничеству, предлагая командовать крупным соединением РОА, сформированным из предателей и военнопленных. Но неизменно встречали отказ. Позже его хотели обменять на Паулюса, на что Сталин якобы ответил: «Я фельдмаршала на солдата не меняю». Узнав об этом, по версии, идущей от немцев, Яков покончил с собой, бросившись на проволоку с током. По свидетельству наших пленных, сына Сталина убили немцы, а потом бросили на проволоку, имитировав самоубийство. Именно так, на проволоке, его тело в пропагандистских целях было сфотографировано. Однако это было еще не все. Немцы, используя факт пленения Якова, применили самый изощренный и подлый трюк «психологической войны» – откровенную фальсификацию. Была изготовлена листовка «Вслед за сыном Сталина сдался в плен и сын Ворошилова» с карикатурой, на которой Сталин и Ворошилов трусливо выглядывают из-за кремлевской стены. У стены – немецкий солдат с табличкой в руках «Здесь сдаются в плен». Плененный Яков с распростертыми объятиями приветствует Сергея Ворошилова. За спиной Сергея – целая колонна кремлевских сановников, идущих к немцам. Ниже – стихи:

А за мной идет в плен тоже
Хвост из красных сыновей,
Вот, гляди, разоруженный
В плен идет и сын Буденный,
А за ним, отбыв свой срок,
Тимошенковский сынок.
А за ними и другие
Для спасения России,
Бодро к немцам в плен идут,
На папаш своих плюют…

Уничижая Сталина, немцы применяли и более изощренную идеологическую пропаганду. Они изготавливали, например, провокационные листовки, тексты которых писались якобы командирами и комиссарами РККА для тех своих бойцов, которые, искренне сражаясь за социализм, не могли не видеть пороков сталинского режима. В них говорилось: «Сам Ленин не желал, чтобы Сталин стал его преемником. Ленин не доверял Сталину и чувствовал, что при нем Советский Союз погибнет. В наших руках оружие, и мы сбросим проклятое сталинское иго!» Для большей достоверности некоторые из таких листовок были построены на подлинных выдержках Ленина из знаменитого «Письма к съезду» и снабжались лозунгами: «За дело Ленина! Долой Сталина! За ленинский социализм!».

Даже участие СССР в антигитлеровской коалиции поставщики ядовитого товара вменяли в вину Сталину, пытаясь доказать, что эта война для советских солдат является войной за чуждые им интересы. Трудящиеся России, убеждали немцы, – не враги Германии. Враги Германии – Сталин и его приспешники, вступившие в сговор с английскими и американскими капиталистами. А дальше шел особо утонченный пропагандистский трюк: «Защищать сталинский режим на деле означает оказывать поддержку мировой буржуазии».

Красноармейцев целенаправленно подводили к изменению сознания: «Война будет окончена только после уничтожения большевизма. Никакие компромиссы невозможны. Не гибни напрасно, не поддерживай обреченный на гибель режим Сталина! Помоги его свергнуть! Откажись его защищать. Смерть Сталина спасет Россию! Враги Сталина – наши друзья!»

Не меньше усилий нацистские пропагандисты приложили к разжиганию в красноармейской среде самого примитивного антисемитизма. Нацисты жестоко преследовали евреев, считая их расово неполноценными и опасными. Они видели в евреях особый класс, который господствует в СССР. Геббельсовская пропаганда утверждала, что большевицкая партия и ее карательные органы – ГПУ – НКВД – на самом деле являются марионетками в руках международного еврейского заговора, цель которого – порабощение народов мира. Евреев обвиняли в том, что начавшаяся война была развязана по их инициативе. Они являются нацией-паразитом, живущей за счет других. Захватив власть в России, евреи создали советскую тюрьму народов. Вывод из всего этого делается следующий: так как евреи поддерживают большевиков, они с большевиками – одно целое. И те, и другие являются врагами народов России и подлежат уничтожению. Листовки призывали: «Бей жидовское отродье! Уничтожай этот бич человечества, и ты этим закончишь войну!» Арсенал антисемитских пропагандистских средств был, пожалуй, самым обильным. Здесь использовались различные приемы – от примитивных лозунгов типа «Бей жида – политрука, рожа просит кулака!» до пламенных воззваний начать новую, на этот раз – антибольшевистскую – антиеврейскую революцию. Не брезговали немецкие пропагандисты и так называемыми «легкими» жанрами: карикатурой, незамысловатыми юмористическими стишками. Их было легко запомнить и при случае пересказать другим. На одной из листовок поместили карикатурное изображение еврея-кузнеца. Тут же подпись: «Разве такое бывает? Нет! Жид никогда сам не работает!» Дальше следовало саркастическое обращение к красноармейцу: «Работай и сражайся дальше за жида, чтобы он в тылу мог спокойно загонять товары и набивать себе карманы». Немецкие военные пропагандисты даже придумали лирического героя: бывалый русский солдат Фома Смыслов давал житейские советы и наставления молодым красноармейцам. В своем заветном слове дед Фома – этакий народный сказитель – вспоминал, какой могучей и богатой была Русь, пока «в Кремле не завелся жид». Он-де, жид, и развязал эту войну, поссорив русских с немцами, сам спрятался в тылу и гонит оттуда ребят на бойню. Вот образец одного из наставлений Фомы:

Нам спорить с немцем не
о чем, мы много славных лет
Живали с ним соседями,
видали вместе бед.
Мы били дружно с немцами
не раз наших врагов,
Но не было в правительстве
тогда у нас жидов!
Послушайте, ребята, что
завещал мне дед:
«Земля наша богата, жиду ж
в ней места нет!»

Кроме Фомы, для партизан со страниц листовок вещали «дед Берендей», «дядя Лука», «дядя Митяй»…

Деятельность сталинского руководства в 1920–1930-е годы давала нацистам богатую пищу для критики советских порядков. Раскулачивание, массовые репрессии и голод, насильственная коллективизация, гонения на Церковь, стахановщина и соцсоревнования – все эти темы обыгрывались и интерпретировались немецкой пропагандой, адресованной бойцам и командирам Красной армии. Зная, что основную массу красноармейцев составляли выходцы из крестьян – самого обездоленного и обиженного советской властью сословия, немецкие пропагандисты делали одним из главных пунктов своей программы обещание ликвидировать колхозы и вернуть крестьянам единоличные хозяйства.

Следует признать, что иногда пропагандистский натиск приносил свои результаты: нередко в советских деревнях немцев встречали хлебом-солью, как освободителей от колхозов, налогов и репрессий. Однако суть «нового аграрного порядка» крестьяне оккупированных территорий раскусили довольно быстро: колхозы так и не были ликвидированы, немецкие власти переименовали их в общинные хозяйства. Крестьяне не получили индивидуальных земельных наделов и обязаны были обрабатывать общинные земли под строгим надзором управляющего, назначенного оккупационными властями. Уклонистов от общих работ ожидало суровое наказание: тюрьма или виселица. Весь урожай поступал в распоряжение немецких властей, а крестьяне за свою работу получали плату. Размеры и формы оплаты устанавливались по усмотрению местных начальников. В общем, ничего нового по сравнению с большевистской властью немецкий «новый порядок» не дал: те же принудительные общественные работы, изъятие излишков, репрессии, голод и нищета. Между тем немецкие фронтовые листовки прибегали к откровенной лжи, поторапливая красноармейцев сдаваться в плен: «Торопитесь! Немцы в занятых ими областях уже приступают к разрешению земельного вопроса. Красноармейцы, не опоздайте, иначе вы останетесь без земли!»

На третьем году войны ситуация резко изменилась, а с ней изменилась и тональность нацистских пропагандистских листовок – постепенно исчезли тезисы о непобедимости германской армии, о бесперспективности и бессмысленности сопротивления. Теперь все чаще, агитируя красноармейцев сложить оружие, «ловцы человеческих душ» играли на самых уязвимых человеческих чувствах, апеллируя к инстинкту самосохранения солдат. Тяготы быта, холод, недоедание, жестокость командиров, страх быть убитым, усталость и недосыпание – вот что становилось темами пропагандистских средств по разложению советских войск. Зачем страдать? Все ужасы фронта можно прекратить в один момент: достаточно поднять обе руки и крикнуть: «Сталин капут!» или «Штыки в землю!» И тебе гарантировано «хорошее обращение, питание и возможность устроиться на работу по специальности». Эксплуатируя чувство тоски по родному дому, немецкие пропагандисты выступали в роли людей, искренне пекущихся о красноармейцах: «Почему Вам, бойцам и командирам, пробывшим на фронте уже три года, не предоставляют короткого отпуска домой к семье? Да только потому, чтобы Вы не знали и не видели, что творится в тылу и Вашем доме. Ваши жены и дети не знают сытого дня, а города и села переполнены жидами – спекулянтами, которые живут за счет труда Ваших семей». А чтобы вызвать у красноармейцев чувство ревности и боли за оставшихся в тылу жен и дочерей, внушали: «Эти жиды-спекулянты принуждают русских и украинских женщин и девушек, жен командиров и красноармейцев за кусок хлеба продавать им свое тело». Для деморализации красноармейцев сотрудники Геббельса использовали шкалу «противоположных качеств», публикуя в листовках информацию о командирах РККА, безнаказанно предававшихся в тылу пьянству и разврату, в то время как на передовой любой солдат за малейший проступок мог быть приговорен к смертной казни. Для большей убедительности в листовках указывались имена казненных военнослужащих, названия и номера воинских частей. Призывая красноармейцев сдаваться в плен, немецкие пропагандисты обещали солдатам то, в чем они больше всего нуждались: тепло, горячую пищу и главное – сохранить жизнь. Однако немцы не были бы немцами, если бы даже в пропагандистских листовках не публиковали инструкции для «будущих советских пленных» о поведении в немецком плену. Вот лишь некоторые пункты такой инструкции: « Ты должен соблюдать идеальную чистоту в отношении твоих и доверенных тебе немецких вещей. Твое тело должно быть всегда чистым. Твое поведение должно быть дисциплинированным. В работе соблюдать чистоту и исполнительность. Мы требуем точность».

А где же советская контрпропаганда? Уже на третий день войны, 25 июня 1941 года, было принято совместное решение Политбюро ВКП (б) и Правительства СССР о систематическом проведении пропаганды среди войск и населения противника. Затем было создано Советское бюро военно-политической пропаганды, которое должно было определять содержание, формы и методы работы по психологическому разложению врага. В полную силу заработал отдел по работе среди войск и населения противника при Главном управлении политической пропаганды Красной армии (ГУППКА). Совместными усилиями этих двух ведомств за первые две недели было издано 67 листовок общим тиражом 90 миллионов экземпляров. Тогда же был налажен выпуск десяти газет на немецком языке и восьми на языке сателлитов. В июле-августе стали издаваться серии информационных листовок: «Международная информация», «Что происходит в Германии», «Как живут военнопленные в Советской России». Всего за годы Великой Отечественной войны было выпущено и распространено больше 2 миллардов 700 миллионов экземпляров листовок и других печатных СМИ пропагандистского характера на двадцати иностранных языках.

Однако самые первые попытки воздействия советской пропаганды на войска противника особого успеха не имели. Абстрактные призывы «повернуть оружие против ваших действительных врагов», бороться за свержение гитлеровского режима под советскими знаменами не возымели своего действия.

Немецкий солдат, которому пообещали русскую землю и славян-рабов во владение, относился к этому с недоверием. Особенно эсэсовцы, чьим девизом было: «Моя честь – в верности». Авторам советских листовок начала войны не удалось избежать наивных представлений о незыблемости пролетарского интернационализма и классовых симпатий простых немцев к единственной стране социализма. Как и следовало ожидать, особенного воздействия подобные обращения не возымели. В июне 1941 года Геббельс записал в дневнике: «Москва призывает наших солдат к дезертирству, делает это глупо и неумело, но нам следует на такие призывы обратить внимание». После завершающего этапа битвы под Москвой, зимой 1942 года, советская пропаганда стала приобретать более или менее действенный характер. При составлении листовок стали учитывать менталитет противника, его психологическое состояние и ситуацию на фронте.

Листовку предварительно показывали немецким пленным, которые прекрасно владели народным языком. Они помогали обогатить ее аргументами, солдатскими выражениями и идиомами. В свою очередь, по мере того, как среди красноармейцев стала распространяться информация об истинном положении советских военнопленных в немецком плену, действенность нацистской «пропаганды разложения» поубавилась. А после 1943 года, с завершением коренного перелома в войне и тотальным отступлением частей германской армии по всему фронту, и вовсе стала ничтожной.