Во время оккупации в Киеве появилась «Украинская церковная рада» во главе с бывшим полковником армии Украинской Народной Республики (УНР) Николаем Рыбачуком, объединившая «националистические элементы». Прибывшие из Западной Украины в столицу епископ Никанор и епископ Мстиславский образовали Киевскую епархию Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ). Возникшая в 1921 г. УАПЦ, констатировали чекисты, «объединяла в себе украинские националистические элементы, попов и мирян, формально ставила своей целью добиться полной независимости, т.е. автокефалии православной церкви на Украине, оторвав ее от влияния Московской патриархии» …

САМОСВЯТЫ: «ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ»

Поликарп (Сикорский), ставший в феврале 1942 г. «предстоятелем» Украинской Автокефальной Православной Церкви, восстановленной на территории Рейхскомиссариата Украина, негласно сотрудничал с немецкой спецслужбой. Запрещенный в служении архиерей «высвятил» 16 «епископов» УАПЦ. Как отмечалось в документе НКГБ УССР, члены клира УАПЦ «в период оккупации…являлись наиболее активными профашистскими агитаторами и пособниками». «Таксой» за рукоположение в иерея у «самосвятов» считались 1000-2500 рублей.

Крайне неблаговидную роль сыграл в инспирации «автокефального» церковного раскола «епископ» Мстислав (Степан Скрипник, племянник и адъютант Главного атамана войск УНР Симона Петлюры), на заре независимости Украины (в 1990–1993 гг.) успевший побывать «патриархом» УАПЦ и приложить руку к церковным настроениям на исторической родине. С 1941 же года, отмечали контрразведчики, он стал сотрудником одной из зондеркоманд (орган карательной политики), занимался спецпропагандой, став агентом гестапо, находился на связи у гауптштурмфюрера Губера. Как показывают информационные документы НКВД-НКГБ (только в ближайшем окружении иерархов автокефалов и автономистов работало 18 квалифицированных агентов советской спецслужбы) там, где Мстислав появлялся в годы войны, он неизменно выступал глашатаем воли оккультно-сатанинского рейха, считавшего ликвидацию христианства одним из приоритетов идеологической деятельности. Феофил (Булдовский) говорил о Мстиславе: «О, это страшный человек. Это бандит в епископском клобуке. Он из тех, что могут убить, удавить человека, если он станет им препятствием... Епископ Мстислав – доверенное лицо гестапо и администратора Поликарпа Сикорского… В келейном разговоре с Мстиславом, я с какой-то боязнью спросил его об унии с Римо-Католической Церковью. А он мне отвечает: «Уния? А почему бы и нет? Разве те, кто пошли на унию с Римом, что-либо потеряли? Пусть с чертом, лишь бы не с Москвой. Но об этом еще рано говорить...». После освобождения Украины от гитлеровцев, практически весь «епископат» УАПЦ бежал в Германию…

ОБЪЕКТЫ РАЗРАБОТКИ – «ЦЕРКОВНИКИ И СЕКТАНТЫ»

После судьбоносных для Православия решений о восстановлении Патриаршества, удовлетворения ряда других потребностей, насущных для восстановления растерзанной Церкви, стала меняться и атмосфера на оккупированных землях. «Различными путями, с удивительной быстротой церковники узнали о приеме председателем Совнаркома СССР тов. Сталиным делегации церковников…, о состоявшемся в Москве соборе епископов, об избрании митрополита Сергия патриархом православной церкви в СССР, о широкой религиозно-патриотической деятельности Московской патриархии и о сборе церковными общинами на нужды Красной Армии», отмечали сотрудники НКГБ УССР. На освобождаемых землях Украины активизировалась церковная деятельность, служение благодарственных молебнов, произнесение патриотических проповедей, сбор средств.

К марту 1944 года в освобожденных областях УССР Церковь, по неполным данным, собрала в фонд обороны 2693686 рублей, действовало 2113 приходов РПЦ (более всего – в Полтавской – 326, в Киеве и области – 213), 7 мужских (до 100 насельников) и 12 женских (1020) монастырей.

К 1 мая 1945-го служба шла уже в 6027 храмах. Под впечатлением небывалого контраста между довоенной и новой моделью церковно-государственных отношений у части клира даже возникали эйфорические ожидания. Так, священник Русанов выражал уверенность, что скоро Церковь станет частью государства, в школах восстановят преподавание Закона Божьего. Одновременно энергичную оперативную работу «по церковникам и сектантам» развернули и органы госбезопасности. Соответственно, руководство НКГБ УССР ставило перед оперативным составом при работе на освобожденной территории задачи приобретения целевой агентуры среди православного клира, «обеспечения агентурного влияния» в епископальных управлениях и благочиниях.

Показательно, что в условиях «нового курса» Сталина в религиозной сфере арест православного духовенства (равно как и католических, лютеранских священнослужителей) теперь позволялся исключительно с санкции республиканского НКГБ и только при наличии проверенных компрометирующих материалов «об их сотрудничестве с немецко-румынской разведкой, контрразведкой и полицейскими органами». Разумеется, аресты шли, однако за решетку попадали и те клирики, которые, увы, пошли на активное сотрудничество с принципиально христианоненавистническим и террористическим режимом «тысячелетнего рейха». Так, священник житомирского кафедрального собора Михаил Обертович стал резидентом СД, имел на связи агентуру, которая использовалась по линии разработки антифашистского подполья. В Луганске резидентом гестапо стал благочиный города Анпилогов (бежавший с немцами). В частности, он и ряд священников, ставшими агентами гестапо, содействовали нацистам в организации угона граждан на принудительные работы в Германию.

Среди арестованных – епископ Черниговский Симон (Иваницкий), проходивший как агент гестапо, и епископ Нежинский Панкратий (Гладков). Епископ Симон, в частности, стал печально известен как составитель специальной молитвы «За Германию, освободившую нашу родину»: «Спаси Господи великую державу германскую, правительство и воинство ее, даруй им победу на сопротивных и сохрани их крестом своим честным…».

Епископ Панкратий, молясь о «даровании победы» рейху, в своих показаниях отмечал: « Я, не давая официальной подписки и обязательства работать в гестапо, на деле оказался их сотрудником».Отметим, что о епископе Панкратии имеются и иные суждения: «Ему, как наместнику Свято-Успенской Почаевской Лавры принадлежит немалая заслуга в проведении Архиерейского Собора (18 августа 1941 года), принявшего решение о соблюдении верности Московской Патриархии, о сохранении Украинского Экзархата при временном автономном управлении».

«Диким» приходам нарком С.Савченко посвятил отдельную директиву № 1328/с от 22 июля 1944 г. Ее стоит частично процитировать: «По имеющимся в НКГБ УССР сведениям, на территории областей Украины существуют «дикие» приходы, нелегальные монастыри и скиты православной церкви, не подчиненные Московской патриархии и считающие себя «истинно-православной церковью» на том основании, что руководители патриархии «продались» советской власти. Указывалось, что в Харьковской области и в Донбассе распространение получили «подгорновцы», в Херсонской – «прокопиевцы», отказывающиеся от подчинения епископату РПЦ.

Наркомом ставилась задача органам НКГБ «через проверенную агентуру» выявлять и брать на учет подобные общины, активно вести их оперативную разработку. «Не затягивая» с агентурным изучением, «катакомбные» организации ликвидировать путем ареста их руководителей и актива, выявлять среди них агентуру немецких спецслужб, дезертиров, активных пособников оккупантов. При этом указывалось, что церкви и молитвенные дома закрывать не следует, «принимая меры к назначению в них наших агентов-священников», а «дикие» приходы – компрометировать перед верующими.

В Киеве областное Управление НКГБ (УНКГБ) ликвидировало «Администрацию УАПЦ», распространявшую свое влияние и на Полтавщину, и использовавшую для маскировки при поиске неофитов название «Соборно-Апостольская Церковь». Поскольку часть клира УАПЦ активно сотрудничала с подпольем ОУН и УПА, на землях Западной Украины контрразведывательные мероприятия по УАПЦ тесно связывались с антиповстанческими. В Волынской области УНКГБ «вскрыло» созданные УАПЦ совместно с ОУН «администрацию и благочиния УАПЦ». В дальнейшем директива НКГБ УССР предписывала усилить агентурную разработку УАПЦ в тесной связи с проникновением в националистическое подполье, выявить актив УАПЦ, агентуру немецких спецслужб среди него.

НАСЛЕДНИКИ «СВЯТОГО СТАРЦА»

Чтобы понять, какого рода «явлениями» стало отравляться духовное пространство Украины, достаточно вспомнить секту подгорновцев – один из объектов оперативной работы НКГБ УССР. «Подгорновцы» как течение хлыстовского типа возникли в последней четверти XIX столетия в Харьковской губернии Российской империи.

«Гуру» сектантов, давшим им и название, стал родившийся в 1831 г. крестьянин с. Тростянец Ахтырского уезда Харьковской губернии Василий Подгорный. В Богодухове на Харьковщине Подгорный открыл женскую общину, в 1893 году самочинно присвоил ей статус «женского монастыря». Дабы поднять свой «духовный» авторитет, посетил Святую гору Афон, стал уверять адептов в принятии им монашества с именем Стефан (откуда и второе название секты –«стефановцы»). Через некоторое время, после возвращения с Афона, Подгорным в разных местах Харьковской губернии были основаны общины, в которые набирались исключительно молодые девушки, для которых Подгорный вводил монастырский устрой жизни с общей молитвой, общим столом и дневными общими занятиями. Ночью, особенно перед воскресеньями и праздничными днями, в каждой общине устраивались тайные собрания, во время которых Подгорный, под предлогом богоугодных целей сексуально растлевал девушек, что было доказано произведённым впоследствии следствием… Согласно учению подгорновцев, брак является чем-то нечистым и постыдным, а соблюдение женского целомудрия является гордыней перед Богом и людьми. Исходя из этого женщина должна вступать в сексуальную связь с любым мужчиной, который того пожелает.  Подобное поведение женщины подгорновцы объясняли, как особый вид послушания, без которого невозможно спасение.

После раскрытия деятельности Подгорного и проведения дознания Священным Синодом, он был помещён в Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь. Однако Подгорный продолжал руководить своей сектой. В переписке и связях с адептами секты ему помогали жена, дочери Прасковья и Варвара, снимавшие квартиру неподалёку от монастыря, в котором отбывал наказание Подгорный. Экзальтированная околоцерковная публика считала Василия Карповича «святым старцем», «пророком», «мучеником». К 1913 году в секте подгорновцев состояло до 60 тыс. людей (преимущественно – Левобережная Украина и Черноземье). В 1914 г. «старец» умер, и до конца 1920-х гг. течение практически перестало существовать.

Однако всплеск крестьянского сопротивления коллективизации привел и к оживлению протестных настроений религиозной направленности, расширению круга сторонников оппозиционной к официальной РПЦ и заместителю местоблюстителя Патриаршего престола митрополиту Сергию (Страгородскому) «Истинно-православной церкви», «иосифлянства», других антикоммунистических течений религиозной направленности. Подгорновцы решительно выступили против коллективизации, ушли в «глубокое подполье», клеймя «краснодраконовскую власть антихриста».

Остатки подгорновцев возглавил внук «отца-основателя» Василий Филиппович Подгорный.

В 1927 году наиболее радикальным из «истинно-православных» епископов Алексием (Буем) был поставлен благочинным «иосифлянских» приходов по Украине и Северному Кавказу, а по совместительству – и руководителем общин «подгорновцев». В октябре 1930 г. арестован органами ОГПУ в Сумах и осужден к 10 годам лагерей.

«Подгорновские» общины состояли в основном из зажиточного крестьянства и отрицательно относились к «социалистическому переустройству села», распространяли «пророчество старца о том, что советская власть падёт в 1933-м». В сёлах, где были стефановцы, коллективизация осуществлялась с большим трудом: «Не надо сдавать хлеб антихристу, ибо наш хлеб – это наша кровь, которую антихрист пьёт вместо вина, как написано в наших святых книгах». Органы ОГПУ зачислили участников подгорновских общин в «повстанческую, террористическую организацию», в октябре 1930–январе 1931 гг. прошли аресты подгорновского клира. 

В годы войны наибольшее распространение возродившиеся общины подгорновцев получили на оккупированной территории Сумской, Полтавской, Запорожской, Кировоградской, Днепропетровской областей, где они захватили 7 православных храмов, призывали молиться за победу немцев. Разработка «стефановцев» велась по централизованному делу НКГБ УССР «Халдеи», 15 активистов секты подвергли аресту. При этом контрразведка выявила факты сотрудничества ряда участников секты с гитлеровскими спецслужбами. Один из «церковных старост», Сергей Курочкин, например, был завербован гестапо и использовался по линии борьбы с партизанами, ряд выданных им патриотов был казнен оккупантами.

ВЫСШАЯ МЕРА ДЛЯ «САМОДЕРЖЦА»

В начале 1944 г. контрразведчики ликвидировали т.н. «церковно-монархическую организацию», действовавшую под видом ставропигиального монастыря под руководством архимандрита Михаила (Костюка).  Группа Костюка имела «филиалы» в Сталинской (Донецкой) и Ворошиловградской областях.

Себя Костюк именовал «самодержцем Всероссийским» и «патриархом всея Руси». По делу арестовали 28 человек (в основном монахинь). Однако, как показало расследование, под видом монахов у Костюка скрывались активные коллаборанты, удалось разоблачить нескольких оставленных «на оседание» агентов немецких спецслужб, а заодно и завербовать «ценную агентуру по церковникам», отмечал нарком госбезопасности Украины Сергей Савченко. 

Во время оккупации М.Костюк открыто служил, зарегистрировав «ставропигиальный монастырь» в созданной оккупантами Городской управе. Как установили контрразведчики, в «монастыре» Костюка под видом иноков скрывались активные коллаборанты и агентура гитлеровских спецслужб. 30 декабря 1943 г. он был арестован, приговорен к высшей мере наказания и расстрелян 21 декабря 1944 года.

Особое внимание чекисты обратили на катакомбную «Истинноправославную церковь», ликвидировав 13-ть ее групп в Киевской, Сталинской, Ворошиловградской, Запорожской областях со 178 участниками (всего численность верных ИПЦ в УССР оценивалась НКГБ примерно в 500 человек). В УНКГБ по Ворошиловоградской (Луганской) области велось групповое агентурное дело по иоаннитам (фанатичным последователям Иоанна Кронштадского, обожествлявшего своего кумира), под названием «Компания царя».

Лидер секты (примерно 200 «иоаннитов» в этой области) Н. Сидоров, выдавал себя за царя Николая Второго, что не мешало ему сотрудничать с гитлеровской полицией безопасности СД. В рамках централизованной разработки НКГБ УССР «Остров» было ликвидировано до 30 групп этой секты, задержано примерно 250 участников, среди них были выявлены активные пособники оккупантов, а также лица, захватывавшие православные храмы.

«ПРОРОКИ» И «САМОДЕРЖЦЫ»

Уже 28 января 1944 года, задолго до полного освобождения Украины, вышла директива НКГБ УССР № 145/с «О работе по сектантам». Подчеркивалось, что, по агентурным данным, А.Гитлер лично отдавал указания по насаждению разброда, нестроений в религиозной жизни СССР, оккупантами стимулировалась активность вышедших из подполья сект, в среде которых энергично приобреталась агентура абвера, гестапо, румынских спецслужб (военной разведки Сервичул Сервис и контрразведки Сигуранца).

Предписывалось взять на оперативный учет, в агентурную разработку все координационные и периферийные организации, их авторитетов и пасторов, указывалось на необходимость приобрести негласных помощников среди влиятельных фигур религиозных общин, выявить всех прибывших из Германии (где открывались специальные миссионерские курсы для сект на Востоке) и Западной Украины миссионеров.

Среди «антисектантских» мероприятий контрразведки можно назвать централизованное дело «Пророки» на пресвитерско-проповеднический актив трясунов-пятидесятников, с 1930 г. существовавших на нелегальном положении и воссоздавших «Всеукраинскую коллегию епископов», открытую периферийную структуру с разрешения оккупантов (было выявлено свыше 120 общин с 4000 участниками, арестовано 30 активистов). С 1945 года легально зарегистрировавшаяся часть баптистов приняла «пятидесятников» в свою структуру, дабы те избежали арестов. Правда, не признавшие власти евангельские христиане стали фигурантами заведенного на них НКГБ в декабре 1944-го дела «Ожившие» (на актив баптистов-нелегалов во главе с киевским пресвитером Петром Метелицей).

Хватало, с позволения сказать, и экзотики, хотя сроки активные участники некоторых сект получали далеко не символические. УНКГБ по Житомирской области в феврале 1945 г. реализовало дело «Михайловцы» на секту «Михаила Архангела» – ее «гуру» Михаил Кокитько именовал себя то «белым царем», то «Михаилом Архангелом», а супруга – «царицей Александрой». Они же объявили «крестовый поход» против советской власти. Винницкие чекисты по делу «Мракобесы» в январе 1945 г. «накрыли» секту «еноховцев» Анастасии Васильевой, открыто называвшей немцев «ангеламиспасителями».

ЖЕСТКОЕ ВРЕМЯ – ЖЕСТОКИЕ НРАВЫ

Впрочем, следует учитывать (не оправдывая сотрудничество с агрессором), что сама довоенная политика властей и свирепые репрессии против Церкви создавали предпосылки для перехода ряда представителей клира (в т.ч. – временного) на сторону врага. Не зря ряд исследователей считают сотрудничество части советских граждан с оккупантом «последним актом Гражданской войны 1917–1920». Что же касается участников различных катакомбных или псевдоправославных течений, то документы НКВД-НКГБ четко указывают на преобладание среди них раскулаченных, зажиточных крестьян, членов украинских национал-демократических партий, антикоммунистического повстанчества 1920-х и начала 1930-х.

Стоит подчеркнуть, что оперативно-розыскные мероприятия на освобожденной территории 1943–1945 гг., включая работу по «церковной линии», прежде всего, направлялись на обезвреживание разведывательно-диверсионных позиций, созданных спецслужбами Германии, Румынии и Венгрии перед отступлением – противник оставил в Украине до 200 резидентур (2500 подготовленных шпионов, диверсантов, террористов). Нельзя не учитывать задачи и атмосферу ожесточенного противоборства с еще не сломленным противником, и невиданные злодеяния, совершенные оккупантами. Уже предварительное расследование показало, что на той же Киевщине агрессоры уничтожили свыше 100 тыс. мирных граждан, более 121 тыс. угнали на каторжные работы.

В психиатрической больнице имени Павлова в душегубках умертвили 485 беззащитных «убогих», врачей, пытавшихся заступиться за несчастных – и несть числа таким примерам сатанинской жестокости тех, кого наши предки остановили на марше к «тысячелетнему рейху». Даже «бескровные» формы сотрудничества с врагом в таких условиях карались весьма сурово. Деятельность органов госбезопасности по отношению к религиозным объединениям может быть понята только в контексте драматических обстоятельств Великой Отечественной войны.

По слову Святейшего Патриарха Кирилла, «мы должны делать разумные выводы из исторических событий. Никогда нельзя поверхностно оценивать то, что произошло в прошлом. Нужно всегда стремиться видеть руку Божию и в хорошем, и в плохом, помня, что суд Божий совершается над нами в каждый момент времени. Дай Бог, чтобы эта острота духовного зрения не притуплялась в нашем народе, чтобы мы сторонились греха, зла, неправды…»

Да, тогдашние методы противодействия «духовным диверсантам» и изменникам были далеки от рафинированных представлений о «правовом государстве». Но мы-то теперь знаем, к чему приводит длительная и безудержная агрессия тех же деструктивных сект против Святой Руси, колыбели Православия на днепровских берегах, душ наших детей…

…Победа над нацизмом и победа над атеизмом, подчеркивают иерархи нашей Церкви, пришли одновременно. Читая составленные контрразведчиками документы военной поры, трудно избавиться от ощущения, что они не руководствовались исключительно казенными директивами и под гимнастерками прятали свои латунные крестики из гильз, ведь многие пришли в «органы» с «горячего» фронта.

Дата публикации: 9 октября 2019