В начале 1960-х годов и подростки, и взрослые с увлечением смотрели голливудский боевик «Великолепная семерка». Много позже, правда, выяснилось, что идея фильма является перепевом не менее известного фильма японского режиссера Акиро Куросавы «Семь самураев». Но при полной смене антуража — со средневековой Японии на Дикий Запад — этот нюанс заметили только специалисты. К тому же японский фильм был черно-белым, а «Великолепная семерка» сверкала яркими красками.

Храбрые ковбои, всемером защищающие мексиканскую деревушку от многочисленных бандитов, выглядели очень колоритно. Особенно главный герой, стрелок Крис Адамс, которого блистательно сыграл известный артист Юл Бриннер. Настоящий «ковбой с кольтом». Он же, кстати, выкупил права на сюжет у Акиро Куросавы. «Великолепная семерка» вышла на экраны в 1960 году.

Мало кто знает, что Юл Бриннер фигурирует не только в списках голливудских звезд, но и в истории советской разведки. Откроем любопытную и во многом документальную повесть «Рыбка из «Аквариума» (впервые опубликованную в 1999 году), автором которой является журналист-международник Юрий Николаевич Папоров (1923–2010). Некоторые, возможно, знают также о том, что Юрий Папоров был супругом певицы Валентины Толкуновой, которая не раз выступала перед коллегами мужа по службе. Умерли они в один год и похоронены рядом.

Юрий Папоров опубликовал еще несколько книг, в том числе и посвященных работавшим в Латинской Америке нелегалам. Сам он еще в конце 1950-х был сотрудником советского посольства в Мексике. Повествует книга о трудной судьбе одного из советских нелегалов, действие в основном происходит в Мексике в 1950-е, 1960-е и 1970-е, с экскурсами в более ранние и более поздние времена. Сразу скажу, что весьма узнаваемый голливудский артист назван там Юл Б. Сей нехитрый прием позволил автору сохранить документальность и в то же время избежать упреков со стороны американских поклонников артиста.

Однако сначала стоит описать обстоятельства появления Юла в США, также весьма интересные. Да и история семьи в целом примечательна.

Три поколения авантюристов

Дед будущей кинозвезды, Жюль Бринер (в фамилии тогда было одно «н», второе в Америке добавил сам Юл Бриннер), в 16-летнем возрасте сбежал из родной Швейцарии, добрался в 1865 году до японского порта Йокагама, где устроился клерком к пожилому англичанину. Умирая, одинокий английский джентльмен завещал свое состояние помощнику, а тот, уже женатый к тому времени, оставил свою семью и решил в поисках удачи перебраться в российский порт Владивосток.

Женился в России он на дочери монгольского хана, родившей ему шестерых детей — трех дочерей и троих сыновей. С 1890 года в русском подданстве как Бринер Юлий Иванович. Богатый купец, компания которого занималась погрузочно-разгрузочными работами в порту, лесозаготовками, угольными и свинцово-цинковыми рудниками. Умер в марте 1920 года.

В его честь назван мыс в Амурском заливе и одна из улиц во Владивостоке. Отец будущего артиста, Борис, окончил Горный институт в Петербурге, женился на Марии Благовидовой, в его семье было двое детей — дочь Вера и сын Юлий, названный так в честь деда. Родился Юлий Борисович 11 июля 1920 года в Дальневосточной республике. После ее присоединения к советской России семья приняла советское гражданство, а ее глава стал нэпманом.

В 1924 году в Москве Борис увел актрису МХАТа Екатерину Корнакову у другого известного артиста этого театра Алексея Дикого. И внезапно уехал с ней в эмиграцию в Харбин. Несколько странно, что и его первая жена, Мария Благовидова, тоже перебралась с детьми в Харбин. Якобы школа там лучше.

Так или иначе, будущий киноартист в раннем детстве оказался в эмиграции. Следуя традиции побегов из дому, он уехал из Харбина в Париж, сказав матери, что едет к родственникам в Швейцарию. В 1935 году 15-летний Юл уже давал концерты, исполняя цыганские песни. Затем он два года выступал в цирке, но получил травму, а во время лечения пристрастился к опию. На этой почве познакомился с поэтом и драматургом Жаном Кокто, который ввел Юла в круг парижской богемы. У него возникло близкое знакомство с кинозвездой Марлен Дитрих. Однако из круга богемы Юл Бриннер, будучи весьма волевым человеком, сумел вырваться.

В Америку с рекомендациями

В 1939 году Юл посещает в Китае отца, новая жена которого, актриса Екатерина Корнакова, дает ему рекомендательное письмо к открывшему в США школу актерского мастерства Михаилу Чехову, также бывшему артисту МХАТа. Михаил Александрович Чехов (1890–1955; эмигрировал из СССР в 1928 году), племянник Антона Павловича Чехова, известен не только тем, что блистал во МХАТе, но также и тем, что был первым мужем Ольги Чеховой (в девичестве Книппер; 1897–1980), кинозвезды Третьего рейха и, как теперь выяснено, выдающейся советской разведчицы. Впрочем, Ольга Чехова уехала в Германию еще раньше, чем Михаил Чехов в Америку. Надо сказать, что, в отличие от Ольги Чеховой, связи Екатерины Корнаковой досконально не исследованы.

Поначалу Юл учился в актерской школе, подрабатывая водителем грузовичка, развозившего декорации. В 1943 году он женился на кинозвезде Вирджинии Гилмор (в конце концов этот брак распался, но многие годы спустя, а вообще Юл Бриннер был женат еще трижды). После войны Юл все еще подрабатывал — пел цыганские песни, песни в стиле кантри, был вышибалой в ресторане. В 1946 году у актерской четы родился сын Рокки.

Только в середине 1950-х Юл Бриннер стал знаменитым — сначала по роли сиамского (Сиам — название Таиланда в Европе до 1939 года) короля в спектакле «Король и я», затем по роли в его киноверсии, потом — ролями египетского фараона, Мити Карамазова, Тараса Бульбы и далее, далее…

У нас Юл Бриннер стал знаменитым именно после выхода в советский прокат «Великолепной семерки». Как это нередко бывает, в США артист был знаменит не меньше, но далеко не только и не столько по этой роли. Кстати, и «Оскара» за лучшую мужскую роль он получил еще в 1957 году (за роль в фильме «Король и я» — экранизации прославленного спектакля). В то же время пришедшая к Юлу популярность привела к разводу с Вирджинией Гилмор.

Зато прямо на съемочной площадке «Великолепной семерки» Юл женился на Дорис Клайнер, приятельнице известной британской актрисы Одри Хепбёрн (1929–1993). В своих воспоминаниях последняя, между прочим, пишет, что Юла, как многих артистов, тяготила прославившая его роль, поскольку она «привязывала» его к одному образу — ковбоя в данном случае. Процитирую мемуары Одри Хепбёрн.

«Однажды они с Френком Синатрой устроили в Лас-Вегасе… похороны куклы, изображающей Криса из «Великолепной семерки»! Похороны были организованы пышно, за катафалком с куклой шла огромная толпа, умолявшая:

— Юл, воскреси его! Оживи его, Юл! Мы любим Криса!

Но Бриннер в одеянии священника гнусавым голосом тянул отходную молитву (по-русски!) и грозил собравшимся кулаком. На площади поставили столы и желающих угощали русской водкой, блинами и еще чем-то. Сам Юл пил водку прямо из горлышка бутылки и танцевал на столе что-то невообразимое, приседая и выбрасывая вперед ноги. Куклу похоронили, но от необходимости играть подобные роли это Бриннера не избавило».

С Дорис Клайнер артист не ужился, в дальнейшем был в браке еще дважды.

Временная эмиграция и возвращение

О политических взглядах Юла Бриннера периода 1950-х годов мало что известно. Да и обстановка заставляла держать язык за зубами — с конца 1940-х по конец 1950-х с подачи сенатора Джозефа Маккарти и некоторых других деятелей специально созданные комиссии обеих палат конгресса США весьма дотошно «разбирались» с подозреваемыми в излишней политической «левизне» деятелями искусства. Увы, в тот период, получивший нарицательное наименование «времена маккартизма», американская Гильдия киноартистов также поучаствовала в травле инакомыслящих.

В общей сложности около трех сотен артистов, режиссеров и сценаристов были внесены в «черные списки Голливуда», то есть фактически лишены возможности заниматься в стране профессиональной деятельностью. В мягком варианте их фамилии не фигурировали в титрах. Некоторые дожившие до 2000 года деятели кино сумели добиться восстановления своих имен в фильмах, вышедших в прокат в период с 1951 по 1964 год.

Как видим, этот вариант давления применялся и в начале 1960-х, когда одиозные комиссии в палате представителей и сенате конгресса уже приказали долго жить... Как бы там ни было, у Юла Бриннера в США постепенно испортились отношения с властями. Официально — из-за налогов. В итоге Юл до 1972 года жил в Швейцарии, совсем, кстати, не бедно — у артиста было роскошное поместье на берегу Женевского озера, имелись даже свои пингвины. В то же время Юл ездил по линии ООН по лагерям беженцев, усыновил двух вьетнамских девочек. Характерно, что вьетнамских. Замечу, что во время вьетнамской войны, получившей в США неофициальное название dirty war («грязная война»), многие американские киноартисты ее осуждали. А такой ответной реакции, как во времена маккартизма, власти себе позволить уже не могли.

После 1972 года, по возвращении в США, Юл Бриннер восстановил прославивший его спектакль «Король и я». Умер прославленный артист в 1985 году от рака легких — он много лет изрядно курил.

Обо всем догадался, вышибал, да не вышиб

Вернемся теперь к роли Юла Бриннера в операциях мексиканской резидентуры советской военной разведки. Американский инженер-проектировщик из бюро конструктора Дамманна корпорации «Форд», поддерживавший для конспирации связь через Мексику, решил передать очередной пакет с документацией через большого друга своей семьи, киноактера Юла Б., который «будет отдыхать несколько недель в Акапулько, в доме богатой мексиканки». Еще при разговоре по телефону с решившим приехать за пакетом разведчиком «у тертого жизнью калача, каким был Юл, объездившего полсвета еще до того, как стал кинозвездой, возникли какие-то сомнения», и он попросту предложил перейти на русский язык, знание которого разведчику показать было невозможно.

При личной же встрече с нелегалом, выдававшим себя за швейцарца по имени Морис, профессионального фотографа, Юл, задав пару провокационных вопросов, быстро выяснил, что пришедший не знает, что объективы «Никон» не подходят к камерам «Хасельблат», и, следовательно, не является настоящим профессионалом в фотографии. В итоге Юл не захотел отдавать пакет. Нелегал попытался вырвать пакет из рук Юла, но получил вполне профессиональный боксерский удар справа в челюсть. Однако, отлетев от стены комнаты, он попал лбом в солнечное сплетение недоверчивого артиста и был таков (с пакетом). Истории сей при всей ее странности вполне можно верить — тут, как говорится, нарочно не придумаешь. В общем, то ли Юла Бриннера втемную использовал американский инженер, агент советской разведки, то ли Юл вообще проверял «Мориса» или даже обеспечивал себе алиби на всякий случай. Работая вышибалой в ресторанах, Юл Бриннер весьма поднаторел в этом занятии. Однако в данной ситуации драться всерьез он не стал.

Молчание ковбоя

В книге Папорова сказано, что американец, передававший пакет, в дальнейшем перешел на работу в другую корпорацию, в большей степени связанную с аэрокосмической тематикой, поскольку она в 1960-е считалась более важной не только в общей «палитре» научно-технического прогресса, но и с точки зрения добычи разведывательной информации. Соответственно, кураторы этого инженера-проектировщика из Москвы, надо полагать, посоветовали агенту устроиться в более интересную для них фирму. Американец успел передать формулы состава твердого ракетного топлива (кстати говоря, очень актуально по тем временам), однако при съемках чертежей ракетного двигателя этот человек был арестован в США. Нелегал «Морис» резонно опасался, что «киноактер Юл Б. при желании может посодействовать в составлении фоторобота». Однако по дальнейшим событиям стало очевидным, что Юл Б. промолчал и в ФБР не обращался.

Нелегал еще долго работал в Мексике, хотя в конце концов сложные отношения с женой-мексиканкой сломали ему карьеру. Супруга знала о его двойной жизни, даже бывала в Москве, но была ревностной католичкой и в конечном счете поставила вопрос ребром — или семья (а у них росли три дочери), или двойная жизнь. Резидент хотел выйти из игры, написав рапорт об отставке и желании остаться с семьей в стране пребывания, что посчитали опасным нервным срывом. Он был в итоге принудительно отозван, перенес немало мытарств, а затем жил как разжалованный из полковников отставник. Материально, однако, не бедствовал — ему оставили те сбережения, которые образовались при зачислении зарплаты на сберегательный счет в течение двух десятков лет специальной командировки. Для мексиканской супруги он «исчез». Женился вновь, однако уже в 1990-е годы мексиканская супруга сумела его разыскать. Но это уже совсем другая история. В общем, наверное, менталитет и обычаи в той или иной стране сказываются даже в таких совершенно особых случаях. Много печали, страсти и все же хороший конец — прямо как в мексиканских телесериалах. Я вовсе не иронизирую — констатирую факт.

Конечно, как во всяком художественном произведении, в книге Папорова есть немало вымысла, однако стоит обратить внимание на то обстоятельство, что автор вывел в ней и «почти что самого себя» как случайного, а затем и просто знакомого своего персонажа — разведчика под оперативными именами «Морис», «Мишель». Это не принято делать «просто так», поскольку тем самым автор возлагает на себя дополнительную ответственность, так что достоверность многих сведений из книги несомненна. Совпадают, например, места и должности во время службы за границей у автора книги и введенного им в повествование офицера внешней разведки, впоследствии ставшего писателем, волею судеб не раз встречавшегося с офицером из «конкурирующей фирмы». Всем известно, что это против правил, однако столь же широко известно, что нет правил без исключений. Так что не надо думать, будто книгу писал дилетант.

Приведенным же «настоящим» фамилии, имени, отчеству военного разведчика столь сильно доверять не стоит, поэтому их в данном материале я называть и не стал. Равно как и пересказывать историю сложных взаимоотношений персонажа и его непосредственного начальства — тут легко впасть в необъективность из-за недостаточной информированности. Да и очерк посвящен не «рыбке» из «Аквариума» (напомню, что так уже в течение многих лет называют штаб-квартиру нашей военной разведки), а американскому киноартисту Юлу Бриннеру.

Конечно, вся пересказанная выше история про пакет с чертежами — только эпизод. И все же он позволяет сделать вывод о том, что Юл Бриннер был далеко не столь прост, как это кажется увлекающимся историей кино.

Как бы там ни было, а в 2005 году на фасаде фамильного дома купца Юлия Ивановича Бринера во Владивостоке открыли мемориальную доску в честь киноартиста Юла Бриннера. Но и этим не ограничились.

В конце сентября 2012 года во Владивостоке, в сквере у дома, где в 1920 году родился выдающийся артист, ему поставили памятник. Событие приурочили к кинофестивалю стран азиатско-тихоокеанского региона, названного «Меридианы Тихого». Правда, Юл изображен вовсе не в роли ковбоя, а в кафтане тайского короля.